Росс Томас - Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– Мы должны ждать, – возразил Падильо.

– Я хотел бы ждать, одновременно что-то делая.

– Так не бывает, – он подошел ко мне. – Одно ты должен уяснить раз и навсегда: или они ее убьют, или мы ее выцарапаем. Но для этого нужны ясный ум и твердая рука. А если ты будешь все время думать о том, как ей плохо, у тебя поедет крыша.

– Возможно, и поедет, потому что я им верю. Они меня убедили. Крики моей жены действуют на меня. Я бы поверил им, если в они сказали, что намерены выбрать ее мисс министерства торговли.

– Мы подождем, – говорил Падильо отрывисто, словно рубил. – Ожидание – один из методов их воздействия на нас. Они знают, как это тяжело, и рассчитывают, что крик жены заставит тебя дрогнуть, а потому ты будешь хвататься за соломинки, вместо того чтобы методично готовиться к ее спасению. А готовиться нужно, иначе ты не увидишь ее живой. Мы вдвоем уже не такая большая сила. Несколько лет тому назад, возможно, но не теперь. Нам нужна помощь. И мы должны ждать, пока она прибудет.

– Мы подождем, – откликнулся я.

– Вот и отлично. Подождем.

Я заставил себя разлить по бокалам виски и включил телевизор. Показывали викторину для домохозяек. Им предлагалось определить общую стоимость глиссера без мотора, настольного трехцветного ксерокса, ящика крема для загара и кетчупа, потребляемого среднестатистической семьей за год. Я предположил, что все это стоит двадцать девять тысяч четыреста пятьдесят восемь долларов и сорок два цента, но победила домохозяйка из Мемфиса, положившая на все тридцать шесть тысяч долларов. От многоцветного ксерокса я бы не отказался.

– Ты часто смотришь телевизор? – спросил Падильо.

– Случается. Телевидение, как Китай. Если его не замечать, оно только становится хуже.

Падильо попытался оценить следующую группу товаров, но оказался лишь третьим, пропустив вперед блондинку из Галвестона и бабулю из Сент-Пола. Бабуля выиграла доску для серфинга, ходули любопытной конструкции, годовое обучение в школе фотографии, глобус диаметром в четыре фута и японскую спортивную машину. Падильо отметил, что с удовольствием взял бы себе глобус.

Зазвонил телефон. Падильо потянулся к трубке, а я выключил телевизор. Звонили по межгороду, и, когда телефонистка убедилась, что говорит с Падильо, он смог поздороваться с абонентом на другом конце провода. А послушав какое-то время, добавил: «Я звоню насчет должка. Хотел бы получить его сегодня, – и после паузы: – Хорошо. Жду тебя по такому адресу», – и назвал номер дома и квартиры на Фэамонт-стрит, где жила подружка Хардмана. Затем попрощался и положил трубку.

– Ян Димек звонил из Нью-Йорка. Он в Ла Гардия [5] Аэропорт Нью-Йорка. . Чуть опоздал на самолет, так что прилетит следующим.

В течение получаса телефон звонил дважды, и каждый раз разговор продолжался лишь две-три минуты. Падильо не приходилось ни объяснять, ни уговаривать. Он лишь напоминал про должок и называл место встречи.

– Твои друзья? – поинтересовался я.

– Нет, конечно.

– Так кто же?

– Агенты, с которыми мне приходилось иметь дело. Димек – поляк и работает на польскую разведку. Он приписан к польской миссии в ООН, но большую часть времени проводит в Вашингтоне. Магда Шадид работает и на Венгрию, и на Сирию, обе стороны это знают, но продолжают сотрудничать с ней, потому что обходятся ее услуги недорого, да и секретов что у Венгрии, что у Сирии немного. Последний, Филип Прайс, англичанин, и его прикрытие – компания по производству прохладительных напитков.

– А чем они обязаны тебе?

– Все они – двойные агенты. Я их завербовал, и они работают на Дядю Сэма.

– И, если они взбрыкнут, ты шепнешь пару слов их основным работодателям.

– Совершенно верно, только шептать мне не придется. Для этого есть письма, которые отправит при необходимости наш адвокат в Бонне. Прием старый, но действует безотказно.

– Но он же полагает, что ты умер? Он так сокрушался о твоей смерти.

– По моей просьбе. Я звонил ему из Швейцарии.

– Но он же и мой адвокат.

– Сам видишь, интересы клиентов для него превыше всего.

– Англичане не убьют Прайса за то, что он – двойной агент?

– Не убьют, но он потеряет полторы тысячи долларов, которые мы платим ему из месяца в месяц. А деньги он будет получать, лишь находясь на службе у Англии.

– Они знакомы друг с другом?

– Если не лично, то понаслышке. Они же не любители, а профессионалы и в любом деле должны знать, кто есть кто.

– Должно быть, они питают к тебе самые теплые чувства.

Падильо пожал плечами и усмехнулся.

– Они не перебегут на другую сторону только потому, что этого захотела их левая нога. Двойными агентами они стали из-за денег. Работа эта непыльная, и они не хотели бы терять ее. Так что я могу обратиться к ним с просьбой. Один раз. Второго уже не будет.

В дверь постучали. Падильо впустил в гостиную Мустафу Али, и они приветствовали друг друга на арабском.

– Вы отлично знаете язык, – перешел Маш на английский. – Как поживаете, Мак?

– Все нормально.

– Хард просил привезти вас к Бетти. Вы готовы?

– Готовы, – кивнул Падильо. – Я только положу вот это в сейф, – и он взял со стола папку с семнадцатью тысячами фунтов, которые мог бы заработать, не убив Ван Зандта.

Мы спустились в вестибюль, нашли помощника управляющего, убедились, что папка оставлена в надежном месте, и проследовали к «бьюику». Он стоял под знаком «Стоянка запрещена», но на ветровом стекле мы не обнаружили штрафной квитанции.

– Телевизор и телефон в кабине наводят их на мысль, что владелец машины достаточно влиятелен, чтобы отмазаться от штрафа, – пояснил Маш. – Они ничем не хуже дипломатических номеров.

С Семнадцатой улицы мы свернули на Массачусетс-авеню, объехали площадь Скотта, взяли курс на Джорджия-авеню. В половине пятого дня машины еще не запрудили улицы, а потому ехали мы достаточно быстро.

– Если возникает необходимость защищаться, каким пистолетом вы посоветовали бы воспользоваться? – неожиданно спросил Падильо.

Маш искоса глянул на него.

– Для ближнего боя или на дальнюю цель?

– Для ближнего боя.

– Лучше «смит-вессона» калибра 38 с укороченным стволом не найти.

– Вы можете достать пару штук?

– Нет проблем.

– Сколько с нас?

– По сотне за каждый.

– Заметано. А к кому мне обратиться, если я захочу приобрести нож?

– Раскладной или финку?

– Раскладной.

– Будете бросать?

– Нет.

– Я его достану. Пятнадцать долларов.

– Тебе нужен нож, Мак? – повернулся ко мне Падильо.

– Только с перламутровой рукояткой. Я всегда мечтал о таком.

– А если перламутр будет искусственный? – спросил Маш.

– Ничего страшного, – заверил его Падильо.