Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Почему?

— Думаю, ты согласишься, что свет там настолько тусклый, что едва можно было разглядеть лицо? — спросил он.— Разве смог бы он среди всяких писем и записок найти то, что ему нужно? Там он не смог бы прочесть ни слова, но он не забрал содержимое сумочки с собой в музей, где света все же больше, он бросил все... Нет нет! Это был какой-то предмет, Джефф, который он сумел узнать в полной темноте. Прежде чем решать, что это за предмет и нашел ли его убийца, надо ответить на один вопрос. Скажи, Джефф, почему убийца внес тело в музей?

— Очевидно, чтобы скрыть тот факт, что она убита в коридоре. Чтобы отвести подозрения от «Клуба масок».

Бенколин удивленно посмотрел на. меня и вздохнул.

— Дорогой мой,— печально проговорил он,— иногда ты бываешь поразительно умен... Ну, ладно. Он внес тело в музей, чтобы заставить нас поверить, что ее убили в музее, да? Но сделав это, он оставил ее сумочку и все содержимое в коридоре на полу. Он оставил широко открытой дверь из музея, чтобы любой мог ее заметить. Он...

— Подожди! Он мог в спешке забыть..

— В спешке? Однако у него хватило времени пристроить тело на руках Сатира, укутать его драпировкой...

Снова нет. Его не волновал вопрос, где будет найдено тело. Он забрался в музей с определенной целью, а мысль пристроить его на руках Сатира пришла ему на ум позже. Подумай! Что ты заметил на теле?

— Бог мой! Разорванную цепочку на шее.

— Да. Был предмет, какая-то вещь, которую она носила на цепочке. Понимаешь теперь? Он думал, что найдет. этот предмет в сумочке, поэтому он все вытряхнул, но не нашел там... Он решил, что этот -предмет при ней. В кармане, например. Но при тусклом свете он не смог бы разглядеть кармана на пальто, он не знал, где она может держать этот предмет. Поэтому...

Я наклонился.

— Хорошо! Он втащил ее в музей, где света было больше.

— Есть еще другая причина. Он знал, что Джина Прево (конечно, он не знал, что это именно она, ведь он не видел ее лица) видела, как он убил девушку. Он видел, как она убежала, и слышал .ее крик. Он знал, что она позовет полицию, а оставаться в музее всю ночь он не мог. Кто-то включил свет в музее, и пребывание там могло быть опасным, но все-таки это было менее опасно, чем пребывание в коридоре. Он мог просто втащить девушку в музей и запереть за собой дверь. 'Наконец, он мог спрятаться. И он не собирался убегать, не найдя того, что искал. Поэтому он остановился возле Сатира, осмотрел тело и нашел золотую цепочку, а на ней предмет.-

— Полагаю, теперь ты скажешь, что это за предмет?

Бенколин задумчиво посмотрел на меня.

— Я, конечно, не уверен, но догадка у меня есть. По словам мадам Мартель, Клодин ничего не носила на шее. Значит, здесь нечто другое.

Он взял со стола серебряный ключ. Я посмотрел на дырку в ключе, потом взглянул на Бенколина, и тот кивнул.

— У Клодин Мартель был собственный ключ,— сказал он.— Я допускаю это. Но отсутствие ключа наводит на определенные размышления. Итак, я допускаю, что у нее был ключ. Зачем он понадобился убийце? Почему он так рисковал из-за него? Во всяком случае, ему повезло, и он нашел ключ. Затем ему пришла в голову мысль спрятать тело на руках Сатира. Он так и сделал. Однако что-то случилось. Что? Как будто упал занавес. Погас свет. Это мадемуазель Огюстен удовлетворила свое любопытство и убедилась, что в музее все в порядке. Прошло не более пяти минут после убийства. Он открыл дверь из музея, скользнул в коридор и выбежал на Севастопольский бульвар. Должно быть, он был дьявольски изумлен, что девушка, которая видела его, не вызвала полицию!

— Если твоя теория верна, почему же она не вызвала полицию?

— Потому что она сама боялась полицейского расследования, которое могло привести к делу Одетты Дюшен. Она хотела остаться вне подозрений, чтобы никто не узнал о клубе, чтобы ей никому не пришлось объяснять свое присутствие в музее. То, что она поступила так, очевидно, тебе...

— Я могу согласиться, с этим,— признался я. Я не мог объяснить это иначе и полагал, что Джина Прево действительно боялась.— Однако во всем этом есть одна непоследовательность. Ты сказал, что считаешь, что убийца явился в музей перед его закрытием? И прошел через главный вход по билету?

— Да.

— Тогда какого черта ты не спросил эту девицу — она ведь весь вечер была у двери,— кто посещал музей в ту ночь? Там не могло быть много людей, у них никогда не бывает много посетителей. Она могла видеть убийцу!

— Она не сказала бы нам, а вопрос мог бы послужить предостережением убийце. Послушай! — Бенколин начал постукивать пальцем по столу.— Я полагаю, что убийца — член этого клуба. Известно, что мадемуазель Огюстен готова защищать не убийцу, но всех членов этой организации.. Неудачу в такой защите лишила бы ее прибыли. Допустим, что один, два, даже полдюжины членов -посещают клуб через музей. Как, по-твоему' мы сможем получить их описание?

— Видимо, нет.

— Ну вот. А зная, что. мы напали на их след, она могла, я повторяю, она могла бы предупредить их. Всех подряд, кто проходит через музей. Сколько раз я должен говорить тебе, Джефф, что наше, спасение заключается в том, чтобы никто, включая и полицию, не узнал ничего о клубе. Пусть считают, что это преступление совершено ради грабежа или насилия. Ты понимаешь? Я подкинул мадемуазель Огюстен идею, что Клодин Мартель, возможно, вообще никогда не была в музее. И Огюстен с облегчением уцепилась за эту мысль. Ты понимаешь, что в этом клубе можно столкнуться с величайшими людьми Франции? Нам не нужен скандал. Мы не может действовать, как у вас в Америке. Здесь совсем другое дело. Я убежден, что мадемуазель Огюстен играет в этой истории важную роль. Однако пока я не вижу, каким образом. И тем не менее нее скрыто там. Я готов поклясться! Иногда я думаю, что мы выясним ее участие еще до конца всего этого дела, хотя она только продает билеты в музей. Если бы ее отец знал...

Он закурил сигару и долго молча сидел неподвижно.

— Продает билеты... продает билеты... если ее отец узнает...— бормотал он.

Его губы беззвучно шевелились. И вдруг он резко вскочил.

— В чем дело? Что? — попытался я выяснить.

Но Бенколин даже не смотрел на меня. Он прошелся взад и вперед. Один раз он даже засмеялся, и я вновь услышал его бормотание.

— Алиби... Это алиби... Интересно, кто этот ювелир? Мы найдем ювелира...

— Послушай!

— Ах, да! Но если ты пойдешь один, это будет неизбежно. Ты упрешься в стену. Что еще ты сможешь сделать?

Я сидел молча. Плохое настроение Бенколина исчезло. Он радостно потер руки и наполнил стаканы.

— Я пью за удачливого убийцу, с которым мне довелось столкнуться впервые в жизни. Я пью за убийцу, который сам протягивает мне ключи.