Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Молодые люди остались в темноте. Описывать их тоску, пока стояли они рука об руку, ожидая казни, было бы слишком горестно и слишком долго, ибо мысли пажей переносились к счастливым дням их юности, к погибшим надеждам и нежным личикам Линды и Беатриче.

– Когда же конец?! – воскликнул Конрад. – Эго ожидание слишком жестоко, пусть нас ведут на смерть.

– На смерть! – повторил воротившийся Губерт. – Нет, мои юные друзья, вы, конечно, настрадались, но я не мог раньше вас предупредить.

Три человека в черной одежде палачей сбросили с себя печальные платья, и удивленные пажи, еще дрожа, но уже наполняясь надеждой, увидели кроткие и печальные лица, сходство которых говорило о близком родстве.

Губерт дотронулся до пружины, спрятанной в стене, и молодые люди, как и три их новых товарища, вышли в бесшумно отворившуюся дверь, так искусно спрятанную в стене, что непосвященный человек никогда бы не поверил, что она там находилась.

Зала, открывшаяся за дверью, была обширна и высока, меблирована просто, но прилично и, по-видимому, назначалась для многолюдных собраний.

Губерт сделал молодым людям знак сесть, а три брата подали им вина и фруктов и ушли, оставив их с управляющим.

– Милые дети, – сказал им старик, – я смог избавить вас от ужасной смерти, но не в состоянии возвратить вам свободу. Теперь вы умерли для света, если только какое-нибудь счастливое, но неизвестное мне событие не уничтожит всевластия Бронзовой Статуи.

Тут отворилась дверь, и пажи увидали на пороге женщину в белой рясе кармелитки.

– Молодые люди, – обратилась к ним белая женщина нежным голосом, согласовывавшимся с ее прелестным лицом, – добро пожаловать в это мрачное жилище. Увы! Я не в силах возвратить вас друзьям – вы простились с ними навсегда, – но вы будете здесь не одни. И не сомневайтесь: я сделаю все возможное для того, чтобы сократить ваше заточение.

– Будем надеяться, – начал старик Губерт, – что ваши дела в Праге…

– Да, Губерт, – перебила кармелитка, – Господь направляет нас иногда самым необыкновенным путем, используя для достижения цели самых обычных людей. Поэтому, несмотря на долгие годы жестоких разочарований, душа моя сохраняет веру во Всемогущего, а порой даже надеется.

– Милостивая государыня! – вскричал Лионель, преклоняя колено. – Дай Бог, чтобы вы возжелали чего-нибудь, что позволило бы нам доказать свою безмерную благодарность. Мы обещаем отдать свои жизни при первом вашем знаке и будем ждать его с упованием.

– Упование и надежда свойственны вашим летам, – молвила кармелитка. – И было бы преступлением и безбожием говорить, что надежды нет.

Пажи не успели ответить на ее утешительные слова, потому что в эту минуту четыре двери, которых они прежде не заметили, отворились и пропустили двадцать мужчин в черных платьях и почти столько же женщин в белых кармелитских рясах. Они подошли к белой женщине и с уважением поклонились ей. У всех были печальные, но смиренные лица. Это были жертвы, которых белая женщина спасла от «поцелуя» Девы.

Когда Этна воротилась в свой шатер среди таборитских палаток, начальник ее свиты сообщил, что получил от Жижки приказание проводить девушку в замок со специально приготовленными комнатами, и Этна, ожидавшая этого известия, ответила, что палатки можно убирать и что она готова ехать. Потом она отправилась к Анжеле и, увидев, что та еще слишком слаба для самостоятельного передвижения, предупредила о том, что ее перевезут в замок.

С величайшим трудом удалось Анжеле сдержать свою радость при этой новости. Пленники, которым она поклялась помочь, были заключены именно в пражском замке, туда ей надо было попасть, и Провидение открывало Анжеле дорогу без всяких усилий с ее стороны. Она сумела, однако, преодолеть свое волнение и поблагодарила Этну за заботу.

Анжелу поместили на носилки; рядом, на великолепном коне, ехала Этна под густым покрывалом, Линда и Беатриче тоже были верхом на прекрасных лошадях. Таборитские воины провожали их до самого замка.

Как только Анжела вошла в назначенную ей комнату, с нею сделалась горячка вследствие вынесенных волнений и она надолго слегла в постель.

Четыре дня прошло с тех пор, как Эрнест Кольмар расстался с Этной, а оба пажа не показывались в гостинице «Золотой Сокол».

Беспокойство рыцаря увеличивалось ежечасно. Ему оставалось пробыть в Праге только два дня: как же в такое короткое время сумеет он отыскать храбрых молодых людей?

Пока Эрнест Кольмар предавался своим печальным размышлениям и начинал уже отчаиваться, внезапно его озарило воспоминание о разговоре с Тремплином по приезде в Прагу.

Была ли правда, спрашивал он себя, в рассказе о трех братьях Шварц, которых видели сопровождаемых всадниками в черных масках не только близ Праги, но и в окрестностях замка Альтендорф? Почему этой легенде не быть правдой? Разве его, Кольмара, не захватили замаскированные всадники и не повезли по австрийской дороге мимо замка Альтендорф? И разве Киприан не угрожал ему Бронзовой Статуей и «поцелуем» Девы? Тот же Киприан хотел похитить Этну в пещере возле лагеря таборитов; именно его слышала Анжела в гостинице, когда он пугал Марьету страшной статуей.

Бронзовую Статую и непонятную машину рыцарь видел в подземелье замка Альтендорф, следовательно, там должен заседать тайный трибунал, одним из главарей которого был Киприан. А когда братья Шварц исчезли, они работали в доме баронессы Гамелен. Не туда ли Киприан собирался доставить Анжелу? Не к ней ли привозили его, рыцаря Кольмара, и не у нее ли он видел принцессу Елисавету? В таком случае, баронесса либо сообщница монаха, либо последний обманывал ее, но так или иначе, именно в ее доме собирались члены страшного трибунала Бронзовой Статуи. Пажи, отправленные на поиски принцессы Елисаветы, вероятно, добрались до нее, но, скорее всего, попали в плен к членам трибунала.

Эти мысли, сначала смутные, наконец полностью завладели рыцарем. Но только лишь выяснить участь пажей было недостаточно, следовало их спасти, а каким образом? Выпросить у Жижки таборитов и окружить замок Гамелен было легче легкого, но такое означало выдать ему принцессу Елисавету и вмешаться в дела Богемии, а Кольмар дал клятву воздержаться от этого.

Что же делать? Действовать одному? И рыцарь решился. Оставалась только одна трудность – найти средство пробраться в дом баронессы.

Целый день прошел в размышлениях, и Эрнест Кольмар был вынужден отложить до завтра исполнение своего намерения.

Следующий день, предпоследний из тех, которые ему позволили провести в Праге, рыцарь потратил, придумывая способ проникнуть в проклятый дом Гамелен. Он просил аудиенции у баронессы, но его посыльного отправили обратно без ответа.