Уильям Питер Макгиверн - Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

Начните с их прихода и не пропускайте ни одной детали.

— Хорошо. — Слегка нахмурившись, клерк ущипнул себя за нос. — Вошли они вместе. Мисс Кэрроуэй взяла ключ и сказала, что выезжает, попросив принести счет. Джентльмен стоял за ней, футах примерно в шести. Он смотрел в сторону, так что я видел его только в профиль.

Клерк замолчал. Бэньон не торопил его. Это был хороший свидетель — с наметанным глазом.

Мисс Кэрроуэй и джентльмен поднялись на лифте в её номер, — продолжил клерк. — Это против правил, однако, поскольку она выезжала, я подумал… Ну ладно. — Он передернул плечами. — Наш отель не самый шикарный в мире, но мы стараемся не опускаться ниже общепринятых стандартов. Через десять — пятнадцать минут они спустились вниз. Мисс Кэрроуэй уплатила по счету — всего за три дня — и ушла. Думаю, у джентльмена была машина.

— Она не звонила по телефону из холла?

— Совсем упустил из виду. Прежде чем уйти, она зашла в телефонную кабину здесь, в холле.

— Её приятель видел, что она кому-то звонит?

Клерк беспомощно улыбнулся:

— Боюсь, что я не заметил. Нет, минутку. Дверца, наверное, была открыта, потому что я слышал, как она говорила. Забавно, как иногда запоминаются всякие мелочи…

— Да, одна деталь тянет за собой другую. Так что она сказала?

— Я не прислушивался. До меня просто долетал её голос, как бывает с музыкой, — просто фон. Она сказала что-то о двадцати долларах.

— О двадцати долларах?

— Точно.

— Как выглядел мужчина?

— Высокий, широкоплечий, — немного подумав, сказал клерк. — Пониже вас, но всё равно не карлик. На нем было пальто из верблюжьей шерсти, волосы, насколько я успел заметить, темные. Голову прикрывала белая шляпа, почему я и обратил внимание на цвет волос. Лицо смуглое, нос большой. Конечно, мое описание слишком общее, но вряд ли я смогу припомнить что-то еще.

— Очень хорошее описание, — сказал Бэньон. — Замечательное. Большое спасибо. Смогли бы вы узнать его на фото?

— Не уверен.

— Хорошо. На днях я, вероятно, загляну снова.

На улице Бэньон поднял воротник, защищаясь от пронизывающего ветра, и зашагал по Спрус-стрит. Идти пришлось долго, и он мысленно раскладывал по полочкам сведения, которые ему удалось получить. Их было не так уж много. Бэньона, однако, не покидало странное чувство, что последняя точка в этом деле ещё не поставлена.

IV

Когда Бэньон вновь появился в дежурке, Нили подмигнул ему и кивком указал на дверь в кабинет лейтенанта Уилкса:

— Лейтенант вызывал тебя четверть часа назад.

Уилкс сидел за столом. Это был высокий жилистый мужчина пятидесяти с небольшим лет. В сшитой на заказ офицерской форме он выглядел аккуратным и подтянутым. В кабинете было холодно и неуютно. Уилкс полагал, что мужчина должен вести здоровую, даже аскетическую жизнь, и окна его кабинета, за исключением самых холодных зимних дней, были всегда распахнуты настежь. Кроме того, он был любителем холодных ванн и длительных пеших прогулок.

— Садись, Дэйв, — сказал он, наклоном головы указывая на стул. — Ты доставил мне уйму неприятностей, теперь давай во всем разберемся.

Уилкс любил напускать на себя вид строгого, придирчивого начальника. Говорил он энергично и отрывисто, правда, не всегда по существу, причем речь его сопровождалась суровым, бескомпромиссным взглядом. Он неплохо разбирался в полицейской работе, однако для отдела по расследованию убийств основную ценность представлял в качестве витрины — безупречный, тактичный, внушающий доверие человек. Никто не мог превзойти Уилкса в выборе правильной линии поведения на банкетах, официальных завтраках, в женских клубах. Его аскетически строгое лицо и подтянутая фигура — результат строгой диеты, регулярных физических упражнений и работы дорогого портного — отметали любые подозрения в неэффективности или коррумпированности полицейского департамента.

В определенной степени эту роль ему навязали. Нравилась она ему или нет, Бэньон не знал.

— Деккер в ярости, — сказал Уилкс. — Какого черта тебе понадобилось беспокоить вдову Диэри?

Суровое лицо Уилкса, его жесткий, осуждающий взгляд не произвели на Бэньона должного впечатления. Его заинтересовало лишь то обстоятельство, что миссис Диэри обратилась с жалобой в полицию. Еще более интригующим ему показалось то, что эту жалобу приняло так близко к сердцу высшее полицейское руководство.

— Я проводил обычную проверку, лейтенант, — сказал он.

— Мне она кажется бессмысленной и ненужной, — сказал Уилкс, чеканя слова. — Тебе изменяет здравый смысл, Дэйв.

Бэньон слегка пошевелился на стуле.

— Лучше послушайте, что я скажу, — ответил он, чувствуя, как в нем, ища выхода, закипает злость. В прошлом году ему не раз приходилось страдать из-за своего характера. Но сейчас, как и на протяжении долгих предыдущих лет, он сумел взять себя в руки. Бэньон понимал, что где-то в глубине его души таится пугавшее его самого стремление к насилию, разрушению. Окружающим он был известен как добрый, мягкий человек, и лишь сам Бэньон знал, каких трудов ему стоило выдерживать эту роль.

Уилкс нахмурился. На неповиновение, непослушание он выработал два типа реакции: срывался, не теряя своей величавости и начальственной ауры, или рассматривал брошенный ему вызов как обвинение не против него лично, а против всего полицейского департамента. «Конечно, все они там непробиваемые кретины», — будто говорил он собеседнику. Сейчас Уилкс выбрал последнюю линию поведения.

— Черт возьми, Дэйв, ты же знаешь Деккера, — с улыбкой сказал он. — Выше сержанта он не тянет, а судьба подарила ему пост помощника начальника полиции. Ну ладно, сейчас он взбешен, надо его успокоить. Мир в семье — самое главное, правда, Дэйв? Хорошо, что там произошло?

Бэньон рассказал о Люси Кэрроуэй. Когда он закончил, Уилкс пожал плечами и недоуменно приподнял брови:

— Не пойму, из-за чего сыр-бор. Ты обратился к миссис Диэри, чтобы подтвердить или опровергнуть рассказ Люси Кэрроуэй.

Ты просто выполнял свой долг. Теперь, когда девица уволилась, инцидент можно считать исчерпанным. Да?

— Думаю, да, — ответил Бэньон, — хотя мне по-прежнему не совсем понятно, зачем ей понадобилось так спешно менять работу.

— Чего тут непонятного? Эти девицы из ночных клубов по натуре кочевники. А что касается рассказанной ею истории, так это её слово против слова вдовы Диэри.

— Кстати, на что конкретно жаловалась миссис Диэри? — поинтересовался Бэньон. — Когда я разговаривал с ней, у нас, мне казалось, было полное взаимопонимание, она искренне хотела помочь. Интересно, что заставило её так резко изменить мнение.

— По словам Деккера, она была достаточно деликатна, — сказал Уилкс. — Думаю, претензии надо адресовать не к ней. Уверен, шум поднял сам Деккер. Она же просто полюбопытствовала, чем вызван твой повторный визит. Полагает, наверное, что вдовы полицейских должны быть причислены к лику святых. — Уилкс улыбнулся: — Я успокою его, не переживай. Но оставь вдову в покое!