Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

– Двигайся, – сказал Холланд.

Ричер прополз еще ярд. Шеф полиции сошел с последней ступеньки, присел на корточки, как Петерсон, медленно повернулся и провел лучом фонарика по широкой дуге.

– Восемь коридоров, – сказал он. – Восемь вариантов выбора. Где находится лаборатория?

Вновь зазвучало эхо, и возникло ощущение, будто голос Холланда идет со всех сторон.

– Здесь нет лаборатории, – сказал Ричер.

– Должна быть. Где есть метамфетамин, там есть лаборатория.

– Где-то действительно была лаборатория, – сказал Ричер. – Когда-то. Но не здесь. В Нью-Джерси, Калифорнии или еще где-нибудь. Снаружи был знак.

– О чем ты говоришь?

Ричер провел лучом фонарика по полу. Он начал от нижней ступеньки и повел его вдоль слабых грязных следов, ведущих к противоположному проходу относительно того, рядом с которым он сидел. На юг, если Ричер находился на севере, и на север, если он находился рядом с югом. Он столько раз поворачивался, пока спускался по лестнице, что потерял ориентировку.

– Следуйте за мной, – сказал Джек.

Он пополз дальше, обнаружив, что двигаться спиной вперед легче. Толкаешься ногами, опираешься на руки, приподнимаешь и опускаешь зад, а потом все снова. И снова. И снова. Такая работа быстро его согрела. Он снял шапку и перчатки и расстегнул куртку. И стал двигаться дальше. Петерсон и Холланд последовали за ним своим способом, на корточках, переваливаясь с ноги на ногу, как утки. Оба все время оставались у него на виду. Он слышал, как потрескивают суставы. Связки и жидкости. Наверное, у Холланда; Петерсон был моложе и в лучшей форме.

Ричер добрался до прохода, развернулся, посветил фонариком вперед и увидел горизонтальный туннель, прямой, как угольный пласт, длиной примерно в сотню футов. Высота туннеля составляла пять футов и шесть дюймов, ширина почти такая же. Слева имелся проход, справа находилась бетонная полка, расположенная на высоте двух футов от пола и длиной в сто футов. Здесь дети должны были спать, догадался Ричер. Он представил, как рядом лежат спальные мешки, всего около двадцати штук. Двадцать спящих детей. Каждый в пять футов.

Однако этим убежищем никогда не пользовались, и здесь не было постельных принадлежностей или спящих детей. Сейчас на полках лежало снаряжение, привезенное по воздуху со старых авиабаз в Европе. Потребности экипажей. Сотни и сотни кирпичей с белым порошком, аккуратно завернутых в пожелтевшую вощеную бумагу; на каждом напечатана эмблема короны – обод, три зубца с тремя шариками, символизирующими драгоценные камни. Вероятно, зарегистрированная торговая марка, ныне исчезнувшая, а когда-то совершенно легитимная, работавшее по контракту с правительством предприятие под названием «Королевские лаборатории», что бы тогда под ними ни понималось.

– Невозможно поверить, – сказал Петерсон.

Пачки были сложены в стопки десять на десять, всего около ста пятидесяти стопок. То есть примерно пятнадцать тысяч штук минус те, которые отсюда забрали. В дальнем конце нескольких не хватало. Все вместе напоминало кирпичную стену, которую недавно начали разбирать.

– И это сорок тонн? – спросил Холланд.

– Нет, – ответил Ричер. – Тут около трети. Нужно искать еще два таких же хранилища.

– Сколько пачек в сорока тоннах? – спросил Петерсон.

– Около сорока пяти тысяч.

– Безумие какое-то. На улицах это стоит сорок пять миллиардов долларов.

– Налоговые доллары твоего дедушки за работой.

– Для кого это предназначалось?

– Для экипажей боевых самолетов времен Второй мировой войны. Никто из нас понятия не имеет, какой была для них та война. Ближе к концу они летали по двенадцать часов, иногда больше. До Берлина и обратно, иногда вглубь территории Германии. И так день за днем. Во время каждого полета они делали вещи, которые до них не делал никто, – с точки зрения длительности и точности работы. И каждую минуту им грозила смертельная опасность. Каждую секунду. Потери были ужасными. Должно быть, они были полностью деморализованы и охвачены ужасом, однако накопившаяся усталость не давала им думать. Они могли оставаться в воздухе только благодаря стимулирующим пилюлям.

– Но это вовсе не стимулирующие пилюли.

– То, в каком виде они их получали, зависело от офицеров-медиков. Одни принимали таблетки, другие предпочитали растворять их в воде, некоторые доктора рекомендовали вдыхать пары или использовать наркотик в виде свечей. Ну а кое-кто предписывал все четыре варианта сразу.

– Я даже не представлял…

– Обычная экипировка, вроде сапог или патронов. Как пища.

– Едва ли это было им полезно.

– У некоторых самолетов имелись маленькие проводки, припаянные к дроссельному клапану. Последние четверть дюйма. Их называли «военная поддержка». Если возникала такая необходимость, ты открывал клапан на максимум, срывал проволоку и получал максимальную мощность. Конечно, двигатель работал на пределе, что не шло ему на пользу, но это спасало тебе жизнь, а что может быть важнее? Такой же принцип и с наркотиками.

– Сколько же им пришлось пережить?

– Гораздо больше, чем мы предполагали. В Европе воздушный флот насчитывал сотни тысяч самолетов. И нужда в наркотиках была огромной. Не сомневаюсь, что я успел бы использовать не меньше своего веса до того, как завершил бы первый полет.

– И осталось так много?

– Возможно, это месячный запас. Потребность в нем исчезла, однако не сомневаюсь, что прекратить производство было непросто.

– Но почему наркотики здесь?

– Их нельзя было просто выбросить или продать. И, несомненно, не следовало сжигать. От дыма вся Европа впала бы в эйфорию.

Все молчали и смотрели на полки.

– Давайте найдем остальное, – наконец сказал Холланд.

Остальное было разделено между двумя туннелями слева. Такие же полки длиной в сто футов, те же аккуратные пачки в пожелтевшей вощеной бумаге. Пятнадцать тысяч кирпичей во втором туннеле и еще пятнадцать тысяч в третьем.

Холланд опустился на колени, сжал кулаки и улыбнулся.

– Всего девяносто тысяч фунтов, – сказал он. – Теперь проклятому УБН придется нас выслушать. Это будет крупнейшее дело о наркотиках в истории. И мы это сделали. Наш маленький полицейский департамент Болтона, Южная Дакота. Мы станем знаменитыми, станем легендой. И у нас не будет никаких проблем. Теперь администрация тюрьмы будет целовать меня в задницу.

– Мои поздравления, – сказал Ричер.

– Благодарю.

– Но не все так хорошо. Платон нашел это место на год раньше вас.

– Как?

– Слухи и логика, я полагаю. Он узнал, что во время войны использовали такой наркотик, и сообразил, что должны были остаться запасы. Значит, их следовало отыскать. Вероятно, он вышел на парней из ВВС. Именно по этой причине мы сумели быстро найти список грузов. Он находился сверху, потому что кто-то другой обнаружил его до нас.