Александра Стрельникова - Что немцу хорошо, то русскому смерть [СИ]

Как все по-домашнему, семейно…

Зато вечером мне уже без разницы, есть ли у меня подушка или ее нет, и как выглядит то место на матрасе, куда я кладу свое лицо. Я засыпаю как только тело принимает горизонтальное положение. Снится мне как обычно какая-то ерунда. Что Оспа лопатой откалывает от глиняной стены в тупике подземного хода комья земли, а когда я высыпаю их из тачки в подъемник-то это вроде бы уже и не земля, а золотые самородки. А потом золотой становится тачка. Я протягиваю руку, прикасаюсь к стене и из-под моих пальцев в глине начинают разбегаться золотые жилы. Царь Мидас отдыхает! Во сне вспоминаю, что он, к чему бы не прикасался, превращал это в золото, причем дело кончилось тем, что он дотронулся до самого себя и тоже стал золотой статуей. Всерьез (сон же!) размышляю как мне применить новообретенные способности, после чего целеустремленно пробираюсь назад по подземному ходу, чтобы как следует пощупать Оспу, но — увы! — просыпаюсь…

Будит меня Фонарь. Просто трясет за плечо и делает жест рукой — мол, поднимайся. Встаю и тут же валюсь обратно. Мое тело. Мое бедное непривычное к физическому труду тело. Мне кажется после вчерашнего у меня болит каждая мышца, каждая косточка и каждый сустав. Но разозленный Оспа, который вваливается в мою каморку, когда я долго не появляюсь на кухне, и слышать ничего не хочет.

— Скоро привыкнешь!

И ведь прав — через неделю полный рабочий день с тачкой в руках меня уже не убивает, а просто очень сильно утомляет.

Странное все-таки существо человек. Или это странная я? Знаю ведь, что после того, как ход будет прорыт, мы доберемся до тайника и воспользуемся моей кровью, как ключом, меня просто грохнут и оставят валяться в этом самом подземном коридоре, чтобы не копать еще и могилку. Знаю, и продолжаю день за днем помогать своим мучителям приближать момент моей же собственной кончины.

Но что я могу поделать? Саботажем мне никто заниматься не позволит, сбежать не удастся, убить или хотя бы оглушить троих здоровых мужиков я не смогу. Отравить? Я бы не побрезговала тем, что это по-бабски, мне не до понтов «настоящих мужчин». Да вот беда — и отравить-то нечем.

Что, интересно, сейчас творится в Москве? Мама, наверняка, в ужасном состоянии. Как бы в больницу не слегла, у нее ведь слабое сердце. На работе только и сплетен о моем исчезновении. Федор… Не знаю, что думает или делает Федор. Иногда позволяю себе помечтать. Представляю, как внезапно распахивается дверь, и в дом, в котором меня держат, врываются с оружием наперевес ребята в черных бронежилетах и шлемах. И Федька среди них. Это, конечно, полная ерунда.

Ему сейчас не до военных действий, небось ещё только-только с больничной койки вставать начал. Но я ведь мечтаю! Могу же я позволить себе хотя бы в собственных мечтах, чтобы все было как надо, как хочется.

Никогда не прощу Павлу, что он мне не дал с Федей поговорить. Ведь он тогда позвонил мне… Если и есть какие-то причины, чтобы души человеческие не улетали на небеса, а оставались на земле в виде привидений — это точно одна из них. Хоть после смерти, а отомщу этому гаду! Начинаю представлять себе, как я — вся полупрозрачная, но обязательно с длинными острыми зубами — проникаю через стену в квартиру Павла, он просыпается, видит меня и начинает орать.

Нечеловечески.

Как сладок мне этот воображаемый звук. Я вообще в последнее время слишком много фантазирую. Что делать? Телевизора-то нет. И книг нет. Только моя непутевая, набитая тоннами ненужных знаний голова всегда со мной. Точнее так: пока что со мной. Кстати, если убивая меня они снесут мне голову, к Павлу буду являться как всадник без головы или черный дембель из «ДМБ» — с собственной башкой подмышкой. Или в «ДМБ» она была на блюде?

Мама, помнится, посмотрела этот фильм и сказала: «Какой кошмар! Как низко пали…» Ну и что-то там в том же роде продолжила. А мне кино понравилось, смешное. Я его иногда тайком от мамы пересматриваю. Она же смотрит только что-то вроде Кустурицы или Формана. Из «попсы» только Тарантино. И то — слава богу.

Фантастические сны, в которых я обращаю все в золото одним только прикосновением, мне сниться перестают. Зато все чаще ночью мне является Роман Федорович Унгерн. Во сне естественно, я все-таки еще не выжила из ума, чтобы наяву подобное видеть. Сны очень похожи. Барон молчит, изредка оглаживает свою клиновидную рыжеватую бородку и смотрит на меня. Пристально, очень серьезно. Он сидит в позе лотоса прямо на письменном столе. Справа — чернильница, слева какие-то толстые замурзанные книги. Одет он в монгольский халат. К нему пришиты погоны, приколоты ордена — Георгиевский крест, ещё какие-то. Выглядит это как минимум чудно, но я знаю, что именно так он в последние годы своей жизни и одевался. Говорил: бойцам моей Азиатской дивизии приятно видеть, что командир носит их национальную одежду.

Удивительная все-таки судьба у этого человека! Европеец до мозга костей, потомок рыцарей, которые некогда ходили в Крестовые походы во имя веры христианской, он заявил о себе, как о буддисте в третьем поколении и всеми силами стремился целиком окунуться в жизнь и верования Востока. В августе 1913-го барон даже решился на откровенную эскападу: вышел в отставку и уехал в Западную Монголию, где действовали отряды легендарного разбойника и странствующего монаха, знатока тантрической магии Тибета Джа-ламы. Под его освященными ритуальной человеческой кровью знаменами Унгерн сражался с войсками китайской республиканской армии за город Кобдо.

Лишь через полгода он вернулся на родину и вновь поступил на службу в русскую армию. Но и здесь не перестал пропагандировать свои идеи. Унгерн мечтал организовать свой «крестовый поход». Но на этот раз против Запада, который барон считал источником революций. И деяние это должно было свершиться силами «жёлтых», азиатских, народов, не утративших, подобно народам белым, своих вековых устоев. Унгерн был убежден: только после утверждения на всем Евразийском континенте «жёлтой» культуры и «жёлтой» веры — а именно буддизма ламаистского толка, удастся духовно обновить Старый Свет.

Проводником «желтой» идеи на Запад по замыслу Унгерна должна была стать вновь созданная держава, в которой объединятся все кочевники Востока — от берегов Индийского и Тихого океанов до Казани и Астрахани. Сердцем будущей супер-державы должна была стать Монголия, опорой и «центром тяжести» — Китай, правящей династией — великая династия Цинь, которая была отстранена от власти в результате Синьхайской революции 1911-1913-го годов.

Собственно, ради того, чтобы породниться с будущими правителями задуманной им державы, Унгерн и женился на своей манчжурской принцессе…