Сара Парецки - Тупик

Возясь с коктейлями, Грэфалк сказал:

— Если вы шпионили не за мной, то, значит, за Клейтоном? Ну и что вам удалось выяснить?

Я положила ноги на расшитую цветами подушку, прикрепленную к бамбуковому креслу.

— Так-так... Вы хотите знать, что я думаю о Жанин и что я выяснила о Клейтоне. Если бы я занималась разводными делами, то заподозрила бы вас в том, что вы спите с Жанин и боитесь Филлипса. Но вы не похожи на человека, опасающегося мужа своей любовницы.

Грэфалк откинул голову и громко расхохотался. Он подал мне бокал в виде тюльпана, где плескалась желтоватая жидкость. Я отхлебнула. Шерри был действительно хорош — как жидкое золото. Зря я не попросила виски. Должно быть, виски миллионеров — чистый нектар.

Грэфалк сел в кресло и обернулся ко мне.

— Наверно, я захожу слишком издалека, мисс Варшавски. Я же знаю, что вас на самом деле интересует порт. Если вы оказались здесь, значит, узнали что-то интересное про Филлипса. У нас с «Юдорой Грэйн» давние деловые связи. Если у них что-то нечисто, я хотел бы об этом знать.

Я отхлебнула еще шерри и поставила бокал на столик, обратив внимание на то, что пол покрыт итальянскими изразцовыми плитками ручной росписи. Столик — в цвет полу, такой же желто-красно-зеленый.

— Если вас беспокоят дела компании «Юдора Грэйн», обратитесь к Дэвиду Аргусу. Меня же занимает сейчас одно — кто пытался меня убить в четверг вечером.

— Убить? — поднял Грэфалк свои кустистые брови. — Вы не похожи на истеричку, но заявление звучит диковато.

— В прошлый четверг кто-то испортил руль и тормоза моего автомобиля. Я лишь чудом спаслась от столкновения с самосвалом на шоссе.

Грэфалк допил свой напиток, по-моему, это был мартини. Настоящий консервативный предприниматель — никакого белого вина, никаких французских штучек.

— И у вас есть веские основания полагать, что это сделал Клейтон?

— Во всяком случае, такая возможность у него была. Не знаю, был ли мотив. С тем же успехом моей смерти могли желать вы, Мартин Бледсоу или Майк Шеридан.

Грэфалк, направившийся было к бару, остановился и посмотрел на меня.

— Их вы тоже подозреваете? Вы думаете, что... хм... диверсия произошла в порту? Может быть, это просто выходка каких-нибудь хулиганов?

Я отпила шерри.

— Возможно, но я в это не верю. Почти всякий, хоть чуть-чуть разбирающийся в технике, может испортить тормозные цилиндры. Но мало кто из хулиганов таскает с собой газовый резак и гаечный ключ — просто так, на всякий случай: вдруг попадется какой-нибудь подходящий автомобиль? Хулиганы обычно прокалывают шины, снимают колпаки, разбивают окна.

Грэфалк подлил мне еще из бутылки. Я сделала вид, что пью такие напитки каждый день, и даже не взглянула на этикетку. Все равно я никогда не смогу позволить себе такой шерри. Какая мне разница, как он называется?

Грэфалк уселся с новой порцией мартини и внимательно посмотрел на меня. Он явно что-то обдумывал.

— Много ли вы знаете про Мартина Бледсоу?

Я насторожилась.

— Мы пару раз встречались. А что?

— Когда вы с ним ужинали в четверг, он не рассказывал вам историю своей жизни?

Я громко брякнула дорогим бокалом о столик.

— Скажите-ка, мистер Грэфалк, кто за кем шпионит — я за вами или вы за мной?

Он рассмеялся:

— Порт — это большая деревня, мисс Варшавски. Сплетни распространяются быстро. Должен вам сказать, что с тех пор как умерла его жена — примерно шесть лет назад, — Мартин впервые пригласил женщину поужинать. Новость моментально разнеслась вокруг. О вашей аварии тоже все знают. Я слышал, что вы попали в больницу, но не предполагал, что кто-то намеренно испортил ваш автомобиль.

— "Геральд стар" отвела этому событию довольно большой кусок на первой полосе. Там был запечатлен мой несчастный «линкс» и изложены все подробности... Что же касается сплетен насчет Бледсоу, очевидно, они зарыты довольно глубоко. Никто не сказал о мистере Бледсоу ничего такого, что заставило бы меня насторожиться.

— Такие вещи не афишируются. Я никому раньше об этом не рассказывал, даже когда Мартин ушел от меня и я не прочь был бы ему навредить. Однако, если речь идет о преступлении, о покушении на вашу жизнь, думаю, вы должны об этом знать.

Я молчала. Солнце клонилось к закату — тени на пляже удлинялись прямо на глазах.

— Мартин вырос в Кливленде. Бледсоу — это фамилия его матери. Отца у парня не было. Им мог оказаться любой пьяный матрос из порта.

— Это еще не преступление, мистер Грэфалк. И даже не его вина.

— Верно. Просто я хотел дать вам представление о его семье. В пятнадцать лет Мартин сбежал из дома, прибавил несколько годков, подписал контракт и начал плавать по Великим озерам. В те годы, для того чтобы стать матросом, не требовалась специальная подготовка. Да и кораблей на озерах... куда больше, чем сейчас, морякам не приходилось месяцами ждать на бирже, пока подвернется работа. Умеешь натягивать трос и поднимать двухсотфутовые мешки — получай работу без лишних вопросов. А Мартин для своего возраста был парнем крепким. — Грэфалк отхлебнул из бокала. — Мальчишка он был толковый, и вскоре на него обратил внимание один из моих помощников. Этот человек любил помогать толковым ребятам. В девятнадцать лет Мартин уже работал в нашей толедской конторе. У него хорошие мозги, жаль было использовать его на тяжелой физической работе, с которой может справиться любой тупоголовый поляк.

— Спасибо, — заметила я. — Когда мне надоест работа детектива, не подыщете ли мне вакансию на одном из ваших кораблей?

Грэфалк уставился на меня в недоумении, а потом сообразил:

— О, Варшавски... Понимаю. Ладно, не дуйтесь — Дело того не стоит. Сами знаете, сколько в порту польских грузчиков, у которых силы как у быков, а ума маловато.

Я вспомнила про двоюродных братьев Бум-Бума и решила не оспаривать этот тезис.

— Короче говоря, Мартин очень быстро освоился в новом окружении — но чисто интеллектуально, не социально. Ему не хватало образования, он весьма смутно представлял себе морально-этические аспекты жизни. Через его руки проходило много денег, и Мартин стал часть из них прикарманивать. Когда отец решил подать на него в суд, я горячо заступился за парня. Видите ли, я нашел Мартина, открыл ему дорогу в жизнь... Да мне и самому было тогда всего тридцать лет. Я хотел дать ему второй шанс, но переубедить отца не сумел, и Мартин на два года угодил в Кэнтовильскую тюрьму. За месяц до его освобождения мой отец умер, и я немедленно взял Бледсоу обратно на работу. С тех пор, насколько я знаю, он законов не нарушал. Но если между «Полярной звездой» и «Юдорой Грэйн» ведутся какие-то нечистые делишки, будет лучше, если вы учтете эти обстоятельства. Надеюсь, на вас можно положиться. Не хочу, чтобы Аргус и даже Клейтон узнали об этой истории — если выяснится, что ничего особого за ним не числится.