Э Каннингем - Ключ

— Именно это мы и расскажем в полиции?

Ее голос стал холодным и жестким:

— Когда тебе пришла в голову мысль о полиции, Джонни?

— Я думаю об этом уже некоторое время.

— Так перестань думать, — раздраженно бросила она.

— Разве не настало время идти в полицию?

— Нет, Джонни, в полицию надо было идти раньше. До того, как начался этот кошмар. Если бы у тебя было хоть немного соображения и капелька смелости, ты пошел бы к ним и рассказал, что случилось в метро. Ну а сейчас, как ты только что сказал, в болотах остались три трупа. Одного прикончила твоя приятельница Ленни. Я не вижу возможности объяснить полиции, что там случилось, или доказать, кто виновник произошедших событий. И ты ошибаешься, если полагаешь, что я позволю этому отравлять мне оставшуюся жизнь. И не думай, что я позволю арестовать своего мужа, что бы он ни сделал. Нет, в полицию мы обращаться не станем. Мы будем молчать как рыбы, и пусть события развиваются естественным путем. Ты меня понял?

— Но она не убийца, — упрямо и довольно глупо возразил я.

— Ах, извини, я плохо о ней отозвалась.

— Монтец заслужил то, что получил.

— А кто ты такой, Джон Кэмбер, чтобы решать, кто достоин жизни, а кто нет? Откуда ты знаешь, что заслужил Монтец? Конечно, мир сразу стал бы чудесным, если бы каждый из нас получал по заслугам.

— Но я понятия не имел, что у неё пистолет! — воскликнул я. — Об этом знала ты, и именно ты решила судьбу Монтеца. Видела, как Ленни вынимала пистолет из сумки. Потом начала осыпать Монтеца оскорблениями, довела его до бешенства, чуть ли не до помешательства. Он был не в состоянии держать в руках оружие, и это дало ей шанс.

— Что ты пытаешься сказать, Джонни? — негромко спросила она. — Что я повинна в его смерти?

— Я этого не говорю.

— Почему? Разве это не соответствует действительности? Ведь он собирался убить моего ребенка. Я не злой человек, Джонни, но перегрызла бы горло любому, кто угрожает жизни Полли, включая и твою смердящую «девственницу».

Я не произнес ни слова. Говорить больше было не о чем.

Последняя оставшаяся у меня сигарета была вся в пятнах. Не знаю, запачкалась она в крови или в грязи, но Алиса брезгливо отказалась от нее. Я закурил и, с наслаждением затягиваясь, погрузился в раздумье. Говорят, англичанки мягкие, ласковые и не слишком болтливые женщины, из которых получаются отличные жены. Однако в этом кратком определении не больше правды, чем, скажем, в описании характера нации, состоящем из десяти слов.

Возможно, Алиса давала такую же обобщенную характеристику американским мужчинам. Не знаю, так оно или нет, но про себя я решил, что в будущем не дам больше десяти центов за свою способность угадывать, о чем в тот или иной момент времени думает моя жена.

Когда мы подходили к лодочной станции, я увидел на причале чей-то неясный силуэт и крошечную огненную точку. Фигура оказалась Маллигэном, курящим сигару. Привязывая нашу лодку к причалу, он несколько раз облегченно вздохнул.

Но когда Алиса вышла из лодки, держа на руках спящую Полли, Маллигэн сказал:

— Какая славная у вас девочка, миссис Кэмбер. Она стоит затраченных усилий.

— Да, усилий мы затратили немало, — вздохнула Алиса.

— У меня были слишком напряжены нервы, чтобы уснуть, Кэмбер, — сказал Маллигэн. — Я маленький человек, и потеря лодки с мотором означала бы для меня катастрофу. Я счастлив, что всё закончилось благополучно.

Когда я выбрался из лодки, он с изумлением уставился на меня:

— Ты истекаешь кровью?

— Нет, на мне чужая кровь, мистер Маллигэн.

— Да, конечно, ты не смог бы шевельнуть и пальцем, если бы кровь была твоя. Пойдем, я сварю кофе, и вы мне всё расскажете.

— Да, наверное, мы обязаны всё рассказать, — сказал я.

Мы вошли в будку. Положив на стол несколько спасательных поясов, он приготовил постель для Полли, продолжавшей безмятежно спать. Потом налил в чашки крепкий кофе, и мы с наслаждением начали пить его.

— Вид у тебя жуткий, Кэмбер, — сказал он. — С ног до головы покрыт засохшей кровью, а волосы словно схвачены клеем. Можно подумать, что тебя волокли по полу на скотобойне.

— Я вернул свою дочь, — осторожно выбирая слова, сказал я. Это был единственный положительный отзыв о себе, который я позволил в течение последних суток.

— Да, дочку ты вернул. Расскажи, как всё было.

— Если мы расскажем, то окажемся в ваших руках, — вмешалась в разговор Алиса.

Маллигэн вытянул вперед свои руки рабочего человека, повернув кверху широкие ладони, руки со вздувшимися, деформированными костяшками пальцев, с черными бороздками от навечно въевшихся в кожу машинных масел, не поддающихся воздействию моющих средств.

— Безобразные, как сам грех, — сказал он. — Пальцы переломаны ещё в молодые годы, когда я увлекался боксом. Работал в легком весе, чемпионом не стал, но побежденным уходил не часто. Конечно, смотреть на них удовольствие небольшое, но руки эти честные. Имейте в виду.

— У вас хорошие руки, — кивнула Алиса.

— И ещё одно, миссис Кэмбер. Если вы собираетесь в полицию, я не хочу слышать от вас ни слова.

— Мы не пойдем в полицию, — сказал я.

Алиса рассказала ему обо всем. Её повествование было кратким и содержательным. Описывая побоище на палубе, она изобразила меня в более выгодном свете, чем я заслуживал. По её словам выходило, что некоторые мои полубезумные действия были смелыми поступками истинного мужчины. Не скажу, что она лгала или преувеличивала, просто в её изложении события выглядели именно таким образом. Теперь Маллигэн поглядывал на меня с уважением. Оно вызывало у меня чувство определенной неловкости, но в общем было приятно.

Когда Алиса закончила, Маллигэн долго не произносил ни слова. Раскурив потухшую сигару, он задумчиво пускал колечки дыма. Наконец он сказал:

— Черт побери, самое паршивое дело стать соучастником убийства.

— Мы не соучастники убийства, — возразила Алиса.

— Каждый, кто был свидетелем убийства или хотя бы в малейшей степени способствовал ему, является соучастником. Ты соучастник, — он показал на меня пальцем, — она соучастница, я тоже соучастник. Я дал вам лодку, помните? И как вы докажете, что Шлакман умер от потери крови?

— Мы это знаем.

— А доказать сможете?

— Вскрытие докажет, — сказала Алиса.

— Может, да, а может, нет. Предположим, Кэмбер разбил ему кастетом череп. Конечно, умер он от того, что у него остановилось сердце, но кто может с уверенностью сказать, отчего оно остановилось? А кроме того, Монтец не уличный хулиган, а дипломат.

— Я уже думала об этом, — уныло согласилась Алиса.

— А это усложняет ситуацию.

— Да, не упрощает. Но вы нам верите?

— Я верю вам, миссис Кэмбер. Однако, можем ли мы чувствовать себя в безопасности? Ведь остается вероятность, что полиция выйдет на вас, или вашего мужа, или мою лодочную станцию.