Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

По фигуре полицейского я понял, что его враз покинуло напряжение.

— Да, это большое горе, — сказал он участливо. — Позвольте, я провожу вас!

Я отпустил газ и погнал машину прочь.

Я поселился в гостинице «Перкинс», зарегистрировавшись под именем Ринтон К. Уотсон из Кламат Фолз, штат Орегон. Сняв комнату с ванной, я попросил коридорного позвать ко мне на пару слов старшего рассыльного.

Лицо старшего рассыльного было заморожено дежурной ухмылкой показного радушия, столь характерной для сводников и сутенеров всех мастей и кровей. Я еще не вымолвил и слова, а он был уже уверен, что знает, о чем я его попрошу.

— Вы не тот, кто мне нужен, — сказал я.

— Я могу сделать для вас все тоже самое, что и любой другой рассыльный.

— Да нет, я не об этом. Я хочу повидать своего старого знакомца, можно сказать, друга.

— Как его зовут?

— Мне кажется, — сказал я, — что он изменил свое имя.

Он рассмеялся:

— Назовите мне его прежнее имя, быть может, я его знаю?

— Знали бы, если бы я вам его назвал.

Он оборвал свой неприятный смех.

— Всего нас трое. Дежурим по очереди.

— А живете здесь же, в гостинице?

— Я — да. У меня здесь комната в цоколе. Остальные живут в городе.

— Лет моему другу, — сказал я, — примерно двадцать пять, волосы густые, черные, растут чуть ли не от бровей, и так, знаете, клином к переносице. Нос короткий, как обрубленный. Глаза серые, со стальным отливом.

— Где вы с ним познакомились? — спросил он.

— В Канзас-Сити, — ответил я после непродолжительного раздумья. Ответ, видимо, вполне удовлетворил его, и он знаком выразил готовность к сотрудничеству:

— Это Джерри Уэгли. Он сегодня дежурит с четырех вечера до полуночи.

— Уэгли, — медленно, растягивая звуки, произнес я.

— Вы знали его под этим именем? — неуверенно спросил рассыльный.

Я не сразу ответил утвердительно, и мое колебание не ускользнуло от него.

— Так, так.

— Где я могу его найти?

— Здесь, после четырех.

— Мне нужно повидать его сейчас, — сказал я. — Когда я водил с ним дружбу, у меня было другое имя.

— Постараюсь вам помочь.

— Будьте так добры, — попросил я. А когда он вышел из номера, я запер дверь на ключ. Вытянув из-под брючного ремня корсет, я стал извлекать из него купюры. Все они были достоинством только в 50 и 100 долларов.

Всех денег набралось восемь тысяч четыреста пятьдесят долларов. Я разложил их на четыре пачки, пачки рассовал по карманам, а корсет скатал в тонкую трубочку.

Тут возвратился рассыльный.

— Он живет в меблированном доме «Бринмор», — сказал он. — Если Джерри не слишком обрадуется встрече с вами, не говорите ему, кто помог вам в розысках.

Я протянул ему пятидесятидолларовую купюру.

— Пожалуйста, разменяйте и верните мне сорок пять.

Его лицо расплылось в довольной улыбке:

— Не извольте сомневаться, — заверил он, — минут через пять я принесу вам сорок пять.

— И еще захватите газету, — попросил я его.

Когда он принес мне сорок пять долларов и газету, я завернул в нее корсет и вышел из номера. Покинув гостиницу, я направился на вокзал, там посидел несколько минут на скамейке, потом встал и, оставив лежать на ней завернутый в газету сверток, пошел восвояси.

В ближайшем почтовом отделении я купил большой конверт для срочной доставки почтовых отправлений и марку к нему. Указав на конверте адрес и имя получателя — Джерри Уэгли, меблированный дом «Бринмор», я разорвал на полосы газетный лист, вложил несколько полос в конверт и заклеил его. Выйдя из почтового отделения, я поймал такси и поехал искать меблированный дом «Бринмор». Ничего примечательного этот «Бринмор» собой не представлял: входная дверь едва держалась на скрипучих петлях, перила стали настолько ветхими и шаткими, что опереться на них было крайне небезопасно, стойка, за которой стоял столик дежурного, была такой низенькой, что через нее можно было переступить. Над стойкой, весь облепленный иссиня-черными мухами, болтался колокольчик. Тут же на стене висел лист картона, на котором типографским шрифтом было написано «Для вызова менеджера пользуйтесь звонком». Я позвонил.

Первый звонок результата не дал, и я позвонил снова. Секунд через десять ко мне вышла худощавая женщина. Она улыбнулась, сверкая золотыми зубами, и спросила, что мне нужно.

— Срочное письмо для Джерри Уэгли, — сказал я. — Оставить вам?

Золотозубая улыбка тотчас исчезла с ее лица.

— Нет. Он живет в восемнадцатом номере. Это далеко. В самом конце коридора, — отрывисто сказала она, повернулась и быстро ушла к себе в комнату.

Я подошел к восемнадцатому номеру, три раза легонько постучал по двери, но ответа не последовало. Тогда я попытался отомкнуть замок лезвием ножа, но минут через пять понял, что взломщик из меня никудышний. Пройдя' по давно утратившему свой ворс ковру обратно к стойке со звонком, на которой лежал журнал регистрации, я поднял ту часть стойки, что служила калиткой, вошел внутрь и огляделся. Там лежали узлы с приготовленной для стирки одеждой, три или четыре журнала и картонный ящик. Продолжив осмотр, я, наконец, нашел то, что мне было нужно — вбитый в стену гвоздь, на котором висело внушительного вида железное кольцо; с кольца свисала длинная цепочка с ключом на конце. Осторожно, чтобы цепочка на загремела, я снял ключ и направился обратно по коридору к номеру восемнадцать.

Отомкнуть замок мастерским ключом не составило никакого труда.

Но птичка уже улетела из клетки.

В платяном шкафу я не обнаружил ничего, кроме грязного белья, дырявого носка, заржавевшего лезвия от безопасной бритвы и огрызка простого карандаша.

Похожий результат дал и осмотр ящиков комода: сильно поношенный галстук, ткань которого стала расползаться посередине, пустая бутылка из-под джина и смятая сигаретная пачка. После того как постель последний раз застелили, на ней, вероятно, никто не спал, хотя простыни и наволочки явно нуждались в замене.

Комната, вся пропитанная затхлым запахом, производила удручающее впечатление; было ясно, что здесь давно уже никто не живет. В потрескавшемся запыленном зеркале над убогим комодом из соснового дерева я увидел кривое и тусклое отражение своего лица. Я вернулся к платяному шкафу и стал осматривать белье в поисках прачечных меток. На одной из маек я обнаружил сильно полинявший номер — Х-В391. Тот же номер, только другим почерком, был выведен на поясе трусов.

Я записал номер, вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ, прошел к стойке, остановился там, чуть помедлил и, примерившись, бросил ключ за стойку так, чтобы было похоже, будто он упал с гвоздя.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И Джерри Уэгли, видимо, хорошо усвоил это правило. Я заплатил ему двадцать пять долларов за пушку, которая еще не успела остыть после выстрела, сразившего полицейского в Канзас-Сити. Уэгли заступил на дежурство в четыре вечера, а освободился в полночь. Спать он ложился, вероятно, часа в два или в три утра. Но в этот раз спать он так и не лег. Не от того ли, что ему стало известно, как был использован пистолет, который он мне сплавил?