Э Каннингем - Ключ

— Если они выйдут на вас, — сказала Алиса, — мы оба покажем под присягой, что украли вашу лодку. Тогда вас ни в чем не смогут обвинить.

Маллигэн печально покачал головой:

— Остается рассчитывать только на Бога. Миссис Кэмбер, вы хорошая, умная женщина, но как-то уж слишком легко полагаете, что в полиции работают одни тупицы. Ваши уловки не помогут, ради меня вам не стоит становиться клятвопреступниками. Если даже жена Монтеца не проболтается, остается другая опасность — отпечатки пальцев. Их, наверное, тысячи по всей яхте.

— Там нет отпечатков пальцев, — сказал я. — Прежде чем уйти с яхты, я удалил их полотенцем.

Оба уставились на меня с изумлением, а лицо Алисы приняло выражение, которого я раньше не видел.

Я не пытался интерпретировать его. Тем не менее оно несколько улучшило мое настроение.

— Ладно, — согласился Маллиган. — Мне следовало бы провериться у психиатра, но придется идти с вами до конца. Лодку, Кэмбер, мы поставим сегодня куда-нибудь подальше и как следует вымоем. Я отвезу вас домой, а потом избавлюсь от машины Шлакмана.

— Каким образом?

— Это моя забота.

— А что дальше?

— Будем ждать, посмотрим, как развернутся события.

У нас ушло около часа на то, чтобы вымыть лодку, вытащить её из реки и поставить на козлы, предназначенные для хранения лодок в межсезонье. Мы покрыли её специальной зимней смазкой. Я помог Маллигэну разобрать мотор Джонсона и поместить его в емкость с промывочной жидкостью. К этому времени я чувствовал себя настолько усталым, что едва держался на ногах. Когда Маллигэн отвозил нас домой, я уснул в его машине.

Трудно передать словами мои ощущения, когда я стоял у входа в дом. Мне казалось, что я отсутствовал несколько месяцев, и радость возвращения домой наполнила мои глаза слезами. Затем мне почудилось, что я вообще не отлучался из дома и что все произошедшие события были дурным сном. Это чувство было настолько устойчивым, настолько сильным, что я с трудом отогнал его от себя.

Алиса отнесла Полли в дом, а меня остановил на пороге Маллигэн:

— Кэмбер, давай попрощаемся.

Мы пожали друг другу руки.

— Ты понимаешь, конечно, Кэмбер, что больше у меня на станции тебе появляться нельзя. Никогда. Ни тебе, ни твоей жене.

В знак согласия я наклонил голову.

— И знаешь почему?

— Думаю, так и должно быть.

— Да, другого выхода нет. Я и ты, Кэмбер. Мы должны забыть о существовании друг друга. Ты меня не знаешь, мы никогда не встречались. Никогда не разговаривали, а об алюминиевой лодке ты вообще не имеешь понятия. Вот так мы и должны отвечать, если нас спросят. Когда мы сами поверим в то, что говорим, значит, самое страшное осталось позади.

— Никто не узнает, что между нами были какие-то отношения, — заверил его я.

— Мы не должны отступать от нашего рассказа.

— Подумать только, — сказал я, — ни с кем в жизни я не вступал в такие близкие отношения, как с вами, мистер Маллигэн. Я хочу сказать, что считаю вас своим другом.

— Мир полон друзей, Кэмбер.

— Ваш мир, мистер Маллигэн, не мой.

Маллигэн пожал плечами:

— Жизнь не кончается завтра, Кэмбер. Не позволяй никому помыкать собой.

Я кивнул.

Мы снова пожали друг другу руки, он сел в машину и уехал. Его слова запомнились мне надолго. Раньше никто не разговаривал со мной подобным образом.

Полли продолжала спать, когда Алиса укладывала её в постель. Удивительно, как мало запомнила она из того, что с ней произошло менее двух суток назад. Что же касается отдельных эпизодов, оставшихся в её памяти, нам без особого труда удалось убедить ее, что они не что иное, как кошмарный сон. Психиатры утверждают, что подобные вещи не изглаживаются из детской памяти, повреждают, если можно так выразиться, мозговую ткань, наносят травму, остающуюся на всю жизнь. Не знаю, может, так оно и есть. Думаю, правда, что только очень немногие дети полностью свободны от подобных шрамов. Что же касается нашей Полли, то для неё часы пробуждения были наполнены родительской лаской и нежностью, способными исцелить любую душевную рану.

Пока Алиса укладывала Полли в постель, я спустился вниз проверить надежность запоров на дверях и окнах. Потом снял пропитанную кровью одежду, весьма довольный тем, что это не один из моих респектабельных костюмов. В путешествие по Хакенсек-Ривер я отправился в широких спортивных брюках и куртке. Когда Алиса вошла в кухню, я с озабоченным видом держал их в руках.

— Их надо сжечь или выбросить, — сказал я.

— Мы ничего не будем жечь, — твердо ответила она. — Куртки и брюки на деревьях не растут. Я пропущу их через стиральную машину. Конечно, они не будут как прежде, но носить их ты сможешь.

Я кивнул, не желая затевать спор. С приближением утра небо заметно светлело.

— Я не пойду на работу, — сказал я.

— Нет, тебе надо идти.

— Там не будет осложнений. Ведь Джефф решил позавчера, что я нездоров.

— Не позавчера, а вчера.

— Да? Ну я и имел в виду вчера.

— Конечно, вопросов у них не возникнет, потому что ты никогда не болеешь. А теперь тебе надо поспать.

— Мне надо помыться.

— Хорошо. Прими ванну и ложись. Ты не голоден, Джонни?

Я отрицательно покачал головой.

— У нас есть полбутылки виски.

Я снова покачал головой:

— Конечно, выпить было бы неплохо, но виски меня сразу же свалит с ног.

— Тогда после мытья отправляйся в постель и как следует выспись.

— Если позволит Полли.

— Если проснется Полли, я встану. Ты можешь не беспокоиться.

— Но ты же не спала столько же времени, сколько и я.

— Я не так устала.

— Почему?

— Потому что женщины отличаются от мужчин, Джонни. Разве это трудно понять?

— Да, наверное, отличаются, — устало согласился я.

Соскабливая запекшуюся кровь с волос и тела, я несколько раз сменил воду в ванной, стараясь не смотреть на ту жижу, что стекала в сливное отверстие. Я снова наполнил ванную горячей водой, лег в неё и дремал до тех пор, пока меня не окликнула Алиса:

— Джонни, ты заснул?

Услышав её голос, я обтерся полотенцем, влез в пижаму и заковылял к постели. У нас двухспальная кровать — не двойная, не сверхширокая, а старомодная двухспальная.

Как-то я заикнулся о двойной кровати, однако Алиса заявила, что иметь её в доме неприлично, даже непристойно и что взгляды респектабельных британцев расходятся по этому вопросу с мнением американцев. «Если вы муж и жена, — пояснила она, — то и будьте мужем и женой и не притворяйтесь, что вы просто друзья». Вопрос был утрясен, двухспальная кровать осталась, и сейчас Алиса тоже легла на нее, правда, на некотором расстоянии от меня. Минуты две она лежала на самом краешке, словно альпинист, прижавшийся к склону скалы, потом, когда я начал погружаться в сон, стала медленно придвигаться ко мне, пока я не ощутил теплого прикосновения её тела.