Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

«А чтобы не вызывать подозрений, лучше всего поместить оператора-слухача не где-нибудь в тайном закоулке, а прямо у всех на виду. Там, куда сходятся все каналы управления в испытательном корпусе. В командном пункте связи, например».

Макарьев стремительно поднялся из-за стола.

Если его догадка верна и в системе оперативной связи действительно обнаружится устройство для дистанционного включения микрофонов, станет ясно, как был подслушан разговор в кабинете Лопатина.

А если еще узнать, кто дежурил в командном пункте связи в этот момент…

— Тогда мы узнаем имя второго агента, — вслух произнес Макарьев. — Или даже резидента!

6 сентября 1988 года.

Подмосковье, Калининград.

Центр управления полетом.

— Нам удалось установить причину аварии, — Виктор Благинов заскользил взглядом по лицам присутствующих.

В зале совещаний за длинным столом собралось человек тридцать. Руководители отделов, представители фирм — подрядчиков, начальники дежурных смен. Собрались члены кризисной группы по предстоящей посадке «Союза».

— Причина аварии кроется в нештатной работе системы ориентации корабля. Точнее, двух датчиков инфракрасного построения вертикали.

По залу волной покатился шум. Николай Грищенко, полный и не по годам грузный представитель фирмы — изготовителя датчиков, поднялся из кресла и протестующе замахал руками:

— Да что вы такое говорите, товарищ Благинов? Наши изделия…

— Николай Фомич, ты погоди с возражениями, — жестко осадил его Рюминов, сидевший за столом рядом с Благиновым. — Сначала дослушай до конца.

— Собственно говоря, к самим датчикам у нас никаких претензий нет, — Благинов успокаивающе кивнул в сторону присевшего на место Грищенко, — но в комплексе вся система ориентации сработала в нештатном режиме. При первой попытке посадки ориентация корабля строилась как раз на рубеже теневого и освещенного полушария Земли. То есть на границе света и тени. При таких условиях датчики инфракрасного построения вертикали — и основной, и резервный, — не смогли построить правильную ориентацию «Союза». Поэтому и пошла задержка программы спуска на семь минут. Потом, когда корабль уже вышел из переходной световой зоны и датчики заработали нормально, компьютер включил двигатель «Союза», но перелет за район предполагаемой посадки был уже почти тысяча километров. Поэтому Лахов и выключил всю систему.

— А что, вручную экипажу сориентироваться было нельзя? — с иронией в голосе осведомился представитель поисковой службы Леонид Васильченко. — Чтобы без автоматики?

— Можно, конечно, — бесстрастно пожал плечами Благинов. — Но для этого Лахов должен был четко представлять причину отказа…

— Это мы сегодня с утра поумнели, — с сарказмом заметил Рюминов. Он устал после бессонной ночи, проведенной в зале Центра управления полетом, и словесные выпады коллег слегка раздражали его. — А вчера, до анализа телеметрии, ничего еще толком не было ясно…

— Кое-что мы до сих пор так и не поняли, — подтвердил Благинов. — Особенно много у нас вопросов по второй попытке спуска. Через полтора часа после первого отказа, когда «Союз» сделал один оборот вокруг Земли, с корабля «Невель» была вторично дана команда загрузки программы посадки. И снова был зафиксирован сбой. По той же причине: нештатная работа инфракрасных датчиков. Тогда Лахов самостоятельно, без согласия Центра управления полетом, снова включил двигатель. И вот тут начинаются странности… Бортовой компьютер не стал выполнять программу спуска и начал работать по программе стыковки с орбитальной станцией. Продолжительность работы двигателя корабля вместо двухсот четырнадцати секунд составила всего шесть.

— Быть этого не может, товарищи, — не вставая из-за стола, возразил Геннадий Сидорчук, заместитель генерального конструктора из проектного бюро систем управления. — Бортовой компьютер не может сам переключаться на выполнение других программ. Это же не искусственный интеллект, в конце-то концов!

— Увы, Геннадий Лукич, — Рюминов развел руками. — Не может, но переключился…

— Чепуха ерундейшая! — повысив голос, твердо продолжал стоять на своем Сидорчук. — Это же вообще получается совершенно иная управленческая схема!

— Лукич, я тебе дам расшифровку телеметрии, сам убедишься, — Благинов передал по столу заранее припасенную папку с документацией. — Мы тоже долго не могли поверить, но факт есть факт. Если бы я верил в мистику, то сказал бы, что компьютером корабля стал управлять кто-то со стороны.

— Это действительно напоминало перехват управления, — подтверждая слова коллеги, закивал Рюминов. — Но никаких чужих входных сигналов, поступавших на «Союз», мы не зарегистрировали…

— Поэтому вы, Валерий Викторович, и решили, что наша техника свихнулась! — возмущенно вскинулся Сидорчук и, нацепив на нос очки в тонкой металлической оправе, углубился в чтение переданных Благиновым документов. — Бред!

— Я ничего не решил, — по-прежнему стараясь держаться спокойно, терпеливо возразил Рюминов. — Я просто анализирую ту информацию, которая есть в нашем распоряжении.

— Товарищи, давайте все-таки вести себя корректно, — пророкотал густым басом двигателист Заславский, поднимаясь с места за дальним концом стола. — Я понимаю, что многие здесь вторую ночь без сна, но есть же определенные правила приличия. Давайте сдерживать свои эмоции! И это, прежде всего, касается вас, уважаемый Геннадий Лукич.

— Извините, — буркнул Сидорчук, краснея. — Но и вы меня поймите, товарищи! Я могу голову дать на отсечение, что бортовой компьютер не может сам переключаться с одной программы на другую!

— Геннадий Лукич, давайте сначала посадим корабль на Землю, а потом уже в спокойной обстановке будем разбираться со всеми техническими проблемами, — примирительно произнес Рюминов. — И с внезапно проклюнувшимися возможностями вашего компьютера в частности.

— Ситуация на борту «Союза», — как ни в чем не бывало, продолжил Благинов после наступившей паузы, — осложнилась еще и тем, что компьютер самопроизвольно не просто стал работать по программе стыковки, но еще и параллельно запустил процесс разделения спускаемого аппарата и приборноагрегатного отсека. Как вы понимаете, если бы приборноагрегатный отсек с двигателями отделился от спускаемого аппарата, то наши космонавты были бы обречены на гибель. К счастью, Лахов среагировал очень быстро и вручную прервал процесс разделения отсеков. Мы решили на сутки отложить спуск с орбиты.

— Вот и поговорим о посадке подробнее, — Заславский повернулся к Рюминову. — Валерий Викторович, какие Центром управления полетом планируются действия, чтобы вернуть космонавтов на Землю? Нам уже сутки никто толком ничего сказать не может…