Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

Шериф сказал:

— Садись, Лэм. Садись и успокойся. Не впадай в отчаяние. В конце концов, если ты расскажешь нам все, что знаешь, ты облегчишь себе душу, и тебе будет гораздо лучше. Итак, где ты взял пистолет?

— Это уже из другой оперы, — сказал я.

— Знаю, Дональд, но уж если ты начал рассказывать, рассказывай все. Если ты облегчишь свою душу лишь наполовину, это тебе не поможет.

— Пушку мне дал Билл Кануэтер, — сказал я.

— Кто такой Билл Кануэтер?

— Мой знакомец еще по востоку.

— Какому востоку?

— По Канзас-Сити.

Во вновь возникшей тишине я услышал, как заместитель окружного прокурора глубоко вздохнул.

— Где ты в последний раз видел Кануэтера? — спросил он.

— На его малине на Уиллоубай-драйв.

— Номер дома помнишь?

— Вроде бы девятьсот семь. Там у него обреталась целая шайка.

— Кого-нибудь знаете?

— Да, Фреда, — ответил я, — но крутых ребят там и без него хватает.

— И он дал тебе пистолет?

— Да, когда я решил, что останусь на ночь в комнате Альмы, то понял, что мне необходимо какое-то средство защиты. Я не настолько крепок физически, чтобы защитить девушку кулаками. Я попытался было выпросить пушку у миссис Кул, но она только посмеялась надо мной. Тогда я и обратился к Кануэтеру. Рассказал ему все начистоту, и он сказал мне:

— Черт возьми, Дональд, ты знаешь, где найти меня. Все мое — твое.

— Где Кануэтер взял пистолет? — спросил заместитель окружного прокурора.

— Там была еще его жена, — ответил я. — Он называет ее малышкой. Он позвал ее, чтобы она… как бы это вам объяснить, ну, помогла проанализировать ситуацию, что ли. Наверно, зря я рассказал вам все это о Кануэтере. Разве важно, где я взял пушку?

— Ты познакомился с Кануэтером еще в Канзас-Сити?

— Да.

— Чем он там занимался?

Я посмотрел на них исподлобья и сказал:

— Я вам уже сказал, что о Кануэтере мы говорить не будем. Я говорю о себе и о Моргане Бирксе. Думаю, вам и так все об этом известно, если нет, свяжитесь со своими людьми в Калифорнии, они вам расскажут.

— Нам все известно, — сказал заместитель шерифа. — Газеты только об этом и писали. Предполагалось, что его убила эта девушка.

— Да, я знаю, — сказал я. — Она взяла ответственность на себя. Я не должен был позволять ей делать это.

— Нас очень интересует этот пистолет, — сказал шериф.

— Почему?

— Когда ты получил его?

— Уже вечером, накануне убийства.

— Где?

— Ну, я сказал Кануэтеру, нужна, мол, пушка, и он пообещал достать. Спросил только, где меня можно найти. Я ответил, что собираюсь снять номер в гостинице «Перкинс», что зарегистрируюсь под именем Дональда Хелфорта. Тогда он сказал, что пушку мне доставят прямо в гостиницу.

— Там и получил этот пистолет?

— Да.

— Кто был с тобой вместе в гостиничном номере, Дональд?

— Альма Хантер. Она зарегистрировалась вместе со мной. Если мне не изменяет память, в шестьсот двадцатом номере.

— А кто принес пистолет?

— Парень по имени Джерри Уэгли. Вообще-то он работал в гостинице старшим рассыльным, но я думаю, что на самом деле он был человеком Кануэтера. Мне кажется, Кануэтер специально устроил его на эту должность.

Шериф сказал:

— Если ты сможешь доказать это, Дональд, ты окажешь нам большую помощь.

— Доказать что?

— Что касается твоей пушки, так за ней тянется кровавый след. Из нее в Канзас-Сити было совершено убийство.

— В Канзас-Сити?

— Да.

— Когда?

— Два месяца назад.

— Час от часу не легче! — воскликнул я.

— Ты сможешь доказать, что получил этот пистолет от Джерри Уэгли?

— Конечно, почему нет. Кануэтер не будет отрицать, что дал мне пушку. Хотя, может быть, и будет, если она еще не остыла. Но, может быть, он об этом не знал?

— Если пушка принадлежала ему, он должен был об этом знать.

— По его просьбе пушку для меня достал Джерри Уэгли.

— Ты можешь дать нам слово, что это так? — спросил шериф.

— Вы можете обойтись и без моего слова. Я могу сказать вам, где я находился два месяца тому назад. Меня и близко от Канзас-Сити не было. Более того, могу вам сказать, что Уэгли принес мне не только пушку, но и коробку патронов. Я зарядил магазин, а коробку с оставшимися патронами запихнул поглубже в ящик комода в шестьсот двадцатом номере гостиницы «Перкинс». Вы можете обыскать комнату и найти патроны.

— И ты зарегистрировался там под именем Дональда Хелфорта?

— Да.

— И не передавал пистолет Альме Хантер?

— Да нет же, черт подери. Ей он был ни к чему. От нее требовалось только одно — спать. Ее охрану я брал на себя.

Шериф сказал:

— Да, Дональд, тебе везет: из огня да в полымя. Теперь я обязан посадить тебя в камеру и сообщить в Калифорнию, что ты у меня.

— Я убил его случайно, надо было защищаться.

— Он убегал от тебя, да?

— Наверно, да, но вы ведь знаете, как бывает в таких случаях. Находился в состоянии аффекта. Я видел, что он вроде бы хотел бежать, но точно определить в темноте, да в такую минуту, что он там хочет сделать, сами понимаете, было практически невозможно. Мне показалось, что он пытается выхватить пушку. Впрочем, не знаю. Наверно, я просто был крайне возбужден.

Шериф сказал:

— Пойдем, Дональд, я отведу тебя вниз, а потом тебя отвезут в тюрьму. Постараюсь сделать так, чтобы тебе там было удобно. Позвоню коллегам в Калифорнию, чтобы они побыстрей приехали за тобой.

— Мне опять придется возвращаться в Калифорнию?

— Разумеется.

— Не хочется ехать в такую жару через эту пустыню.

— Да, да, понимаю тебя. Но, думаю, они повезут тебя ночью.

— Адвоката можно вызвать?

— Да чем он тебе поможет?

— Не знаю. Но хотелось бы с ним поговорить.

Шериф сказал:

— Вот что я тебе скажу, Дональд. Самое лучшее в твоем положении — это подписать отказ от экстрадиции, вернуться в Калифорнию и рассказать обо всем по-честному.

Я покачал головой.

— Не буду я ничего подписывать.

— Ладно, Дональд, тебе видней. А теперь пошли в камеру. Сам понимаешь: порядок есть порядок.

Тюремная постель была жесткой, матрас — тощий, а холод такой, что ночью меня пробирало до костей. Я лежал, дрожал и ждал.

Где-то совсем рядом разговаривал сам с собой пьяный, он все бубнил и бубнил какую-то несуразицу. В соседней камере мирно похрапывал автомобильный вор. Должно быть, была уже полночь. Я заставил себя вспоминать ту жару, которая сопровождала нас, когда мы ехали по пустыне. Но мысли о жаре не согревали. Тогда я стал думать об Альме…

В дальнем конце коридора загромыхала дверная задвижка, потом послышались тихие голоса и шум приближающихся шагов. Внизу, в служебном кабинете, скрипнули о цементный пол ножки стула. Я услышал, как чиркнули спичкой, потом заговорили, но разобрать о чем, было нельзя. Хлопнула дверь, и все смолкло.