Джеймс Чейз - У меня четыре туза

– Разумеется, дорогой. – Она позвонила в звонок на столе. – Ты действительно чувствуешь себя лучше?

– Слегка помят. – Кристофер стоически улыбнулся. – Странно все это: со мной многие месяцы не случалось приступов.

Вошел Хинкль.

– Хинкль, приготовьте кофе, пожалуйста. Мистеру Гренвиллу получше. – Бросив взгляд на возлюбленного, женщина обратилась к нему: – Не хочешь омлет?

Гренвилл, который предпочел бы бифштекс, сказал, что смог бы, пожалуй, проглотить кусочек.

Хинкль склонил голову и удалился.

– Вижу, Хельга, ты работаешь, – сказал Гренвилл. – Продолжай. Я попробую расслабиться. – И, откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Поколебавшись секунду, Хельга вернулась к делам.

Когда Хинкль принес кофе, тосты и омлет с зеленью, она захлопнула папку.

– Спасибо, – поблагодарил Гренвилл, когда слуга снял серебряную крышку с блюда с омлетом. – Выглядит просто чудесно.

Хинкль кивнул и вышел.

– О бизнесе поговорим завтра, – сказала Хельга. – Винборн наконец-то взялся за ум. Мы с ним утром долго совещались по телефону. Мы получим тот участок по нашей цене.

– А, это хорошо. – Гренвилл покривился. – Сейчас, дорогая, мои мозги напрочь отказываются работать. Давай серьезное обсуждение перенесем на завтра, – сказал он, зная, что никакого завтра не будет. Потом налил себе чашку кофе.

– Конечно. – Хельга посмотрела на него. – Знаешь, ты казался мне последним из людей, кто может быть подвержен приступам мигрени.

– Я унаследовал ее от отца, – солгал Гренвилл. – Ему от нее просто житья не было. – Он выпил кофе, налил еще, затем налег на омлет, который нашел очень вкусным. – Хинкль явно мастер сварганить яичницу.

– Ты при нем так не выражайся, – заметила Хельга с беспокойством. – Омлеты он творит. И еще, Крис: пожалуйста, будь с ним отныне по-настоящему дружелюбен. К сожалению, он пока не принял наших брачных планов.

Гренвилл уставился на нее, удивленно подняв брови:

– Не принял? Это ведь слуга, разве не так? Кому есть дело, принял он или нет? Дворецкого и другого найти можно.

Хельга напряглась, в ее взгляде блеснула сталь.

– Крис, прошу тебя. Мы должны прийти к взаимопониманию насчет Хинкля. Кроме тебя, нет никого, кто значил бы для меня так много, как он. Хинкль часто помогал мне в самых разных ситуациях. Он понимает меня. Он… – Тут она осеклась и заставила себя улыбнуться. – Не хотелось бы выражаться мелодраматично, но Хинкль – часть моей жизни, и я не расстанусь с ним за все богатства мира!

Гренвилл сообразил, что ступил на очень зыбкую почву. Все это было не важно, но ему не хотелось лишний раз раздражать Хельгу.

– Извини, – примирительно улыбнулся он. – Мне и в голову не приходило, что он так много для тебя значит. Я постараюсь заслужить его расположение. Обещаю.

– Он действительно очень много для меня значит, – подтвердила Хельга. – Хинкль верен, добросердечен, и на него всегда можно положиться.

– Обещаю, – повторил Гренвилл, коснувшись ее руки.

– Спасибо, Крис. Я уверена: когда он узнает тебя так же хорошо, как я, то его преданность распространится и на тебя.

«Господи! – подумал Гренвилл. – Сколько суеты вокруг жирного, надутого старого дворецкого!» Но пустил в ход свой шарм.

– Я очень на это надеюсь, – сказал он.

Едва пробило час дня, как Хинкль появился на террасе, неся шейкер мартини с водкой и два стакана. Припомнив, что он вроде как едва оправился после тяжкого приступа мигрени, Гренвилл скрепя сердце отказался. А затем обратился к Хинклю:

– Омлет был просто бесподобен! Даже не представляю, как вам удается сделать его таким нежным и вкусным.

– Рад, что угодил вам, сэр, – чопорно ответил Хинкль, после чего повернулся к Хельге. – На обед, мадам, я предлагаю миньоны из телятины в грибном соусе, а также первосортный бри в качестве десерта.

– Чудесно. – Хельга посмотрела на Гренвилла. – Ты ведь тоже поешь?

Тот помедлил. Омлет ни на йоту не утолил его аппетита.

– Думаю, что смогу съесть немного, – заявил он.

И поймал на себе осуждающий взгляд Хинкля.

– Похоже, я не очень-то ему нравлюсь, – сказал он, когда управляющий вышел.

– Дай ему время, милый. – Хельга собрала бумаги. – Пойду немного поплавать. А ты посиди в тишине.

Она удалилась. Гренвиллу тоже хотелось искупаться, но это выглядело бы неправильно. Он считал часы – осталось всего десять! Да, это будут тяжкие часы, зато потом – свобода! Кристофер закурил и откинулся в кресле.

Они пообедали под солнечными зонтиками, затем Хельга настояла, чтобы Гренвилл немного поспал. Он охотно согласился и отправился в спальню, тогда как Хельга снова открыла папку и потянулась за телефоном.

Гренвилл вернулся на террасу в 16:30 и застал Хельгу все еще делающей заметки и изучающей бумаги.

– Похоже, ты никогда не перестаешь работать, – уныло сказал он.

Она улыбнулась:

– У меня королевство на миллиард с лишним долларов, Крис. Тебе предстоит стать моей правой рукой, к тому же очень крепкой. Когда правишь таким королевством, очень трудно забыть про работу. Позвони насчет чая. Я уже заканчиваю.

«Жениться на такой женщине?! – сказал себе Гренвилл. – Да тут превратишься просто в кнопку калькулятора!»

Вечер они скоротали за разговорами. Хельга с энтузиазмом планировала медовый месяц. У нее есть яхта, сообщила она. Нет ли у него желания совершить круиз вокруг островов Флорида-Кис? Гренвилл охотно согласился, напоминая себе, что через несколько часов избавится от нее и заодно получит миллион долларов.

Глядя на нее в мягком свете заката, он почувствовал вдруг угрызения совести. Она и вправду красивая женщина, подумалось ему.

Если бы Хельга не была такой устрашающе рациональной, такой чрезмерно твердой и такой собственницей! Сталь в глазах и в голосе Хельги, появляющиеся всякий раз, когда что-то шло не так, тревожили Кристофера. «Нет, – размышлял он, – мне никогда не управиться с такой дамой. Все неизменно будут плясать под ее дудку». Но сожаления терзали его: Хельга была горяча в постели, хороша собой и имела уйму денег, но он понимал, что она слишком сильна для него: стоит им только пожениться – и он навек окажется под каблуком. Он же хотел быть свободным, располагать деньгами, иметь возможность подцепить какую-нибудь милую пташку, которую затем можно бросить, и найти другую. Таково было его представление о приятной жизни: никаких затруднений и больше никаких нудных жирных старых баб. Крис украдкой взглянул на часы.

Хинкль вновь появился на террасе с шейкером и двумя стаканами. На этот раз Гренвилл, которому жуть как хотелось выпить, заявил, что не откажется от стаканчика.

– Мне намного лучше, Хинкль, – сказал он с подкупающей улыбкой. – Не мог бы я рассчитывать на бифштекс?