Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

— Я спал, — сказал он. — Я заснул пару часов тому назад. Похоже, я нажрался как сапожник. Во всяком случае, куда сильнее, чем нужно, чтобы было приятно.

Он опустил руки, и они бессильно повисли.

— Это лейтенант Дегармо из полиции Бэй-Сити, — сказал Пэттон. — Ему нужно с вами поговорить.

Кингсли коротко взглянул на Дегармо и перевел глаза на меня. Когда он опять заговорил, голос у него звучал трезво, спокойно и до смерти устало.

— Значит, вы передали ее полиции? — спросил он.

— Я хотел, но до этого не дошло, — сказал я.

Кингсли задумался над этим, глядя на Дегармо. Пэттон оставил входную дверь открытой. Подтянув коричневые жалюзи, он открыл два фасадных окна. Потом уселся на стул у окна и сцепил руки на животе. Дегармо стоял, мрачно глядя на Кингсли сверху вниз.

— Ваша жена убита, Кингсли, — безжалостно сказал он. — Если только это для вас новость.

Кингсли уставился на него и облизнул губы.

— Не очень-то он огорчен, верно? — сказал Дегармо. — Покажи ему шарф.

Я достал зеленый с желтым шарф и помахал им. Дегармо показал на него большим пальцем:

— Ваш?

Кингсли кивнул и опять облизнул губы.

— Очень легкомысленно — оставлять за собой такие улики, — сказал Дегармо. Он тяжело дышал, ноздри сузились, две резкие морщины пролегли от них к уголкам рта.

— Оставлять где? — очень спокойно спросил Кингсли. Он едва удостоил шарф взгляда. В мою сторону он даже не посмотрел.

— В меблированных комнатах «Гранада» на Восьмой улице в Бэй-Сити. Номер шестьсот восемнадцать. Вам это ничего не говорит?

На этот раз Кингсли очень медленно поднял глаза, чтобы встретиться с моими.

— Значит, она была там? — тихо спросил он.

Я кивнул.

— Она не хотела, чтобы я шел туда. Я не отдавал ей деньги, пока она не поговорит со мной. Она признала, что убила Лейвери. Потом вынула пистолет и собралась отделать меня таким же образом. Тут кто-то вышел из-за портьеры и оглушил меня, я не видел кто. Когда я пришел в себя, она была мертва.

Я рассказал ему, как она была убита и как она выглядела. Рассказал, что делал я и что делали со мной.

Он слушал, не шевельнув ни одним мускулом своего лица. Когда я закончил, он вялым жестом показал на шарф:

— А при чем здесь мой шарф?

— Лейтенант рассматривает шарф как доказательство, что вы и есть тот тип, который прятался за портьерой.

Над этим Кингсли задумался. По-видимому, глубокий смысл такой гипотезы никак не хотел дойти до него. Он откинулся в кресле и положил голову на его спинку.

— Продолжайте, — устало сказал он. — Вы, наверное, знаете, о чем говорите. Но я ничего не понимаю.

— Отлично, значит, дурочку будем строить, — сказал Дегармо. — Посмотрим, что это вам даст. Может, расскажете нам, чем вы занимались после того, как подвезли свою милашку к ее дому?

— Если вы имеете в виду мисс Фромсетт, — ровным голосом сказал Кингсли, — то я ее не подвозил. Она вернулась домой в такси. Я собирался домой, но передумал. Вместо этого поехал сюда. Я думал, езда, ночной воздух и покой помогут мне прийти в себя.

— Скажите, пожалуйста! — Дегармо осклабился. — А позвольте спросить — это после чего же вы хотели прийти в себя?

— Прийти в себя после всех беспокойств, которые у меня были.

— Ну и дьявольщина, — сказал Дегармо, — а такой пустячок, как задушить свою жену и пройтись когтями по ее животу, — это вас не очень беспокоит, так, что ли?

— Сынок, это уже не разговор, — сказал Пэттон из глубины комнаты. — Так дела не делаются. Ты бы сначала представил хоть какое-нибудь доказательство.

— Ты так думаешь? — Дегармо всем телом повернулся в его сторону. — А как насчет этого шарфа, толстячок? Это тебе что, не доказательство?

— Пока я не слышал, чтобы ты пристегнул его к чему-нибудь, — миролюбиво заметил Пэттон. — И никакой я не толстяк — просто я упитанный.

С гримасой отвращения Дегармо отвернулся от него и ткнул пальцем в сторону Кингсли.

— Может, вас надо понимать так, что вы вообще не ездили в Бэй-Сити? — резко спросил он.

— Нет, не ездил. А зачем? Это взял на себя Марлоу. И я не понимаю, почему вы так напираете на этот шарф. Он ведь был на Марлоу.

Дегармо оцепенел в своей ярости. Очень медленно он повернулся в мою сторону и посмотрел на меня с холодной угрозой.

— А вот это я не понимаю, — сказал он. — Честно говорю, не понимаю. Может, кто-то со мной вздумал шутки шутить, а? Уж не ты ли?

Я сказал:

— Что я говорил о шарфе? Только то, что он был в номере и что в тот вечер я видел его на Кингсли. Большего, как я понял, тебе и не требовалось. Но я мог бы и добавить, что позже я сам надел этот шарф, чтобы ей легче было опознать меня при встрече.

Дегармо сделал шаг назад от Кингсли и прислонился к стене рядом с камином. Задумчиво оттянул нижнюю губу большим и указательным пальцами левой руки. Правая рука вяло повисла вдоль тела, ее пальцы были слегка согнуты.

— Я уже говорил тебе, что видел миссис Кингсли только на моментальном снимке, — сказал я. — Но хотя бы один из нас должен был надежно опознать другого. И мы решили, что этот шарф поможет ей безошибочно опознать меня. Правда, оказалось, что я уже видел ее однажды, но я не знал этого, когда шел сегодня на встречу с ней. И даже не сразу узнал ее при встрече. — Я повернулся к Кингсли: — Миссис Фоллбрук, — сказал я.

— По-моему, вы говорили, что миссис Фоллбрук — владелица дома, — медленно ответил он.

— Это она в тот раз так сказала. И я ей в тот раз поверил. С чего мне было ей не верить?

В горле у Дегармо что-то заклокотало, в глазах появилась сумасшедшинка. Я рассказал ему про миссис Фоллбрук, ее пурпурную шляпку, сумасбродную речь, про разряженный пистолет в ее руках, про то, как она вручила его мне.

Когда я закончил, он сказал, напирая на каждое слово:

— Что-то не припомню, чтобы ты рассказывал это Уэбберу.

— А я ему и не рассказывал. Я не хотел признаваться, что уже побывал в доме тремя часами раньше и совещался с Кингсли, прежде чем сообщить в полицию.

— Ну, уж за это мы тебя еще приласкаем, — сказал Дегармо с холодной усмешкой. — Господи, какой же я был лопух! Так сколько вы платите этой ищейке за то, что она покрывает ваши убийства, а, Кингсли?

— По обычному его тарифу, — безразлично выговорил Кингсли. — Плюс бонус в пятьсот долларов, если он сумеет доказать, что моя жена не убивала Лейвери.

— Какая жалость, что этих денег ему не видать, — ухмыльнулся Дегармо.

— Не валяй дурака, — сказал я. — Я их уже заработал.

В комнате наступила тишина. Та заряженная тишина, которая, кажется, вот-вот взорвется в раскатах грома. Но она не взорвалась, а осталась, нависла, тяжелая и массивная, как стена. Кингсли слабо шевельнулся в своем кресле, потом, после долгой паузы, кивнул головой.