Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

Он вернулся в гостиную. Револьвер Джанет Солтер все еще торчал у нее из кармана, рука лежала на его рукояти.

– Вы в порядке? – спросил Ричер.

– Я пришла к выводу, что получила привилегию, – торжественно заявила она.

– В каком смысле?

– У меня появился шанс поступить в соответствии со своими принципами. Конечно, обычные граждане должны противостоять злу. Однако я верю в отправление правосудия. Я верю в право обвиняемого на честный суд и в его право на встречу со свидетелем обвинения. Но красивые слова произносить легко, не так ли? Не всем удается пройти этот путь. А у меня такой шанс теперь есть.

– У вас отлично получается, – сказал Ричер.

Он прошел мимо нее к окну.

И увидел, как по улице стремительно перемещается свет фар.

К дому Джанет Солтер быстро приближался автомобиль.

Это был Петерсон, а за ним и большая часть полицейского департамента Болтона. Ричер насчитал шесть, семь, восемь машин. А потом и девятую. Они поочередно тормозили перед домом. Двенадцать полицейских выскочили из автомобилей, за ними еще трое. Они достали оружие и начали приближаться к дому – с одной стороны, им хотелось соблюдать осторожность, с другой – они ужасно торопились. Никто из них не знал, что они найдут в доме. Либо полное спокойствие, либо два трупа.

Ричер вышел в коридор и встал сбоку от входной двери, возле петель. Потом он распахнул дверь, но выходить сразу не стал. Он не хотел, чтобы кто-то выстрелил в него по ошибке. Пятнадцать нервных полицейских могли повести себя непредсказуемо.

– Петерсон? – позвал он. – Это Ричер. У нас все в порядке.

Никакого ответа.

– Петерсон? – снова позвал он, чувствуя, как коридор наполняется ледяным воздухом.

– Ричер? – раздался голос Петерсона.

– У нас все хорошо, – крикнул в ответ Джек. – Уберите оружие и заходите.

Все побежали к дому – сначала Петерсон, потом четверка женщин, затем трое полицейских из машин, дежуривших в машинах, наконец, еще семеро – их Ричер не знал. Они принесли с собой холод. У всех были красные лица. Теплый воздух обрушился на них, и они стали расстегивать парки, стаскивать перчатки и снимать шляпы.

Четверка женщин окружила Джанет Солтер, и они все вместе отправились на кухню. Петерсон приказал трем ночным дежурным занять свои позиции в машинах, а оставшихся семерых полицейских отослал в участок. Из окна гостиной Ричер наблюдал за восстановлением обычного порядка. Через пять минут все было так же, как пять часов назад.

– Что здесь происходило? – спросил Петерсон.

– Ровным счетом ничего, – ответил Ричер. – А в тюрьме?

– Бунт. Однако мы почти ничего не видели. Они довольно быстро навели порядок.

– Потому что бунт был фальшивым. Кто-то приказал устроить диверсию.

Петерсон кивнул.

– Но их человек так здесь и не появился.

– Почему, вот главный вопрос.

– Потому что он увидел тебя.

– Однако я его не видел. Отсюда следует другой серьезный вопрос. Если он настолько хорош, что сумел увидеть меня так, что я его не заметил, почему он не довел дело до конца?

– Понятия не имею.

– Я видел женщину с большой белой собакой.

– Когда?

– Вскоре после одиннадцати.

– Это соседка, миссис Лоуэлл. Она каждый вечер гуляет с собакой.

– Тебе следовало меня предупредить. Я бы мог ее застрелить.

– Сожалею. – Петерсон прижал обе ладони к носу. Должно быть, ему было больно. Температура кожи изменилась на шестьдесят градусов за шестьдесят секунд. Потом он провел пальцами по волосам. – Не стоит так говорить, но я вроде как хотел, чтобы этот парень пришел сегодня вечером. Не уверен, что мы продержимся месяц.

– Не думаю, что до этого дойдет, – сказал Ричер. – Мне кажется, у них больше нет в запасе отвлекающих ударов.

– Они могут в любое время устроить новый бунт в тюрьме.

– Нет, в этом все и дело. Для тюремного мятежа необходима критическая масса. Около трети заключенных готовы бунтовать каждый день, если у них появится шанс. Еще треть никогда не будет в этом участвовать. Все определяет оставшаяся треть. Голоса тех, кто может переметнуться, – как на выборах. А сейчас они себя исчерпали. Страсть ушла. Пройдет не меньше года, прежде чем они снова согласятся сыграть в эту игру.

Петерсон не ответил.

– А твой дружок байкер не сумеет организовать побег достаточно быстро. Так что сейчас у вас все в порядке. Вы в безопасности.

– Ты уверен?

– Возможно, вы больше никогда не услышите сирены.

Было без пяти час ночи.

Осталось двадцать семь часов.

В четверть второго зазвонил телефон в коридоре. Джанет Солтер подошла, чтобы ответить, и передала трубку Петерсону. Тот послушал секунду и вернулся к Ричеру в гостиную.

– Это женщина из 110-го подразделения военной полиции, – сказал он. – Откуда она знает этот номер?

– У них есть система определения номера, – ответил Ричер. – С координатами. Весьма возможно, она наблюдает за домом прямо сейчас со спутника.

– Но здесь темно.

– Только не спрашивай меня, как это работает. – Ричер вышел в коридор, сел на стул и взял трубку: – У тебя есть ответы для меня?

– Пока нет, – ответил голос.

– Так почему же ты звонишь мне так поздно? Я мог бы уже крепко спать.

– Я хотела сказать, что взяла своего парня.

– Я оказался прав?

– Я не стану отвечать на твой вопрос. Не хочу, чтобы ты получил удовлетворение.

– Значит, я оказался прав.

– На самом деле не совсем. Он был в третьем мотеле, если считать от автобусного вокзала.

– Потому что первые два оказались совсем рядом. И он отправился в третий, чтобы уйти подальше от вокзала.

– Ты хорош.

– Я зарабатывал этим на жизнь.

– Ты произвел на меня впечатление.

– Как он себя вел?

– Ты мне скажи.

– Он не спал, – ответил Ричер. – Он не снял туфли, а его оружие было заряжено. Сумка сложена, куртка висела на спинке стула. Он сопротивлялся менее десяти секунд, потом сдался.

– Ты очень хорош.

– Но не настолько, чтобы пережить историю с головой генерала.

– Я все еще хочу услышать эту историю.

– Тогда найди ответы на мои вопросы. Честный обмен не предполагает ограбления.

– Мы близки. Нам удалось установить, что деньги поступили из Конгресса. Но мы не можем найти, как они попадают в военное министерство. Они исчезают где-то по пути. Мы пытаемся их отследить. И мы их найдем.

– Когда?

– Дай мне время до конца ночи. И позвони в восемь утра.

– Ты тоже хороша.

– Я стараюсь.

– Тут ходил слух о местном скандале. Говорят, этим местом никогда не пользовались из-за того, что оно предназначалось для отвратительных целей.

– Говорят?

– В гостиной одной немолодой леди.

– Ладно. Однако очень многие вещи вызывают отвращение у немолодых леди.