Владимир Жуков - Тайна старого грота

– Эх, Вампир, баран и не лечишься, – не остался в долгу Мохначев. – В Уголовный кодекс надо иногда заглядывать, а не только бабам под юбки. Групповую захотел, меня решил впутать. Сказано, горбатого могила исправит.

Вспышка гнева прошла, и Глот присмирел под тяжелым осуждающим взглядом боцмана. Не трудно было догадаться, кто из них главный и какая кара могла постичь младшего из преступников за нарушение субординации, будь он сейчас на свободе. "Монах – крепкий орешек, – подумал капитан.– Знает, что за организованную преступность дают по максимуму, поэтому и норовит все взвалить на подельника. А уж на свободе позаботится, чтобы тому и в колонии жилось неплохо. Отбудет срок, выйдет на свободу и вновь будет при деньгах и красивых женщинах. У них это дело поставлено четко. Предательства не прощают – в СИЗО или в ИТК быстро сводят счеты. Дикие, жестокие нравы. Видно, не удалось им раньше сговориться на случай провала, вот и вышла осечка".

Несмотря на заминку, Мохначев еще держался на плаву. Участь Глота была предрешена. Боцман успокоился и снова заговорил о яхте, о том, сколько хлопот она ему доставляет, а силы уже не те, что прежде. Почувствовав доброжелательность следователя, избравшего тактику усыпления бдительности, Мохначев доверительно предложил:

– Товарищ следователь, вы по своим каналам нашли бы мне надежного покупателя. Может, кто из ваших сотрудников увлекается парусным спортом? Я в долгу не останусь.

– Точно, не останетесь, – согласился Владимир. – Потому, как дом у вас – полная чаша.

– Не жалуюсь. Собственным горбом нажито, – насторожился Яков Петрович. – А что, завидно? Пока другие на берегу с бабами тешились, я щи в море хлебал, да лямку тянул. Хоть в старости поживу всласть.

– С санкции прокурора мы произвели обыск в вашем коттедже, – нанес нокаутирующий удар Щеглов. – Изъято ценностей, золота, платины, серебра и драгоценных камней на 235 тысяч рублей, арестован ваш скромный вклад в сберкассе на 385 рублей 11 копеек. Хорош конспиратор! Фаворит обнаружил в подполье тайник с двумя килограммами анаши, гашиша и вот эту штуковину.

Следователь достал из ящика стола газовый баллончик.

– По объему израсходованного газа можно сделать вывод, что баллончик был использован дважды, – произнес он. У Мохначева тяжело отвисла нижняя бородатая челюсть. Он блуждающим взглядом, словно невменяемый, шарил по кабинету, не зная за что зацепиться.

– Монах, шкура ты, – прошипел Антон, сжимая скованные кулаки. – Жалкие гроши платил, скряга… Все под себя греб.

– Итак, гражданин Глот, вы только что своей эмоциональной реакцией на разоблачение подельника признали свое участие в контрабанде наркотиков, – сделал вывод следователь.

– Эх, дебил, мозги набекрень, нет ума, считай калека, – обреченно произнес боцман. – Знал ведь, что все дело погубишь, шпана из подворотни.

– Ты, Монах, бочку на меня не кати. Пахан, вор в законе объявился, – озлобился Глот и угрожающе прошипел. – Встретимся еще в СИЗО. Живо кровь пущу. Мне это раз плюнуть.

Боцман присмирел, зная, что Вампир слов на ветер не бросает. Запах свежей крови у него вызывает патологическое наслаждение. Прямая противоположность тем, кто при виде ее падает в обморок.

– Кроме того, ваша вина подтверждается показаниями Корецкого, видевшего вас в момент выемки денег из тайника в гроте и закладки туда пакета с наркотиками, – дожимал арестованного Владимир.

– Это оговор, – словно утопающий за соломинку, ухватился тот за подвернувшийся контраргумент. – Корецкий – лицо заинтересованное, муж убитой, поэтому не может быть объективен.

– Верно, – согласился Щеглов, подмечая, что тот не утратил способности мыслить логически. – Но вы признали, что прибывшая из Москвы на отдых Вика была изнасилована и убита?

– Вы сами об этом сообщили.

– Тогда мы поступим так, – следователь велел конвоиру на время увести Мохначева в ИВС. Через пять минут после того, как они удалились, нажал кнопку звонка. Второй конвоир ввел в кабинет мужчину, задержанного ночью в гроте.

Квадратный низкорослый субъект слегка прихрамывал от укуса Пальмы. У Белозерцева сложилось такое ощущение, что этот мрачный с тяжелым подбородком тип, растет не ввысь, а вширь. "Не удивлюсь, если у него кличка Квадрат", – подметил капитан.

С появлением подельника у Глота угасла последняя надежда выпутаться из ситуации. Он явно не ожидал этой встречи, даже привстал со стула. Вошедший мужчина побагровел, кровью налилась бычья шея, лихорадочно задвигались желваки на квадратном лице. Вся злость, накопившаяся в нем за остаток ночи, проведенной в камере ИВС, выплеснулась на обидчика:

– Вампир, сдал меня с потрохами! – двинулся он на Антона, норовя боднуть его коротко остриженной, словно чугунной, головой, поскольку руки стягивали, явно тесные для него стальные "браслеты". Конвоир вовремя преградил дорогу.

– Что ж ты, всего пять пакетиков… коту под хвост, – не унимался подельник, распаляя себя. – Я ж тебя, как щенка, раздавлю, мокрого места не останется. Ты меня знаешь. Так надуть. Жив останешься, парашу всю ночь в камере сторожить будешь…

И повел из стороны в сторону налитыми кровью глазами.

– Погоди, Граф. Ты что, очумел? – встрепенулся Глот. – Какие пять пакетиков? Глаза разуй. Все двадцать были, как договорились, тютелька в тютельку. Зажилил, наверное?

– Пять, тебе говорю, было, – наконец он сообразил, что в тайнике могли порыться до него: недаром засаду устроили. Переглянувшись, они с досадой поняли, что этой бурной встречей окончательно выдали друг друга.

– Вы не станете отрицать свою причастность к наркотикам? – формальности ради, спросил Щеглов у перекупщика. – Задержаны с поличным на месте преступления. При обыске изъято оружие – пистолет. Мы проверили: он похищен у прапорщика из местного гарнизона.

– Не стану, – устало произнес Граф. Следователь велел привести Мохначева. Когда тот появился, их в кабинете стало семеро: Щеглов, Белозерцев, двое конвоиров и трое подследственных, находившихся в наручниках, дабы у них не появилось соблазна спровоцировать инцидент.

– Кажется, все в сборе, – Владимир обвел присутствующих взглядом. – Не хватает одного, весьма важного свидетеля.

Подследственные насторожились, недоверчиво поглядывая друг на друга и соображая, от кого ждать подвох. Щеглов нажал кнопку звонка. В тот же миг в кабинет вошел Будченко, держа на поводке Матильду. Глот все понял, плотно вжался в спинку стула. Обезьянка заметалась, занервничала, издавая воинственные крики. Следователь подал знак Анатолию, и едва тот расслабил поводок, как Матильда прыгнула на Вампира, вцепилась в его прическу.

– Уберите эту бешеную тварь! – закричал он, пытаясь сбросить обезьянку сцепленными руками. – Я за себя не ручаюсь…