Иван Козлов - Ошибка «белого стрелка»

Звонил дежурный по части.

— Олег Иванович? Я по поручению командира, он весь вечер пытался с вами связаться…

— Мог бы и без поручений, Святослав Григорьевич, — Макаров по голосу узнал Кудряшова, «старика», седоголового, спокойного, хорошего политработника в те времена, когда еще этот институт действовал в войсках. Даже Чечня не изменила «старика»: он по-прежнему не умел ругаться.

— У нас большая беда, Олег Иванович.

— Что случилось?

— Кобозев погиб.

Рука Макарова уже тянулась к выключателю, но после этих слов опала. Он прислонился к стене.

— Как это произошло, Григорьич?

— Миша написал записку, большую, на два листа, и сегодня днем, когда дома никого не было, выбросился из окна.

Макарову стало нестерпимо душно, он снял шапку, оттянул горловину свитера.

— Если вы, Олег Иванович, хотите знать, что написано в записке…

— Мне до лампочки это, — сказал он.

— Мне тоже, хотя там есть и обо мне, и о вас. Но из-за этих двух листков… Понимаете, мы хотели его похоронить со всеми почестями, чтоб бойцы простились… А выходит, Кобозев — самоубийца, и их хоронят по-другому.

— «Выходит» для кого?

Кудряшов помолчал, не решаясь назвать фамилию, потом уклончиво ответил:

— Ну, вы же сами знаете, кто у нас начальство большое.

— Генерал, Борис Романович?

Кудряшов опять не ответил конкретно, только попросил:

— Они с вами все-таки считаются, вы бы переговорили с ними, Олег Иванович. Наш командир человек новый, у него диалога с генералами не получится. А Кобозев ведь не ангиной болел, у комбата отклонения из-за Чечни и пошли, так чего же теперь на записку ссылаться…

— Переговорю, Святослав Григорьевич.

Вот так. Кто это сказал, что война закончилась? Кто сказал такую глупость?

Макаров, не раздеваясь, не зажигая света, долго еще сидел возле утихшего телефона.

Утром он зло поговорил с генералом о покойном Мише Кобозеве, о войне и политике, поговорил так, что Борис Романович не выдержал и тоже начал материться, но в конце концов согласился с доводами Олега, обещал помочь в организации похорон.

Заряд зла не прошел. Потому Макаров оделся и решил выйти на улицу. На лестничной площадке встретилась соседка:

— Олег Иванович, вы не в магазин? Возьмите мне булку хлеба.

— Только если это не к спеху. Хочу прогуляться вдоль реки.

— Ну к обеду же вернетесь?..

Льда на воде почти не было, только в одном месте закраина уходила метров на восемь от берега, и там сидел рыбак. Возле лунки, как это ни странно, лежали несколько довольно крупных плотвичек. Одну старик вытащил при Олеге.

— И это можно есть? — спросил Макаров.

Старик поначалу обиделся, сердито взглянул на него, выдержал долгую паузу и ответил, только когда нанизал на крючок нового мотыля и опустил его в пахнущую керосином воду:

— Которые привыкли осетрину жрать, те, конечно, брезгуют.

Он нагнулся, поправил поплавок и добавил уже более миролюбиво:

— Вообще-то я и сам ее не ем, если честно. И кошка, гадина, брезгует. Но главное — процесс, понимаешь?

Макаров постоял еще немного возле старика, основательно промерз на ветру и только потом пошел обратно, к домам, по тропке, протоптанной вдоль высоковольтных столбов. Обычно здесь выгуливают породистых собак субтильные дамочки с жадными на мужиков глазами, но сейчас мела поземка, не думал ослабевать случившийся ночью мороз, и потому вокруг не было ни души. Даже по дороге, кажется, совсем перестали ездить автомобили.

Только Олег подумал так, как увидел, что к обочине прижимается и замедляет ход бежевая иномарка. До нее уже было метров сто, и можно рассмотреть того, кто вышел из салона машины…

Олег сразу узнал его, хоть и не видел раньше. Узнал, наверное, потому, что, идя пустырем, гадал, кто мог расправиться с Володарским. Кандидатов было трое: Тихонина, Лисовский, Насонов.

Если верить Володарскому, Толю Шиманова взорвал «солдат удачи». В «горячих точках» наука обращения с минами — одна из главных. Насонов ее освоил, это безусловно. Направленным взрывом ликвидировал и товарища по спортивной команде. Оба убиты после встреч с Олегом. Конечно, это может быть совпадением. Если Олег так опасен для своего бывшего подчиненного, то Насонов уже бы давно расправился с ним. Хотя, согласись Макаров на предложение Володарского и подойди вместе с ним к гаражу…

И вот теперь они наконец встретились.

Насонов, держа руки в карманах пальто, не спеша двинулся по той же тропке навстречу Олегу. Олег приостановил шаг, оглянулся. Сзади — река с рыбаком, и никого вокруг. Он прислонился к металлической опоре высоковольтной опоры. Конечно, контрактник будет стрелять. Для того чтобы попасть в цель от бедра, дистанция пока великовата, даже для хорошего стрелка. Он еще сделает метров двадцать.

Никакого укрытия от пули. Остается только блефовать.

Макаров быстро сунул руку в карман.

Насонов замер. Уже можно было рассмотреть его круглое лицо с короткой, недавно отросшей бородкой. Он наверняка сейчас прикидывает, есть ли оружие у Макарова. Прикидывает, решает, что вряд ли, и медленно, осторожно, продолжает приближаться. Насонов не будет тратить времени на разговоры, понял Олег. Макаров стал для него опасен, Макаров знает, кто изъял документы у убитого Сокольцова.

Так, еще метра два и он начнет стрелять.

— Олег Иванович, где тебя черти носят?

Нет, это кричит не бывший контрактник. От дороги, от остановившейся другой машины, прямо по снегу к нему спешат двое. Дорога в этом месте делает изгиб, и получается, что нежданная пара в одинаковых теплых синих куртках приближается к нему справа, почти со спины.

Макарову трудно держать в поле зрения их и Насонова. Но на последнего, кажется, можно уже не пялиться. Он резко разворачивается, почти бежит к темной «Ауди». Машина срывается с места…

Все, можно посвободней вздохнуть и начать соображать, что надо этим двоим, по сути, спасшим его. Они уже рядом. Один высокий, худощавый, с тяжелой квадратной челюстью, тонкие губы кривятся в улыбке. Лицо знакомое, но сразу не вспомнить, где Макаров с ним встречался. Кавказ? Может быть, хотя вряд ли… Второй помоложе, и тридцати наверняка нет, его Олег не видел никогда.

— Олег Иванович, не холодно гулять по такому ветру? — это спросил тот, который постарше.

— Жарко, — ответил Макаров и действительно ощутил выступивший на лбу пот.

Молодой коротко рассмеялся.

— Теперь можно улыбаться, — совсем не весело сказал ему худощавый. — А вот опоздай мы на пару минут…

— Так не опоздали же, Бронислав Евгеньевич.

— Твое счастье.

— Не столько мое, сколько Олега Ивановича.

Макаров понял, что эти люди появились здесь и в эту минуту совсем не случайно.