Дэшил Хэммет - Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова

— Ни то, ни другое. Вам, вне всякого сомнения, не стоит этого делать, а я не смогу, по крайней мере, в настоящий момент. — Он повернулся ко мне: — Ехать придется тебе. Наверняка ты устроишь всё лучше, чем я. Ты знаешь, что делать и как именно. Миссис Эшкрафт не хочет навязываться, но в то же время готова сделать все, что пойдет ему на пользу.

Миссис Эшкрафт протянула мне тонкую, но сильную руку:

— Поступайте, как сочтете нужным. — Тон её был доверительным.

— Хорошо, — пообещал я.

Мне нравилась эта женщина.

Тихуана не слишком изменилась за два года со времени моего последнего посещения. Взору представились те же двести метров пыльной, грязной улицы, пролегавшей между двумя непрерывными рядами кабаков и всякого рода забегаловок, и ещё более грязные боковые улочки с притонами, не поместившимися на главной улице.

Автомобиль, ехавший в Сан-Диего, выбросил меня посреди городка ранним угром, когда движение ещё только начиналось. Это означает, что кроме бродячих собак и бездельничавших мексиканцев на улице было всего несколько пьянчуг, хотя толпа их потенциальных собратьев уже кочевала из кабака в кабак.

За первой же поперечной улочкой я увидел большую позолоченную подкову. Я вошел в заведение. Это была типичная местная забегаловка; слева от входа на половину длины здания протянулся бар с несколькими игральными автоматами в конце. С правой стороны была свободная площадка для танцующих пар, заканчивавшаяся небольшим возвышением для непромытых оркестрантов, как раз готовившихся приступить к своим обязанностям. За оркестром виднелся ряд низких кабин, ни одна из которых не имела передней стенки, зато в каждой стоял стол и две скамьи.

В столь раннее время в заведении было всего несколько посетителей. Я подозвал бармена, могучего ирландца с багровой физиономией и двумя жалкими прядями волос, прилепившимися к и без того низкому лбу.

— Я хочу повидаться с Эдом Бохэнноном, — доверительно шепнул я ему.

Он сделал непонимающую мину:

— Не знаю я никакого Эда Бохэннона.

Тогда я вытащил листок бумаги и карандашом нацарапал на нем: «Такса в тюряге». Затем пододвинул листок бармену:

— Ты можешь передать это человеку, который придет и скажет, что его зовут Бохэннон?

— Почему бы и нет?

— Вот и хорошо, — сказал я. — А я посижу тут немного.

Я пересек зал и уселся в одной из кабин. Худая длинноногая девица с волосами невиданного пурпурного цвета тотчас подошла ко мне.

— Угостишь? — спросила она.

Состроенная ею гримаса должна была изображать улыбку. Но, что бы она ни означала, я не стал спорить.

— Ладно, — сказал я и заказал уже стоявшему у меня над душой официанту бутылку пива для себя и виски для нее.

Девица с пурпурными волосами успела проглотить свою порцию виски и как раз открыла рот, чтобы предложить выпить по новой, — тихуанские красотки не теряют времени даром, — когда за спиной у неё раздался чей-то голос:

— Кора, тебя Фрэнк зовет.

Кора недовольно скривилась, глядя поверх моего плеча, затем вновь состроила свою ужасную мину и обратилась ко мне со словами:

— Лэйла позаботится о тебе. Ладно, Лэйла? — После этого она поднялась и ушла.

Лэйла тут же заняла её место возле меня. Ей было максимум восемнадцать, она была немного полновата, ещё ребенок. У неё были короткие вьющиеся каштановые волосы, обрамлявшие круглое, детское личико со смеющимися нагловатыми глазами.

Я и ей заказал выпивку, а сам взял ещё бутылку пива.

— О чем ты думаешь? — спросил я у нее.

— О выпивке. Она мило улыбнулась. Улыбка у неё была такая же детская, как и прямой взгляд карих глаз — О целых галлонах выпивки.

— А кроме этого?

Я понимал, что смена девушек была неслучайной.

— Ты, кажется, разыскиваешь моего друга, — сказала Лэйла.

— Может, и так. А кто твои друзья?

— Ну, например, Эд Бохэннон. Ты знаешь Эда?

— Нет… пока нет.

— Но ведь ты его ищешь?

— Ага.

— А в чем дело? Я могла бы дать ему знать.

— Не нужно, — сказал я. — Этот твой Эд чертовски недоступен. А ведь речь идет о его шкуре, а не о моей. Я закажу тебе ещё стаканчик и сматываюсь.

Она вскочила с места:

— Постой, может, мне удастся его найти. Как тебя зовут?

— Пусть будет Паркер, — ответил я. Это была первая фамилия, которая пришла мне в голову и которой я уже воспользовался, разговаривая с Райеном.

— Подожди, — сказала она, направляясь к двери, расположенной в глубине зала. — Пожалуй, я всё же разыщу его.

— Я тоже так думаю, — отозвался я.

Спустя десять минут в бар вошел мужчина и направился прямо к моему столику. Это был светловолосый англичанин лет сорока, с ярко выраженной внешностью опустившегося джентльмена. Правда, он ещё не достиг последней степени падения, но мутные голубые глаза с мешками под ними, смазанная линия рта и серый цвет неопровержимо свидетельствовали о неуклонном окатывании вниз. Его ещё можно было назвать довольно привлекательным, он сохранил кое-что от прежнего обаяния.

Усевшись напротив, он спросил:

— Вы меня искали?

— А вы Эд Бохэннон?

Он кивнул.

— Таксу замели пару дней назад, — сказал я, — думаю, сейчас он возвращается в свою тюрягу в Канзасе. Он знал, что я буду в здешних краях, и просил известить вас.

Он скривил губы и бросил на меня быстрый взгляд:

— Он вам ещё что-нибудь сказал?

— Сам он мне ничего не говорил, а дал знать через одного парня. Я его не видел.

— Вы здесь пробудете ещё немного?

— Два-три дня, — ответил я. — Мне нужно ещё кое-что уладить.

Он улыбнулся и протянул мне руку.

— Спасибо за сообщение, Паркер, — сказал он. — Если хотите, прогуляемся вместе, я угощу вас кое-чем хорошеньким.

Я не возражал. Мы вышли из «Золотой подковы», и он привел меня по боковой улочке к дому из необожженного кирпича, стоявшему на краю пустыря. Когда мы вошли в комнату, он сделал мне знак подождать, а сам удалился в соседнюю.

— Чего бы вы выпили? — крикнул он через дверь. — Водки, джина, шотландского виски…

— Лучше всего последнее, — прервал я этот каталог.

Он принес бутылку «Блэк энд уайт», сифон с содовой и стаканы, и мы сели выпивать. Пили и разговаривали, пили и разговаривали, и оба делали вид, что опьянели больше, чем на самом деле. Кончилось тем, что мы упились в стельку.

Бесспорно, это было состязание в выдержке. Он пытался намочить меня, как губку, чтобы затем выжать все мои секреты, а я старался проделать то же самое с ним. Ни один из нас не мог похвастаться особым успехом.

— Знаешь, — сказал он, когда уже стало смеркаться, — я просто осел. У меня есть жена… лучшая женщина в мире. И она хочет, чтобы я вернулся к ней и вообще…

А я сижу и накачиваюсь… да ещё покуриваю. А мог бы кое-чего достичь в жизни… Я архитектор, понимаешь? Да ещё какой! Но я запутался… Связался с этими людьми. И теперь не могу порвать. Но я вернусь… серьёзно.