Сью Графтон - «О» - значит омут

В дальнем конце сарайчика дверь, которая в дни доктора Макнэлли открывалась в его клинику, была заделана.

Я оглядела аллею в обе стороны. С другой стороны было несколько личных гаражей с калитками и дорожками, ведущими на задние дворы, которые разделялись оградами.

Это был общественный проезд, утилитарный по назначению, но доступный со всех сторон.

Кто угодно мог знать о заборе умерших животных — работники ветеринарной больницы и клиенты, служащие контроля за животными, соседи, соседние учреждения, сборщики мусора, бродяги. Если подумать, можно сузить круг подозреваемых похитителей трупов до пары сотен неизвестных индивидуумов. Но до сих пор остается вопрос: зачем кому-то воровать мертвую собаку, чтобы перевезти ее в Хортон Рэвин и похоронить?

Разве что, как предполагал Саттон, двое мужчин были вынуждены заменить останками Улфа что-то или кого-то, что они закапывали, когда шестилетний Саттон появился на сцене.

Я отмахнулась от предположения, когда оно было сделано, но теперь задумалась. Взрослая волко-собака была намного крупнее четырехлетнего ребенка, но, поскольку у меня не было возможности определить, что произошло, может быть, настало время подойти к вопросу с другой стороны: не мотив для кражи собаки и ее похорон, а выбор места. Почему именно там, а не где-нибудь еще?

После обеда я отправилась в Хортон Рэвин, проехав по Виа Джулиана до того места, где от нее отходила Алита Лэйн. Я припарковалась напротив дома Феликса Холдермана, заперла машину и пошла по его подъездной дорожке. Справа, в дальнем конце дома, была открыта дверь в гараж на три машины. С одной стороны стоял седан последней модели, а остальное пространство было переделано в мастерскую. Феликс стоял ко мне спиной, но почувствовал мое присутствие. Он обернулся и поднял руку, в знак того, что сейчас подойдет, а потом вернулся к работе. На нем был джинсовый комбинезон, рубашка с длинным рукавом, перчатки и защитные очки. В открытом шкафчике сбоку вертикально стояли куски разноцветного стекла.

Когда я подошла поближе, то увидела, что он делает витраж. На столе он разложил рисунок, стилизованный узор из деревьев, листьев и веток на белом фоне. Он вырезал бумажные трафареты для каждого участка рисунка и наклеил их на куски цветного стекла.

Я смотрела, как он ведет круглым резцом вдоль края трафарета. Он уже вырезал несколько штук и я подождала, когда он закончит этот. Он постучал по стеклу, и оно аккуратно отломилось.

Феликс сдвинул вверх свои очки. Я сказала:

— Здравствуйте, мистер Холдерман. Извините, что отвлекаю вас от работы.

Он снял перчатки и положил их на стол, покачав головой.

— Не беспокойтесь. Я все равно хотел прерваться. Я слишком увлекся, а это хорошо, подышать свежим воздухом время от времени. Это вы приходили и спрашивали разрешения пройти по холму. Вам надо было сказать, что вы задумали.

— Извините, что не сказала. Но я не думала, что что-нибудь получится. Все равно надо было вам рассказать.

— Я забыл ваше имя.

— Кинси Миллоун. Полицейские рассказали вам?

— После всего. Кажется, они думали, что у вас есть идея, которая приведет к чему-то важному.

— Я тоже так думала, но ошиблась. Такова жизнь.

Я посмотрела на витраж, над которым он работал.

— Это вы сделали панель для входной двери?

— Да. Эта немного сложнее, но мне нравится.

— А что вы с ней сделаете, когда закончите?

— Отдам кому-нибудь. Я всучил свои витражи почти всем родственникам. Дом моей дочки выглядит, как церковь.

Он улыбнулся, показав ямочки на щеках, которые я не замечала раньше.

— Что снова привело вас сюда?

— Меня интересуют люди, которым принадлежал участок, где была зарыта собака. Вы говорили, что дом менял владельцев дважды. Вы были знакомы с предыдущими?

— О, конечно. Патрик и Дебора Унрих. Хорошие ребята. Собака была не их, если это вас интересует.

— Я знаю. Я говорила с настоящим владельцем, и он понятия не имеет, каким образом оказалось, что его собака похоронена на чужом заднем дворе. Возможно, этому есть простое объяснение.

— В то время вся часть холма была покрыта деревьями. Может быть тот, кто похоронил собаку, не знал, что это чья-то собственность.

— Может быть. Когда Унрихи продали дом?

— Точно не помню. По крайней мере, пятнадцать лет назад, может, ближе к двадцати.

— Они купили другой дом в городе?

— Нет, они переехали в Лос-Анджелес. У него была фабрика по изготовлению униформы и спортивной одежды. Он работал там в течение недели и приезжал сюда на выходные.

— Думаете, он переехал поближе к месту работы?

— Наверное. Переезд был неожиданным, что показалось мне странным. Один день они были здесь, а на следующий их уже не было. Я помню, что разговаривал с ними на барбекю за несколько дней до этого, и никто из них не сказал ни слова о переезде. А потом я увидел грузовик около их дома, и люди грузили все вещи.

— Вы не помните, когда это случилось?

— Понятия не имею. Кто-то из других соседей может помнить. Женщина из соседнего дома, Эвис Джент, сохраняла с ними связь какое-то время. Она может рассказать вам больше.

— А вы с ними не общались? Не обменивались открытками на Рождество?

— Мы не были близкими друзьями, просто знакомыми. Патрик погиб в авиакатастрофе пару лет назад. Я слышал, что после этого Дебора вернулась в город, но точно не знаю. В городе такого размера, казалось бы, вы должны все время натыкаться на знакомых, но это не так.

— Как вы думаете, она вышла еще раз замуж? Я спрашиваю, потому что хочу знать, носит ли она еще фамилию Унрих.

— Возможно. Насколько я помню, они были одной из тех удивительных пар, которые предназначены друг для друга. Они даже были похожи. Оба высокие, подтянутые, светловолосые.

— У них были дети?

— Только один, мальчик по имени Грег. Они с Патриком потом растили его дочку, Рейн, так что можно считать, у них было двое.

— Что за история с ним произошла?

— Типичная для тех лет. В начале шестидесятых он уехал учиться, чистенький мальчик, а вернулся, как бродяга. Кажется, прошло два года, когда он приехал с этой девчонкой на школьном автобусе. Он разъезжал по всей стране, гордясь своим свободным духом и живя на деньги родителей. Вышло так, что его подружка была беременна, и у них не было ни гроша.

Дебора и Патрик предложили им остаться. Ничего постоянного, только до рождения ребенка. У девицы уже был ребенок, пяти или шести лет. Грег поставил свой автобус во дворе, там они и жили. Я видел, как мальчишка носился по двору, без единой нитки одежды на нем. Деборе и Патрику все это осточертело. К тому же, когда ребенок родился, Грег и эта, как-ее-там, уехали с мальчишкой, бросив маленькую девочку.