Владимир Жуков - Зой рок

Пристально вгляделась в свое изображение. На нее из глубины зеркала взирала очаровательная женщина, способная покорить сердце самого закоренелого пуританина и даже закореневшего женоненавистника. «Герман ошалеет от страсти, с ума сойдет от такой красоты, – предположила она, размахивая трепетными шелками пеньюара. Куда же он запропастился? Ушел без следа ни привета, ни ответа. Носит его, как перекати-поле, по ветру. Все мужики эгоисты – взял свое, насладился, и до следующего раза. А с Ниной надо подружиться. Гляди, начнут дорогие дефицитные вещи перепадать».

Увлеченная примеркой, женщина позабыла о голоде, и лишь телефонный звонок заставил ее встрепенуться. Она подошла к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат.

– Да, слушаю, – поднесла трубку к милому лицу.

– Илона, привет, лапочка. Ты одна? – услышала она взволнованный голос Германа.

– Конечно, одна? – удивилась она его вопросу. – С кем мне еще быть? Не ревнуешь ли? С каких это пор?

– Ты брала из моего костюма деньги? Сто рублей? – оставив без внимания ее вопросы, с тревогой в голосе спросил Дробич и замер в ожидании. Она слышала его прерывистое дыхание и смутное беспокойство овладело ею.

– Что случилось, Герман?

– Брала или не брала? – раздраженно повторил он и это неприятным холодком обожгло ее.

– Прости, Герман. Я тебе их верну с зарплаты, – запинаясь и, чувствуя, что краснеет, пообещала она. – Все произошло нечаянно, ночью. Твой пиджак упал с вешалки, оторвалась петелька и деньги выпали из кармана. Они мне очень нужны были, а одолжить их у тебя я не осмелилась.

– Где, где эти деньги сейчас!? – нетерпеливо перебил он.

– Я их растратила, представив, что этой твой подарок за мои ласки, – обиженно вздохнула Лаврецкая.– Если бы ты увидел, какую я прекрасную вещь купила, то так бы не сердился. Я же тебе намекала, а ты не понял. Пожалел для своей сладкой лапочки какие-то несчастные деньги. Приходи вечером, Герман, увидишь, какая я нежная и сладкая. Покупка и для тебя станет неожиданным и очень приятным сюрпризом …

– Ты уже сделала мне царский сюрприз, – сухо проворчал он. Обычно сексуально сдержанная, она решила разжалобить его ласковыми словами и намеками. С недоумением почувствовала, что это не воспламенило в нем чувства. Голос Дробича звучал холодно и жестко.

– В каком магазине потратила? Когда?

– В универмаге «Весна», полчаса назад.

– А-а, зарезала, чертова баба с куриными мозгами! Легкая на подъем, я тебе уже полчаса названивают на работу, и домой. Черт тебя носит, как цыганку, по магазинам! – воскликнул он и, очевидно, прикрыв трубку ладонью, сочно выругался. – Во, старая вешалка.

Не рассчитывал, что Илона его расслышит. Но она чутко улавливала интонацию его голоса.

– Герман, как ты так можешь, что стряслось? Почему ты потерял голову и превратился в пошлого грубияна? – слезы обиды выступили у нее на глазах. – Не будь таким мелочным и жестоким. Мне страшно, ты меня пугаешь?

– Ладно, лапочка, успокойся. Чему быть, того не миновать, – взял он себя в руки. – Деньги эти чужие. Ну, да черт с ними. Ты права, не стоят они того, чтобы рубить по живому и сжигать мосты. Ты мне очень дорога.

– Я верну, обязательно верну, все до последней копейки, чего бы мне это не стоило, – всхлипывая, прошептала она.– Хочешь, одолжу у подруги или отнесу покупку назад? Уговорю, чтобы приняли.

– Нет, нет, не вздумай этого делать, – запротестовал он, опасаясь, что ее могут «вычислить». – Носи пеньюар на здоровье, может, и мне пофартит.

– Откуда ты узнал, что я купила пеньюар?

– Не трудно было догадаться, – вымученно рассмеялся любовник.

– Герман, я его ради тебя купила, чтобы тебе приятно было со мной спать. Приезжай, у меня завалялась бутылочка муската Красных камней.

– Вино-блеск. Но прости, лапочка, не могу.

– Герман, или я глупая, или чего-то не понимаю? Ты отказываешься? Это меня унижает, – с болью в голосе промолвила она. – В следующий раз, сладкая моя ягодка, – продолжил, как бы невзначай, сухо велел. – О том, что мы знакомы и об этом разговоре никому ни слова. Слышишь?

– Слышу, – ее покоробил его приказной тон. Прежде его просьбы отличались мягкостью.

– Деньги ты у меня не брала, – инструктировал Дробич. – Тебе их дали на сдачу на рынке. Кто? Не знаешь или лучше, если спросят, ответишь, что какой-то незнакомый мужчина кавказской национальности. Когда? Сегодня в полдень. Поняла?

– Поняла. Но к чему такая конспирация?

– Вот и хорошо. Будь умницей, и задавай лишних вопросов и не соверши глупостей. Мы еще с тобой еще поживем всем на зависть. – Герман, откуда ты звонишь? Когда тебя ждать?

– До встречи, обнимаю, – словно глухой, проигнорировал он вопросы и связь оборвалась. Лаврецкая еще несколько секунд в смятении держала в руке телефонную трубку, из которой методично доносили короткие гудки.

Она чувствовала, что надвигается какая-то опасность, но не могла постичь причину смутной тревоги. «Причем здесь деньги и настойчивый отказ Дробича от их знакомства, кому она должна лгать?» Эти вопросы назойливо лезли в голову. Ее уже не радовал нежно-сиреневый цвет пеньюара. Она взглянула на свое печально-грустное изображение в зеркале. Заметила прежде невидимую морщинку на лбу, устало опустила вялые руки, утонувшие в шелке пеньюара. Обходительные и приятные продавцы, пеньюар и странный звонок Германа, его инструктаж и холодность чувств – все смешалось в сознании Илоны.

«Несчастная я, слабая женщина, – пожалела она себя, уткнувшись лицом в ладони. Если он устоял перед моими чарами значит, произошло что-то очень серьезное. Может, повстречал красивую и смелую, о которой пела Анна Герман и та перешла мне дорогу? Такую без больших денег не удержать, вот он приберегает для нее капитал, а меня за дурочку держит, напустил тумана». В комнате быстро стемнело. За окном загустел синий августовский вечер.

Надвигалась ночь, душная и одинокая. И невдомек было Лаврецкой, что за ее окнами, за подъездом дома наблюдает пара зорких глаз. На служебном лексиконе это означало наружное наблюдение за объектом.

8

Сидя за массивным, старого образца столом, начальник отдела ГАИ майор милиции Семен Кларов изучал накопившиеся за неделю протоколы о нарушениях правил дорожного движения, заявления – протесты водителей, недовольных действиями госавтоинспекторов. Вникнув суть ДТП, других дорожных инцидентов, он в верхнем уголке протоколов ставил резолюцию: оштрафовать, сдать экзамен по ПДД на административную комиссию.... и размашисто ставил подпись.

Среди заявлений и жалоб майор наткнулся на тетрадный листок. Внимательно вчитался: «Начальнику ГАИ. Доводим до вашего сведения, что 17 августа, в 12..05 неизвестным водителем мотоцикла «Ява – 350» (последние цифры номерного знака 85) были грубо нарушены правила проезда через железнодорожный переезд. При закрытом шлагбауме, световом и звуковом сигналах он за несколько секунд до появления ведомого нами состава проскочил переезд. Только по счастливой случайности это не привело к тяжелым последствиям. Дабы подобное не повторилось впредь, просим выявить и наказать нарушителя. Машинист локомотива В. Зацепин, помощник машиниста А. Пархомов».