Сергей Гайдуков - Взгляд врага

— И в чем же я перед вами провинилась?

— Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем.

— Ни о какой милиции не может быть и речи! — твердо заявила Фокина.

— Вы отказываетесь следовать моему совету? — уточнил я.

— Такому совету — отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится?

Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого-то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня.

— Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, — ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли.

— Но мы заплатили. — По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент.

— Я помню.

Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги — пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин-старший. Я положил их на стол и сказал:

— Вот ваши деньги. Выпутывайтесь сами, если не хотите слушать моих советов.

Это произвело на нее впечатление. Она колебалась.

— Если вам нечего мне сказать, то я ухожу, — сказал я и поднялся.

— Подождите, — услышал я, когда шел по коридору из кухни в прихожую. — Подождите, Костя.

Я не остановился, проговорив на ходу:

— Это слишком серьезное дело. Вы играете судьбой своего сына.

— Я пытаюсь его спасти...

— Это очень странный метод спасения — тот, что вы выбрали.

Положив пальцы на дверную ручку, я все-таки обернулся к Фокиной:

— Вы готовы сделать то, что я сказал?

— Милиция? — Она покачала головой. — Нет...

— Тогда мне не о чем с вами больше разговаривать. — Я толкнул входную дверь, но тут же остановился — мне в голову неожиданно пришла мысль, и я поспешил ее проверить: — Нина Валентиновна, вам больше не звонил Артур?

— Н-нет, — замотала она головой. Чуть быстрее, чем следовало.

— И у вас нет никаких известий о Коле?

— Нет.

Я не хотел быть жестоким, поэтому в дверях я сказал:

— Вы знаете номер моего телефона. Если что-то случится...

— Конечно. — Она захлопнула за мной дверь. Та была слишком тонкой, чтобы заглушить два напряженных голоса, зазвучавших в прихожей сразу же после моего ухода. Говорили муж и жена. Говорили друг с другом резко, словно спорили по какому-то важному вопросу.

Голоса постепенно удалялись от двери в глубь квартиры, и по изменившемуся соотношению произносимых каждым из двоих слов я догадался, что Нина Валентиновна и на этот раз одержала победу.

Я спустился в кабине лифта на первый этаж. Спускаясь по лестнице от площадки перед лифтом к подъездной двери, я подумал, что справа, в закутке у мусоропровода — хорошее место для засады. Какой-нибудь наемный убийца легко остался бы незамеченным, пропустил бы свою жертву мимо, потом выскочил сзади и...

Просто профессиональное замечание. Кстати, пахло у мусоропровода тоже убийственно...

У меня неплохая реакция, и, уловив боковым зрением движение за моей спиной, я резко повернулся. Она испугалась еще больше меня, вздрогнула и торопливо шагнула назад.

— Извините, — сказала она. — Я просто хотела спросить...

— И все? — Я облегченно вздохнул. — Ну, спрашивай...

Я прислонился к борту своей машины. Она стояла шагах в трех, невысокого роста, худенькая брюнетка. Черные джинсы, черная майка якобы от «Долче и Габбана», маленький рюкзачок за спиной. Ладони засунуты в карманы. На вид ей было лет шестнадцать.

— Скажите, пожалуйста, — произнесла она. — Вы случайно не в двадцать шестую квартиру ходили? Не к Фокиным?

Она сказала «пожалуйста». Волшебное слово. В последнее время редко мне встречались шестнадцатилетние девушки, которые между двух слов третьим вставляли «пожалуйста». Обычно вставляли «бля».

— А если к Фокиным? — Я изобразил дежурную улыбку. Всегда подсовываю ее незнакомым людям, хотя это и лицемерно. Но я исхожу из принципа, что с незнакомыми людьми стоит быть вежливым. Пока они не сунули вам ствол в физиономию. Или не сотворили еще какую-нибудь гадость.

— Тогда я хочу с вами поговорить.

В отличие от меня она не улыбалась. Ни дежурно, никак иначе. Она выглядела обеспокоенной. Она была моложе меня почти в два раза, и, наверное, в ней было в два раза больше искренности, чем во мне. Забавное математическое наблюдение.

— Здесь? Или проедем в какое-нибудь более уютное место?

— Лучше здесь.

— Что ж, я слушаю.

— Я подруга Коли Фокина, — сказала она.

— Я догадался.

— А вы из милиции?

— Нет. А почему к Фокиным должны наведываться милиционеры?

— Ну... — Она замялась.

— Потому что Коля кололся?

Она молча кивнула, и я решил ее подбодрить, если слово «бодрость» было тут уместно.

— Я много знаю о Коле и его родителях. Достаточно много, чтобы ты спрашивала напрямую.

— Хорошо. — Она поправила лямки рюкзачка. — Тогда я спрошу. Где Коля сейчас?

— Не знаю.

— Как это? Вы же сказали, что многое знаете...

— Многое, но не все. Я знаю, что Коля сидел на наркотиках. И что родители решили избавить его от этой вредной привычки. Направили его в специальную клинику.

— Так он в клинике? А почему же вы сначала сказали, что не знаете. — Ее серые глаза испытующе смотрели на меня. Это ее «пожалуйста» довело меня до того, что я стал болтать лишнее.

— А почему ты не можешь сама спросить у Колиных родителей? — Я ответил вопросом на вопрос, и проверенный временем и израильской разведкой «Моссад» прием сработал. Она нахмурилась и замолчала.

— У вас не сложились отношения с Ниной Валентиновной?

Она кивнула.

— Как я тебя понимаю! — с чувством произнес я.

— Она думает, что это я его испортила. В смысле — посадила на иглу.

— Но это не ты.

— Нет, не я. — Она показала мне свои руки: нежная гладкая кожа без следов от уколов. — У него был одноклассник, который сейчас этим промышляет...

— Артур.

— Вы действительно много знаете. Так значит, Коля в этой больнице?

— Может быть.

— Как это? Или он в больнице, или его там нет.

— Видишь ли, Нина Валентиновна наняла меня, чтобы Коля завязал с Артуром и остальной компанией. И она вряд ли придет в восторг, если узнает, что я рассказал тебе о Коле. Считай, что я ничего не сказал.

— А, понятно. — Она сдержанно улыбнулась, впервые с начала разговора. — Вы кто, частный детектив?

— Наподобие. Я из охранного агентства.

— Ясно. А вы не знаете, где находится эта больница? Или как она называется?

— Нет, не знаю, — сказал я.

— Я давно его не видела, — поделилась она своей печалью. — Сначала он связался с Артуром. А потом его мама стала катить на меня все бочки... Когда я звоню, вешает трубку. Я никак не могла с ним встретиться. Позавчера я решила, что просижу у подъезда весь день, но подкараулю его. Вот уже третий день сижу, а его нет. И пацаны во дворе говорят, что давно его не видели.