Сергей Гайдуков - Музыка в сумерках

Я посмотрел. Недоуменно моргнул, а потом еще посмотрел. Нет, никаких галлюцинаций. Все то же. Автомат Калашникова (одна штука) в промасленной бумаге. Магазины к нему (две штуки).

Я взял двумя пальцами магазин, перевернул — так и есть. Оба магазина набиты патронами. Готовы к употреблению.

— Это мне? — уточнил я.

— Тебе, тебе, — радостно закивал Николай. — Я сейчас объясню, как этим пользоваться. Смотри, сюда вставляешь, потом здесь передергиваешь...

Он довольно толково объяснял правила обращения с автоматическим оружием, а я думал о том, что за зеленым забором, наверное, размещалась воинская часть и с кем-то из воинов мой клиент заранее договорился о продаже автомата. Теперь автомат был в руках у моего клиента, и тот...

— Стоп! — Я схватил Николая за руку в тот момент, когда он собирался мне продемонстрировать, как производится снятие с предохранителя. — Не надо. Дальше я и сам знаю.

— Как хочешь, — пожал плечами Николай и перебросил сумку на переднее сиденье. — Держи...

У меня вдруг мелькнула дикая мысль: Николай — это зомбированный террорист-снайпер, которого я, сам того не подозревая, доставил на место покушения... А в железном ящике — снайперская винтовка или гранатомет. В нужный момент Николаю что-то стукнет в голову, он придет в себя и пустит в ход свой арсенал. Только вот кто может появиться в такой глуши? Даже губернатора с мэром сюда калачом не заманишь.

— А в ящике что? — спросил я у потенциального снайпера-зомби. — Гранатомет?

— Ты идиот, да? — Николай покрутил пальцем у виска и этим меня очень успокоил.

— А что же там тогда?

— Там — мое. Там что нужно, — загадочно пояснил Николай. — Я это отдам им.

— Тем, кто приедет?

— Ага.

Ну вот, кое-что уже прояснилось. Я предположил, что в ящике — какой-то украденный с завода механизм, который Николай должен продать таинственным «им». Ну что ж, это по крайней мере лучше, чем сидеть рядом с зомби.

— А это зачем? — кивнул я на сумку с автоматом. — Зачем ты мне дал эту штуку?

— Сейчас я тебе объясню. — Глаза Николая стали серьезными, он сжал кулаки и сосредоточенно постукивал ими по спинке сиденья. — Слушай меня, слушай... Они приедут. Я пойду к ним. Поговорим. Если все нормально — я вернусь. И мы поедем отсюда. И ты получишь еще сто баксов. Понял?

— Ага. А зачем тогда автомат?

— Ты не дослушал, — с укоризной произнес Николай. — Если все будет нормально, если они поведут себя как порядочные люди — автомат не нужен. Но если... — Он тяжело вздохнул, и я с удивлением заметил, как по его щеке скатилась слеза. — Если они меня обманут... Если все будет не так, если... Короче, — по лицу Николая было видно, что он пытается сдержать раздирающие его чувства, но это плохо ему удается. — Если что, тогда ты берешь эту штуку... И убиваешь их всех.

— И много их там будет? — спросил я. Поездка становилась все более и более интересной.

— Хрен его знает, — всхлипнул Николай. — Человек пять-шесть. Ты их не жалей. Они все сволочи. Я бы их и сам... Танком бы, в землю бы вдавил...

— Но танка у тебя нет, — напомнил я.

— Танка нет, — согласился Николай. — Вообще много можно способов придумать.

— Если постараться, — поддакнул я.

— Я постарался, — сказал он и посмотрел на меня неожиданно осмысленным взглядом. В тот миг я думал, что речь идет все о том же автомате Калашникова. Позже я узнал, что ошибался. Но узнал я об этом уже на Прохоровском кладбище.

Стараясь сделать это незаметно, я спихнул сумку с оружием себе под ноги. И так уже много глупостей наделал я за сегодняшний день, чтобы завершать его стрельбой из автомата Калашникова.

Николай не обратил внимания на мои манипуляции с сумкой. Он озаботился другим.

— Ящик надо вытащить, — сказал он, почесывая щеки. — Надо его срочно вытащить.

Мы вытолкнули ящик через открытую дверцу. Он упал на землю, и я, внимательно прислушиваясь, не смог уловить никакого стука или грохота внутри самого ящика. Или груз был хорошо упакован, или содержимое вовсе не было набором металлических изделий, как я подозревал.

А потом я обратил внимание на замок. Маленький синий замочек, крепивший верхнюю крышку ящика с ушком на корпусе. Такие замочки обычно вешают на почтовые ящики. Но уж никак не на большие металлические сундуки, утаскиваемые из режимных учреждений. Либо содержимое ящика не имело никакой ценности, либо у того, кто навешивал замок, поехала крыша. Я покосился на Николая. Ответ напрашивался сам собой.

Я тут же выругал себя, вспомнив, что зарекся разгадывать загадки, связанные с поведением Николая. Себе дороже. И я отошел в сторону от ящика. Тем более что Николай подозрительно покосился в мою сторону и поставил на ящик ногу в подтверждение своих хозяйских прав. Ради бога!

Я сел под сосной, опустив ягодицы на многослойное хвойное покрытие, устилавшее землю. Тут было хорошо. Тут было настолько хорошо, что мне даже захотелось не возвращаться в Город с его дикими автомобилями, ночными телефонными звонками, зловонным дымом фабричных труб, рекламными щитами... Нет, иногда в Городе бывало неплохо. Но в целом у него был один большой недостаток — в Городе жили люди.

Впрочем, люди не ограничивались Городом. Они добрались и сюда.

Услышав шум работающих моторов, я резко поднялся. Николай сцепил руки на груди, потом убрал их за спину и в конце концов засунул в карманы брюк. Ботинок, стоявший на ящике, выбивал судорожный ритм.

Через некоторое время машины появились весомо и зримо.

И я нахмурился. Первым шел сверкающий на солнце джип. Метрах в десяти за ним следовал белый микроавтобус «Форд-Транзит». Целая экскурсия. У меня появились нехорошие предчувствия. Что им было не появиться вчера вечером, когда Генрих навязал мне это дело?

— Ты вот что... — хрипло произнес Николай. — Ты немного спрячься, что ли.

Не знаю, что он подразумевал под «немного спрячься», но схожие мысли посетили и меня. Если загадочные «они» едут на встречу с одним Николаем, то мне неразумно бросаться навстречу и нарываться на рукопожатия. Я сел на переднее сиденье «Оки». Немного подумал и поставил на соседнее сиденье спортивную сумку. И расстегнул замок. Просто так. На всякий случай.

А Николай медленно зашагал навстречу машинам. Как-то он сразу ссутулился, еще больше потерял контроль над руками, которые теперь болтались вдоль боков совершенно неприкаянно, как у клоуна.

Я сполз по спинке сиденья, чтобы видеть происходящее, но не быть увиденным.

А правая рука как-то сама собой легла на металл «Калашникова». Вот дурная привычка. Если рядом лежит оружие, обязательно нужно его потрогать.

Машины остановились. Из джипа стали выходить люди, и, увидев первую же квадратную рожу в черных солнцезащитных очках, я озабоченно покачал головой. «Эти» и впрямь оказались серьезными ребятами. Широкоплечие, с короткими стрижками, самоуверенные. Челюсти мерно работали, пережевывая, наверное, «Стиморол». Ребята заботились о своем кислотно-щелочном балансе. Они вообще заботились о своем здоровье. Не иначе и «пушки» для этого захватили.