Иван Козлов - Ошибка «белого стрелка»

— Все написанное — липа, конечно… Но вернемся к нашим баранам. Все шло более или менее мирно и гладко до той поры, пока один из элиты не свалял глупость. С жиру сбесился, не иначе. У него очень серьезная, ответственная, высоко оплачиваемая работа была, с перспективой роста, а он еще решил и шабашкой заняться. Ты можешь себе представить, к примеру, директора коммерческого банка, продающего еще и воблу у пивного ларька?

— Представить, может, и могу, но не пойму, зачем ты такое длинное предисловие делаешь. Меня банкиры и вобла сейчас мало интересуют.

Шиманов вновь взял чашку с кофе, спросил:

— Олежка, у тебя как башка, по-прежнему болит, когда психовать начинаешь?

— А что, есть повод нервничать?

— Может быть. Я, к примеру, не представляю, как ты отнесешься к тому, что твой человек, человек, которым ты командовал, которого воспитывал, которого видеть сейчас хочешь, подлец из подлецов.

— Это ты о Зырянове? — Олег встал из-за стола. — Тот китайский самопал я ему дал, я, понимаешь? Но все равно надо еще доказать, что Женька стрелял. И даже если он стрелял…

— Погоди-погоди, — Шиманов махнул рукой. — Я же сказал, что все написанное — липа. Убили Пилявина из «Макарова», вогнали в тело три пули из трех разных стволов. В газету же кто-то и зачем-то запустил дезинформацию. Не о разведчике твоем сейчас речь. — После этого приложил палец к губам и покачал головой: мол, язык за зубами надо держать, дружок. Тем самым дал понять, что комната прослушивается. — «Воблой», то бишь, бля, документами сослуживцев, решил приторговывать твой контрактник Насонов. Он вышел на своего давнего дружка, Володарского, с которым в старое доперестроечное время валютными операциями занимались и из-за этого были отлучены от большого спорта.

— Я из-за Володарского и хотел с бойцом встретиться, — сказал Олег.

— Так вот, Насонов в Чечне раздобыл документы двух погибших ребят, уж как он это сделал, не знаю, но сделал. Пятьдесят миллионов за них выманил у одной семьи, столько же просил и у Сокольцовой, но тут появился ты, и сделка не состоялась. Как тебе нравится такая информация, Олежка?

Макаров немного подумал, погладил ладонью затылок, лишь потом сказал:

— Я и этот вариант проигрывал. У меня не получилось. С Сокольцовой встречался рыжий человек со шрамом на подбородке. Комбат-два Кобозев, у которого служил Насонов, сказал однозначно, что шрамов у него не было. И рыжим он не был.

— Я думал, ты сейчас начнешь доказывать, что Насонова не воспитывал, своим не считаешь. Тут бы я с тобой полностью согласился. А вот по остальному… Разве комбат не говорил тебе, что Насонов в госпиталь попал, нарвавшись на растяжку? Вот тогда его и посекло осколками, а после госпиталя Кобозев с контрактником не встречались. Сокольцова его безбородым видела, потому шрам заметила, но это ведь две недели назад было, и за такое время даже я под Льва Толстого смогу подделаться.

— И волосы покрасить?

— С волосами несколько иная история. Ты ведь мне рассказывал о своей беседе с Кобозевым, о том, что многие солдаты носили прическу «Смерть вшам». Вот я поначалу и подумал, что лысым Насонов ходил, оттого никто и не знал цвет его шевелюры. Но потом наши ребята аккуратненько в вещах его покопались — были на то причины — и нашли рыжий парик… Еще вопросы по этому поводу есть?

— Один, — сказал Макаров. — Не пойму я чего-то, почему в таком случае Насонов еще не в кутузке? Если у вас имеются доказательства по краже им чужих документов…

— Бумаги на сержанта Сокольцова до сих пор у него, наши ребята их только сфотографировали. Родители, которым он обещал вернуть из плена сына, но отдал лишь документы, письма в обмен на деньги, а потом слинял, узнали Насонова по фотографиям. Но арестовывать его никто пока не собирается. А почему — не спрашивай. Не нашего это ума дело.

Заметив, что Макаров все же пытается открыть рот и спросить, Анатолий опять приложил палец к губам. Сделав паузу, продолжил:

— Скажи спасибо, сегодня мы уберегли тебя. Кто знает, что было бы, если бы он почувствовал, что ты его подозреваешь? Речь бы у вас зашла о Сокольцове, так же?

— Без сомнения.

— Тогда просчитываются плохие варианты. Первый: он бы тебя, как человека, интересующегося не тем, чем надо, элементарно шлепнул. Второй: он бы испугался и исчез из поля зрения соответствующих органов. Это не устраивает ни органы, ни, думаю, тебя… Ладно, что-то мы разговорились. Давай я тебя провожу немного да примусь за работу.

Они вышли на улицу, отошли пару кварталов. И только тогда Шиманов ответил на вопрос, заданный Макаровым.

— Я знаки тебе делал — ты понял их? Чужая контора, вполне возможно, в ней все пишется и прослушивается господином-товарищем Борщевым. А раз так, то тебе не надо тут баллы набирать. Теперь о Насонове. Если ты, Олежка, переживаешь, что эта, бля, тварь останется безнаказанной, то выбрось из головы такие мысли. Как только нынешние начальники Насонова узнают, чем хлопчик занимается, они вынесут ему такой приговор, что он был бы рад любой срок в тюрьме отсидеть. И даже арестуй мы его, на следующий день Насонова нашли бы в камере или с петлей на шее, или с резаными венами и уже холодного.

— С ним бы разобрались из-за мародерства?

— Не смеши! Ты знаешь, чем сейчас занимается твой бывший солдат?

— Точно — нет. Вроде в какой-то армейской структуре служит…

— Вроде! Служит! Мы уже говорили с тобой по этому поводу: в Чечне были случаи, когда наши оружие «чичикам» продавали: кто гранату, кто автомат… А контора, где числится Насонов, поставляла и поставляет сейчас туда стволы партиями. И танки, и снаряды, и цинк с патронами. Все хитро делает, через третьих лиц… И кто же позволит, чтоб Насонов предстал перед судом и заговорил?

— У бандитов такие руки длинные, что в тюремную камеру долезут?

— У бандитов? — Шиманов горько улыбнулся. — Олежка, чего-то ты никак не поймешь главного. Неужели я неясно говорю? Люди, продающие оружие, носят красивые такие, шитые золотом, погоны, соображаешь? А на вырученные деньги кормятся и строят дачи не только они, но и политики с громкими именами. Процесса над Насоновым им никак нельзя допустить, иначе… Ну, я же тебе растолковывал, почему новая мировая война невозможна: гарантированное самоуничтожение систем произойдет. Так и тут: полетят к черту и думцы, и правительство, и козыри генштабные… Кто-то посодействовал, кто-то недосмотрел, кто-то осознанно решил на этом деле руки нагреть… Деньги они делили, а ответственность — не захотят. Потому все спустят на тормозах.

— Так что же, ничего не делать? — Макаров в растерянности даже остановился.

Шиманов пожал плечами:

— Почему — ничего? Видишь же: соответствующие органы «пасут» подлеца, отслеживают ситуацию, в нужный момент на Насонова «капнут» его же боссам и того уберут. Там это умеют делать. Много любителей хотело или пристроиться к этой кормушке, или правду о ней написать… Одних с почестями хоронили, о смерти других и не узнал никто. Вот в таком мире, бля, мы и живем, Олежка.