Раймонд Чэндлер - Свидетель обвинения

— Десять кусков, — сказал он скрипучим голосом. — Это моя высшая ставка. Всегда.

Крупье взял бумажник, открыл его, вынул две пачки новеньких банкнот, соединил их в одну, закрыл бумажник и подвинул по краю стола в сторону Каналеса, Каналес не взял его. Все, кроме крупье, застыли.

— Ставлю на красное, — прозвучал голос девицы.

Крупье, нагнувшись над столом, очень аккуратно сложил вместе ее деньги и фишки. Потом поместил ее ставку на красный квадрат и прикоснулся к колесу рулетки.

— Если господа не против, мы сыграем вдвоем, — произнес Каналес, не глядя на присутствующих.

Головы закивали, никто не проронил ни слова. Крупье привел колесо в движение и легким жестом левой руки бросил шарик в желобок; он побежал по его поверхности.

Глаза рыжеволосой заблестели, рот медленно приоткрылся. Шарик помчался по желобу, перепрыгнул через один из металлических ромбов, скатился по наклонной плоскости круга рулетки и застучал по рубчикам отверстий, расположенных рядом с номерами. Внезапно он с сухим треском остановился и лег рядом с двойным зеро, на красном поле с номером 27.

Крупье поднял лопатку, медленно подвинул две стопки банкнот в направлении ставки и отправил все это туда, где стояла девушка.

Каналес вложил бумажник во внутренний карман смокинга, повернулся, медленно приблизился к двери и покинул зал.

Я разжал пальцы, судорожно стискивающие барьер. Присутствующие толпой направились к бару.

Лю отыскал меня, когда я уже сидел в углу за небольшим столиком и не спеша потягивал вторую порцию текилы. Оркестр играл какое-то вялое танго, пара танцующих несмело двигалась по паркету. Лю был в кремовом пальто с поднятым воротником, из-под него виднелось белое шелковое кашне, Лицо его сияло от тщательно скрываемого удовольствия. На его руках были белые, свиной кожи перчатки; положив одну из них на стол, он наклонился ко мне.

— Почти двадцать две тысячи, — сказал он тихо. — Вот это выигрыш!

— Да, неплохая сумма, Лю. На какой машине ты сюда приехал?

— Тебе что-то не понравилось?

— Ты имеешь в виду игру? Я не смыслю в рулетке, Лю. Мне не понравились манеры твоей девки.

— Это не девка, — запротестовал Лю. В его голосе звучало беспокойство.

— О'кей. Каналес рядом с ней выглядел лордом. Так какая у тебя машина?

— Большой зеленый «бьюик». У него большие фары и два подфарника укреплены на бампере. — Он казался обеспокоенным.

— По городу поедешь — не гони. Так, чтобы у меня был шанс присоединиться к кавалькаде.

Лю взял со стола перчатку. Рыжей нигде не было видно. Посмотрев на часы, я поднял голову, у столика стоял Каналес. Его лишенные выражения глаза смотрели на меня поверх экзотических усиков.

— Вам не нравится мое заведение, — сказал он.

— Совсем наоборот.

— Вы пришли сюда не ради игры. — Он скорее утверждал, чем спрашивал.

— Разве это обязательно? — попробовал пошутить я.

На его лице промелькнула едва заметная усмешка. Он слегка наклонился ко мне:

— Вы, наверное, детектив.

— Да нет, просто частный сыщик. И не слишком проницательный. Пусть вас не вводит в заблуждение мой высокий лоб.

Пальцы Каналеса сплелись на спинке стула, сильно сжав ее.

— Тебе не стоит больше сюда приходить, даже по делу, — проговорил он тихо, почти ласково. — Я не люблю ищеек.

Я внимательно посмотрел на вынутую изо рта сигарету, затем поднял глаза:

— Я слышал, как вас только что оскорбили; вы не ответили. Ну что ж… Я тоже пропущу мимо ушей сказанное вами.

Он повернулся и отошел, слегка переваливаясь. Ноги он ставил носками врозь, плотно прижимая подошвы к полу. В его походке и лице было что-то негритянское.

Я встал и через большие двойные белые двери вышел в полутемный холл; взял в гардеробе пальто и шляпу, оделся. Следующие двойные двери привели меня на веранду. В воздухе висел морской туман, каплями оседавший на согнутые ветром кипарисы.

Отсюда был виден большой кусок газона, полого уходящего в темноту. Море было скрыто пеленой тумана.

Моя машина стояла на улице, по другую сторону дома. Надвинув шляпу на глаза, я бесшумно прошел по замшелой, влажной дорожке, свернул за угол веранды и застыл.

Стоящий передо мной мужчина держал в руке револьвер; меня он не видел. Оружие, прижатое к плащу на уровне бедра, казалось очень маленьким в его большой руке. Это был здоровенный детина; он стоял совершенно неподвижно, слегка привстав на носки.

Медленным движением я поднял правую руку, расстегнул две верхние пуговицы пальто, вытащил длинноствольный револьвер тридцать восьмого калибра и переложил его в боковой карман.

Стоящий впереди меня тип поднес левую руку к лицу и затянулся скрытой в ладони сигаретой; ее огонек на секунду осветил массивную челюсть, широкие ноздри и резкие, агрессивные линии носа — лицо человека, для которого драка была привычным делом.

Он отбросил сигарету, затоптал ее, и в этот момент я услышал сзади тихие, легкие шаги. Повернуться я уже не успел. Что-то просвистело в воздухе, и я погрузился во тьму…

В себя я пришел от холода. Голова страшно болела, я насквозь промок. Ощупав голову, обнаружил за левым ухом шишку; крови не было — меня оглушили дубинкой.

Поднявшись, я увидел, что лежал в нескольких шагах от дорожки, между двумя деревьями, покрытыми каплями росы. Задники моих штиблет были в грязи — меня оттащили с дорожки, но не слишком далеко. Проверив содержимое карманов, я обнаружил, что револьвер, конечно же, исчез, но остальное было на месте. Исчезло только мое оружие — вместе с заблуждением, что все это мероприятие было сплошным удовольствием. Я огляделся вокруг, но никого и ничего интересного в тумане не заметил. Вдоль глухой стены здания я дошел до растущих кружком пальм у входа в узкую аллею, именно там была оставлена моя машина — старый кабриолет марки «мармон», модель 1925 года.

Он все еще служил мне средством передвижения. Я вытер тряпкой сиденье, сел в машину, заставил мотор заработать и с тарахтением доехал до прямой и пустой улицы, посреди которой были проложены совершенно бесполезные трамвайные рельсы.

Я доехал до бульвара Каденс, главной улицы Лас-Олинас, получившей свое название от имени человека, когда-то построившего дом, который теперь принадлежал Каналесу. Очень скоро я был уже в центре города. Миновав жилые дома, вымершие магазины, ночную бензоколонку, я наконец добрался до аптеки, которая в это время суток работала. Пристроив свою машину за стоящим у входа роскошным лимузином, я вышел, заметив, что у стойки стоит какой-то тип без шляпы. Он разговаривал с одетым в голубую куртку продавцом. Казалось, они были очень увлечены разговором. Я двинулся к дверям, однако задержался и еще раз бросил взгляд на элегантный лимузин.