Сара Парецки - Тупик

Феррант пожал плечами:

— Нас это не касается. Наше дело — страховать корпус корабля, не могу вам сказать, сколько фрахта они перевозят. И потом, учтите, что прибыльность — понятие относительное. Возможно, компания Грэфалка гребет не столько денег, сколько такая фирма, как «Американское морское пароходство», но это вовсе не означает, что она не прибыльна.

Пока мы разговаривали, в кабинет вошел Хогард.

— А почему вас это интересует, мисс Варшавски? — спросил он.

— Не из пустого любопытства. Как вам известно, ни одна из террористических организаций — Организация освобождения Палестины, армяне, ирландцы и прочие — не взяла на себя ответственность за взрыв. Стало быть, речь идет не о терроризме, тут были какие-то иные причины. У меня есть гипотеза: взрыв устроили для того, чтобы вывести из игры крупнотоннажные суда и поднять акции небольших кораблей, из которых, в частности, состоит флот Грэфалка.

Хогард раздраженно пожал плечами.

— Уверяю вас, мисс Варшавски, Нилс Грэфалк не имеет к этому никакого отношения. Он происходит из старинной и уважаемой семьи. Грэфалк предан своему флоту, своему бизнесу. Он настоящий джентльмен.

— Браво, прекрасная речь, — сказала я. — У вас золотое сердце, мистер Хогард. Но взорван корабль стоимостью в пятьдесят миллионов долларов; дезорганизовано судоходство Североамериканского континента; пусть временно, но пострадали очень многие. Не знаю, как интерпретируют такие вещи суды, но кто-то должен ответить за эту катастрофу. Грэфалк оказывается в явном выигрыше. Вот почему я хочу выяснить, в каком состоянии его финансовые дела. Если они идут хорошо, значит, у Грэфалка не было мотива заваривать эту кашу.

Феррант усмехнулся:

— Вы не очень-то лестного мнения о человеческой природе... Джек, у вас есть сведения о состоянии финансов компании Грэфалка? Загляните в ваши записи. Там должны быть сведения о том, сколько грузов перевозит пароходство за год, каковы суммы страховки и так далее.

Хогард угрюмо буркнул, что он торопится и ему недосуг тратить время на всякую ерунду.

— Тогда я сам это сделаю, — заявил Феррант. — Вы просто покажите мне, где находятся досье. Я предоставлю мисс Варшавски интересующие ее данные... По-моему, в том, что она говорит, есть смысл. Давайте разберемся в этом деле.

Хогард еще поломался, но в конце концов вызвал секретаршу и попросил принести досье пароходства Грэфалка за последние пять лет.

— Смотрите только, чтобы Грэфалк об этом не узнал, — предупредил он. — Он очень ревностно блюдет свою репутацию.

Хогард ушел по своим делам, Феррант стал звонить по телефону, а я стояла у окна и смотрела, как по озеру Мичиган плавают яхты. Приближалось лето, и в бухте Монро собралось множество парусных лодок. Я позавидовала счастливцам, которые наслаждаются чудесной погодой.

Минут через двадцать в кабинет вошла пожилая женщина в строгом деловом костюме, катя перед собой целую тележку с папками.

— Вот досье «Пароходной компании Грэфалка» за последние пять лет, — сказала она, оставила тележку посреди кабинета и вышла.

Феррант был полон энтузиазма.

— Ну-с, посмотрим, как обстоят дела у Грэфалка. Вы ведь знаете, я занимаюсь только страховкой корпусов кораблей. Всего-навсего.

Документы за пять лет — это целая гора бумажек. Здесь были и страховые полисы служащих — списки страниц по сто каждый; отчет о суммах и порядке выплат; особые условия контракта с профсоюзом грузчиков; документация по выплате страховых премий, и так далее, и тому подобное. Каждый год составлялся специальный рапорт о доставленных грузах с росписью по судам. Это делалось для того, чтобы зарегистрировать момент передачи застрахованных грузов из ведения пароходства в ведение иных транспортных компаний.

Феррант с поразительной ловкостью сортировал документы.

— Для нас с вами самое главное — страхование грузов. Мы посмотрим, во сколько оценивается каждая перевозка, сколько человек было задействовано по каждой операции, потом суммируем страховку персонала, сопоставляем данные с результатами аудиторской проверки, подсчитываем, сколько человек работало на Грэфалка в каждом финансовом году. Потом суммируем выплату страховок за отдельные фрахты...

Я сидела рядом за круглым деревянным столом и помогала Ферранту раскладывать бумажки по стопкам.

— Но, насколько мне известно, фрахтовый бизнес сейчас в кризисе. Если Грэфалк и его корабли получали не так уж много заказов, то объем перевозок не даст нам представления о степени убыточности.

— Это верно, — пробормотал Феррант, копаясь в страховых полисах персонала компании. — С другой стороны, в нашем распоряжении имеются данные статистического управления. Там написано, какова степень рентабельности при загрузке каждого корабля. Сравним средние показатели с перевезенным объемом грузов. Конечно, подсчет получится весьма приблизительным, но все-таки это кое-что нам даст. Во-вторых, я более или менее представляю себе, в какую сумму обходится эксплуатация корабля каждого типа. Если корабль стоит в порту, все равно приходится платить за стоянку. Даже на рейде, не тратя топлива и не платя за стоянку, корабль все равно требует расходов. Приходится держать на борту часть команды. Капитан должен постоянно быть наготове — может поступить срочный заказ, и тогда нужно на полных парах нестись в порт, где тебя ожидает груз. Таким образом, мы подсчитаем вероятные расходы, потом сравним эту цифру с объемом заключенных контрактов и увидим, в плюсе Грэфалк или в минусе.

Я подумала, что Ферранту виднее, и старалась по мере сил ему помогать, втайне потешаясь над его энтузиазмом. В отличие от Хогарда, он не был знаком с Грэфалком лично и не испытывал по отношению к нему никакого пиетета.

На титульном листе страхового договора за 1977 год значилось, что «Пароходная компания Грэфалка» представляет собой частную корпорацию, зарегистрированную по адресу: улица Ла-Салль, 132, северный Чикаго. На службе в компании состоят примерно 1500 сотрудников, проживающих в восьми штатах. В это число входят моряки, клерки, грузчики, бортовые рабочие, шоферы и так далее. Руководящий состав в общий страховой договор не включен. В 1977 году пароходство выплатило страховой компании четыре миллиона восемьсот тысяч долларов. Я присвистнула — ну и ну!

Я наскоро пролистала досье, в конце были приложены результаты аудиторской проверки, проведенной в конце финансового года. Там содержались сведения о том, какой в действительности объем работ был произведен компанией за год и сколько выплачено «Аяксу». Выяснилось, что фактически Грэфалк заплатил «Аяксу» за 1977 год гораздо меньшую сумму — три миллиона долларов. Разница существенная. Кроме того, вместо предполагаемых трех миллионов человеко-часов компания произвела работ меньше, чем на два миллиона.