Дэшил Хэммет - Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова

— Мало. — Я не видел его заведенной за спину руки. Я знал, что он уже держит револьвер и лишь выжидает удобного момента, чтобы рискнуть. Я знал также, что Хэммонд говорил правду. Мои обвинения против него повисли бы в воздухе, в суде их легко мог опровергнуть мало-мальски опытный адвокат. Вальдес помог бы ему выбраться из самой критической ситуации.

— Я дам тебе все, что ты пожелаешь.

— Всё равно этого будет недостаточно.

Он прикусил губу.

— Ты кретин, Скотт. У каждого есть своя цена. У тебя она тоже есть. Я уверен. — Его голос становился всё громче и пронзительней. — Ты идиот, идиот. Я заплачу тебе. Я…

С его стороны было непростительной глупостью поступить так, как он поступил в следующий момент. Неожиданным резким движением он бросился на пол.

От напряжения его лицо сделалось мертвенно бледным в вытянутой руке он держал револьвер. Он начал стрелять ещё до того, как направил его на меня. Пуля пролетела в ярде от моей головы. Он, наверно, стрелял бы ещё, но я мягко нажал на спусковой крючок, прогремел выстрел и язык пламени метнулся навстречу Хэммонду. Он дернулся, когда в него попала первая пуля. Потом я выстрелил ещё несколько раз, и на его светлой сорочке зажглись алые кружки.

Он опрокинулся навзничь. Его слабеющие пальцы судорожно цеплялись за револьвер. Не желая рисковать я выстрелил ему в голову.

Да, Хэммонд проявил легкомыслие, затеяв со мной перестрелку. Он вынудил меня нажать на спусковой крючок. Я выполнил долг гражданина, защищая себя. Черт возьми, ведь я был на волосок от смерти.

Хэммонд не двигался. Я был уверен, что он никогда больше не будет двигаться. Но он оказался прав — у меня, как и у всех, была своя цена. И он только, что её заплатил.

Оставались ещё кое-какие мелочи, к примеру, Келли и его дружок. Но они могли подождать. Я оставил Хэммонда на полу, а сам вернулся наверх. Нужно было убираться, пока не вернулся очередной бандит. Я не стремился к новой встрече с преступниками на их территории.

Элен по-прежнему сидела на кровати. Руки она крепко прижимала к глазам. Когда я захлопнул за собой дверь, она медленно отняла их и глянула в мою сторону. Она смотрела на меня минуту, не меньше, и я видел, как страх постепенно покидал её лицо. Я не узнал её голоса — так он изменился за последние полчаса.

— Я чувствую себя совершенно разбитой, Шелл. Боюсь, что сойду с ума. Когда прогремели выстрелы, я почему-то была уверена, что он убил тебя. А мне так хотелось, чтобы ты вернулся. — Прикусив губу, она слегка шевельнулась на кровати. Её тело оставалось абсолютно нагим.

— Набрось на себя что-нибудь. Надо смываться отсюда к чертовой матери.

Морфий продолжал оказывать свое действие, я, как и раньше, чувствовал себя властелином вселенной, кровь стучала у меня в висках, в голове не прекращался шум. Она побежала к шкафу и, достав мужской плащ, прикрылась им. Потом бросила взгляд на окровавленное тело Рата.

— Бежим, — сказала она, отворачиваясь. — Бежим куда угодно, только скорее, скорее.

Много позднее Элен всё ещё оставалась в чужом плаще. Она сидела на диване, поджав под себя ноги. Я пристроился рядом. Морфий медленно улетучивался из моего организма, но разве требовался мне сейчас допинг? Наклонившись, я притянул её к себе. Она провела рукой по бинтам на моей груди. Её лицо находилось в дюйме от моего.

— Тебе больно Шелл, но я буду нежной, заботливой. Ты убедишься сам…

Я поцеловал уголки её рта, затем щеку, губы и наконец коснулся её розового ушка.

Я прошептал:

— Не беспокойся обо мне, Элен. Будь такой, какой тебе хочется быть.

Дэшил Хэммет

«ЗОЛОТАЯ ПОДКОВА»

— На этот раз у меня для тебя ничего интересного, — сообщил Вэнс Ричмонд после того, как мы обменялись рукопожатием. — Я хочу, чтобы ты отыскал одного человека… не преступника.

Он произнес это извиняющимся тоном. Последние два задания, порученные мне этим сухощавым адвокатом с серым лицом, были связаны со стрельбой и прочими эксцессами, поэтому он, вероятно, решил, что при более спокойной работе я умру со скуки. В свое время он мог оказаться прав — когда я был двадцатилетним молокососом, только что принятым на работу в Континентальное детективное агентство. Но прошедшие с того момента пятнадцать лет притупили мою жажду острых ощущений.

— Человек, которого надо разыскать, — продолжал адвокат после того, как мы присели, — английский архитектор по фамилии Эшкрафт, Норман Эшкрафт. Ему тридцать семь лет, рост метр семьдесят восемь, телосложения крепкого, блондин, светлая кожа, голубые глаза. Четыре года назад он представлял собой типичный образчик светловолосого британца. Возможно, теперь он изменился… эти четыре года были трудными для него.

Вот что случилось. Четыре года назад супруги Эшкрафт проживали в Англии, в Бристоле. Похоже, миссис Эшкрафт была ревнива, а муж её довольно вспыльчив. Кроме того, он владел только тем, что сумел заработать, она же унаследовала от родителей солидный капитал. Эшкрафт был болезненно чувствителен к этому, из кожи вон лез, чтобы показать, что её деньги его не интересуют, не имеют для него никакого значения.

Разумеется, это не слишком умно, но весьма типично, для человека с таким характером. В один прекрасный день жена упрекнула его в том, что он уделяет слишком много внимания другой женщине. Они поссорились, Эшкрафт собрал манатки и уехал.

Спустя неделю жена пожалела о своих словах — особенно когда обнаружила, что для них не было иного основания, кроме её собственной ревности, — и попыталась разыскать мужа. Однако он исчез без следа. В конце концов, ей удалось выяснить, что из Бристоля он отправился в Нью-Йорк, а затем в Детройт, где его арестовали во время пьяного скандала и приговорили к штрафу за нарушение общественного порядка. Потом он исчез из поля зрения, а спустя десять месяцев объявился уже в Сиэтле. — Адвокат порылся в бумагах, лежавших на столе, и нашел нужный лист. — Двадцать третьего мая тысяча девятьсот двадцать третьего года он застрелил взломщика в тамошней гостинице. Местная полиция усмотрела в этом происшествии некоторые неясности, но никаких улик против Эшкрафта не было: человек, которого он убил, действительно был взломщиком. После этого Эшкрафт снова исчез, и о нем не было ни слуху, ни духу. Он дал о себе знать только год назад. Миссис Эшкрафт помещала соответствующие объявления в газетах всех крупных городов Соединенных Штатов. Однажды она получила письмо из Сан-Франциско. Оно было очень официальным и содержало просьбу прекратить публикацию объявлений. Он также писал, что, хотя больше не пользуется именем Норман Эшкрафт, ему всё же неприятно встречать его чуть ли не в каждой газете, которую он читает.