Эд Макбейн - Людоед, который объелся (сборник)

— В таком случае она действительно отослала одну копию мужу. В этом нет ничего удивительного.

— Почему?

— Ну, они ведь были в очень хороших отношениях, знаете ли. И кроме того, он является, в сущности, единственным наследником. Мне кажется, Тинка хотела, чтобы он об этом знал.

— Ммм,— произнес Мейер.— Как велико наследство?

— Картина.

— Что вы имеете в виду?

— Картина Шагала.

— Картина.Шагала? Не понимаю!

— Тинка купила ее много лет назад, когда еще только начинала зарабатывать большие деньги в качестве манекенщицы высшего класса. Думаю, что стоимость ее около пятидесяти тысяч долларов на сегодня.

— Это значительная сумма.

— Да,— согласился Сэдлер.

Он покончил с шортами и теперь натягивал перчатку всем своим видом выражая нетерпение поскорее выйти в поле. Мейер вынужден был сделать вид, что ничего не замечает.

-- Ну, а все остальное? — спросил он.

-— Это оно и есть,-- ответил Сэдлер.

— Что «это»?

-- Картина Шагала и есть все состояние или, п0 крайней мере, самая существенная его часть. Остальное — обстановка, немного драгоценностей, одежду безделушки, в общем, ничего особенного.

— Дайте-ка сообразить, мистер Сэдлер! Насколько я понимаю, Тинка Сакс зарабатывала что-то около ста — ста пятидесяти тысяч долларов в год? А вы говорите, что на момент смерти она располагала лишь картиной стоимостью пятьдесят тысяч долларов.

— Именно так. Я ведь не был Тинкиным советников по денежным вопросам. Я был всего лишь ее адвокатов.

— Но в качестве этого адвоката вы, наверно^ просили определить ее состояние на момент составления завещания?

— Да, конечно,

— Ну и как она его определила?

— В точности так, как я вам только что сообщил.

— Когда это было, мистер Сэдлер?

— Завещание датировано 24 марта.

— Вы имеете в виду прошлый месяц этого-года?

— Именно.

— Не было ли у нее какой-то особой причины, вынудившей ее составить завещание именно в тот момент?

— Не имею ни малейшего представления.

— Я хочу сказать, может быть, ее мучило нездоров, или что-нибудь еще?

— Мне она казалась вполне здоровой.

— Не была ли она испуганной чем-либо? Не было у нее предчувствия, что с ней может что-то произойти.

— Нет, такого не было. Она казалась в состоянии какого-то напряжения, но вовсе не выглядела испуганной.

— В чем была причина напряжения?

— Не знаю.

— Вы не спрашивали?

— Не спрашивал. Она пришла ко мне, чтобы составить завещание. Я это сделал.

— Вы не оказывали ей каких-либо персональных услуг до того, как составили это завещание?

— Оказывал. У Тинки когда-то был дом в Мэвис-Каунти. Я оформлял для нее все необходимые бумаги, когда она захотела его продать.

— Когда это было?

— В октябре прошлого года.

— Сколько она выручила от продажи дома?

— Сорок две с половиной тысячи долларов.

— Была ли закладная на дом?

— Да. На ее погашение ушло пятнадцать тысяч. Остальное получила Тинка.

— Двадцать...— Мейер подсчитал в уме.—...семь с половиной тысяч долларов, так?

— Да.

— Наличными?

— Да.

— Где эти деньги, мистер Сэдлер?

— Это же самое я спросил и у нее, когда оформлял завещание. Меня беспокоил налог на наследство, а также вопрос о том, кто унаследует деньги, вырученные от продажи дома. Но она ответила, что истратила их на свои нужды.

— Она их потратила?

— Да.

Сэдлер помолчал.

— Мистер Мейер, я играю здесь только два раза в неделю и очень дорожу этим временем! Я надеялся...

— Пожалуйста, потерпите еще пару минут! Мне необходимо установить, что все-таки Тинка делала с деньгами, которые попадали ей в руки. Ведь вы утверждаете, что после ее смерти не осталось ни пенни.

— Я сообщил вам только то, что она сама мне рассказала. Я изложил все пункты завещания, как она распорядилась.

— Нельзя ли мне взглянуть на копию завещания, мистер Сэдлер?

— Разумеется, можно! Но она в моей конторе в сейфе, и я не собираюсь туда сегодня возвращаться. Если хотите, приезжайте завтра утром.

— Мне бы хотелось увидеть его как можно скорее!

— Уверяю вас, я абсолютно точно передал вам содержание этого документа. Я ведь вам говорил, что был всего лишь ее адвокатом, но не финансовым поверенным.

— А у нее был такой?

— Мне это неизвестно.

— Мистер Сэдлер, вы занимались Тинкиным разводом?

— Нет. Она ко мне обратилась впервые в прошлом году, когда продавала дом. До этого я не был с ней знаком и не знаю, кто оформлял ей развод.

— Еще один, последний вопрос,— сказал Мейер.— Кто еще упомянут в качестве наследников в Тинкином завещании, кроме Денниса и Анны Сакс?

— Они единственные наследники,— ответил Сэдлер.— И Анна только в том случае, если ее отец скончается раньше Тинки.

— Благодарю вас! — сказал Мейер.

Вернувшись в управление, Мейер обратил внимание на то, что входило в список всех личных вещей Тинки, найденных в квартире. В списке не было ни завещания, ни чековой книжки, но кто-то из полицейских заметил, что ключ от банковского сейфа находился среди вещей, разбросанных на рабочем столе Тинки.

Мейер позвонил в отдел убийств, чтобы справиться о ключе, и узнал, что его передали в отдел хранения, откуда он может получить его, если подпишет специальное требование.

Мейер немедленно отправился в отдел хранения, где просмотрел все Тинкины вещи и, наконец, нашел крошечный красный конвертик с ключом. Название банка было напечатано на конвертике. Мейер заполнил требование на ключ и, поскольку он был недалеко от судебного учреждения, заодно оформил судебный ордер на право вскрытия сейфа-депозита в соответствующем банке.

Сопровождаемый клерком из суда, он снова отправился в верхнюю часть города — сначала на метро, а остальную часть пути пешком, под проливным дождем,— пока не добрался до Первого Северного Национального банка на углу Филиппс-стрит и Третьей авеню, в нескольких кварталах от Тинкиного дома.

Банковский клерк извлек небольшой ящичек из стеллажа, справился у Мейера, не желает ли он просмотреть содержимое его металлического нутра подальше от любопытных глаз, и, получив утвердительный ответ, провел обоих мужчин в отдельную комнату, где стоял стол, пара стульев и висела на цепочке шариковая ручка.

Мейер открыл ящик. Там было два документа. Первый — письмо от одного искусствоведа, который, видимо но просьбе Тинки, проводил оценку картины Шагала. В нем было сказано только, что полотно было исследовано, что оно бесспорно принадлежит кисти Шагала и что картина может быть продана при современном уровне цен за любую сумму между сорока пятью и пятьюдесятью тысячами долларов.

Второй документ представлял собой Тиикино завещание. Оно было вложено в фирменный конверт, на котором стояло наименование фирмы: «Сэдлер, Макинтайр и Брукс» и ее адрес: Фишер-стрит, 80. Посредине было напечатано: «Последняя воля и завещание Тинки Сакс». Мейер развернул конверт и стал читать: