Джоди Здрок - Спектакль

– Вон он.

Симона посмотрела на мужчину на плите, затем снова на Натали.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Она пересказала видение Симоне и не сводила глаз с Темного художника, его стройного тела, отвратительно знакомого. Сконцентрировалась на его руках, тех самых, что держали нож у ее щеки только вчера, которые убили Агнес и еще пять девушек.

Как странно совмещать этот жалкий труп с ужасным убийцей, который преследовал ее в катакомбах. Он теперь был ничем. Ничем.

Лиловая полоса тянулась по его шее. Висок был провален, оставив коричневато-красную дыру на черепе. У него были сильные, четкие черты, будто он сам был из чего-то высечен. Короткие волосы, зачесанные на одну сторону. Аккуратная бородка. Даже вывешенная за ним одежда была хорошо скроенной и модной.

Он был очень красивым мужчиной.

Натали хотела, чтобы он был уродливым.

Пока она глядела на его труп, медленное, неприятное понимание поглощало ее как лава.

– Я раньше видела это лицо. Не знаю, где, но видела. Не в видении.

– Он тебя преследовал; ты сказала, что он сознался в этом. Может, ты его тогда увидела?

– Я очень хорошо помню тот вечер, и это, кажется, не то, о чем я думаю. Мне кажется, это было ближе, – сказала Натали, потирая виски.

– Склянка с кровью? – предложила Симона.

– Это либо случилось, пока я спала в парке, либо воспоминание утеряно. Правда, непохоже на остальные провалы в памяти. Нет, тут что-то другое, – Натали помотала головой. Разве может она быть уверена? – Я не знаю. Какая, впрочем, разница? Он забрал у меня последнее воспоминание о себе.

Она переводила взгляд между шестой жертвой и Темным художником. Хотела остановить его до того, как он убьет еще кого-то. И не остановила. Эта девушка со своими мечтами, сожалениями, надеждами и печалями, как и Агнес, и Одетт, и Мирабель, и другие, уже умерла.

– Мне так жаль, – сказала она, проводя кончиками пальцев по стеклу.

– Ты не подвела ее, – голосом одновременно нежным и непоколебимым проговорила Симона. – Они узнают, что тело вон на той плите – это их убийца. Благодаря тебе узнают. И его больше нет.

Вот так просто эта угроза, эта опасность перестала существовать. Как и его секреты. Ее пронизывало разочарование, когда она думала о катакомбах и о том, как он задавал вопросы, когда у нее самой их было так много. Спросила ли она у него хоть что-то, хоть немного способное прояснить его мотивы? Нет, она пересказала бы Кристофу. Темный художник манипулировал ею, запугал ее, обнаружил ее секреты, а свои защитил.

Она возненавидела его пуще прежнего.

Натали внезапно почувствовала себя зажатой в толпе. Она обернулась и увидела, что трое или четверо человек собралось вокруг них с Симоной; в момент, когда она встретила их взгляды, они отошли как по команде.

Ей хотелось крикнуть им: «Вон он, ваш убийца! Прямо там!».

– Если бы они только знали, – пробормотала она. – Вместо этого таращатся на меня.

– Не обращай внимания на этих трупоглядов. Пойдем, – Симона взяла ее за руку и повела к выходу.

Натали остановилась у двери с Медузой, той, которая зашипела на нее в первый день в морге. Или так могло показаться ее сбитому с толку разуму.

– Мы должны ему рассказать.

– Увидим его через пару минут.

Она задержала взгляд на греческом божестве и ее извивающихся змеях.

– Не нужно было ему от нас уходить.

– Натали, – Симона тронула ее за плечо, – он делает то, что должен. Теперь пойдем, займем столик. Он к нам скоро присоединится.

Выходя из морга, Натали оглянулась. Мужчина с тростью показался, как только они перешли на набережную Турнель.

– Скоро он узнает, что Темный художник – просто труп, а не угроза.

– Разве это не замечательное утверждение? – сказала Симона, ткнув ее в ребра.

Они сели за уединенным уличным столиком в Café Maxime, и Кристоф присоединился как раз тогда, когда Джин принимала их заказ.

– Вам булочку с шоколадом, Натали?

– Non, – она не могла, еще рано, – эклер.

Кристоф попросил кофе и, когда Джин отошла, не успел сказать ничего, кроме приветствия, как Натали выпалила свое видение в подробностях. Явно с трудом сдерживая слова, он взорвался ликованием, стоило ей договорить.

– Все сходится! Ты подтвердила мои подозрения. И что еще лучше – его уже опознали.

Симона помотала головой.

– Погодите. Что?

– Не как Темного художника, а как Дамиена Сальважа.

Кожу Натали стало покалывать. Обретя имя,он стал реальным человеком.

Пропала загадка, пропали бесчисленные личины, которые он мог иметь. Не нужно было больше представлять , кем он мог быть. Каким бы монстром и злодеем ни был, он при этом всего лишь человек.

Это делало его, с одной стороны, более, а с другой – менее устрашающим, даже после смерти.

– Это то, чем мне пришлось заняться, когда мы вернулись.

Натали покраснела, смущенная тем, что обиделась, когда он не мог находиться с ней рядом во время видения. Она чувствовала взгляд Симоны, но делала вид, что не замечает этого.

– Тело шестой жертвы всплыло в Сене. И это тоже, почти одновременно. Совпадение привлекло мое внимание. Я оставил сообщение своим коллегам, чтобы меня сразу же известили, если его кто-то опознает, – Кристоф побарабанил пальцами по столу, ударяя на каждом слове. – Богатый промышленник его узнал. Этот мужчина заказывал месье Сальважу изготовление платяного шкафа несколько месяцев назад. У него даже была с собой визитная карточка Сальважа.

– Представьте, каково иметь мебель, вырезанную Темным художником? – Натали состроила гримасу, но вдруг кое-что вспомнила. – Боже, тот резной деревянный столик в видении с Мирабель: изящная работа, довольно темное дерево, декоративные элементы на уголках. Получается, он… сам его сделал.

Она почувствовала вину за то, что тогда сочла это незначительной деталью.

– Практиковался, чтобы потом резать девушек, – сказала Симона, нахмурившись. – Но больше уже не будет.

Как приятно снова будет гулять по улицам, думала Натали, и не гадать, есть ли злой умысел в шагах поблизости или дурное намерение в сердце каждого прохожего мужчины.

Джин пришла с их «праздничным обедом», как нарекла его Симона. Натали отломила кусочек эклера и предложила Кристофу. Она попыталась проигнорировать покалывание в конечностях, которое испытала, когда он его принял.

– То есть убивший его избавился от тела таким же способом. Нарочно. Кто? Почему?

– Он хочет признания своих заслуг, что наводит меня на мысль: он – убийца Темного художника – знал об убийствах или, по крайней мере, видел, как тот избавлялся от жертвы, и решил совершить правосудие самостоятельно. Веревку не так уж сложно найти у реки.

Натали потерла шею.