Сью Графтон - С - значит сыщик

Я пошла в ванную и почистила зубы, благодарная за то, что все они на месте. Приняла долгую горячую ванну. В ванне были ручки во всех мыслимых местах. Мне они понадобились. Влезание в ванну и вылезание из нее осведомили меня о многочисленных болезненных местах, распределенных в случайном порядке по всему моему телу.

Вытираясь, я посмотрела на себя в зеркало. В дополнение к синяку на лбу, мои глаза были обведены чернотой, с красными прожилками под ней. Идеально для Хэллувина, но до него еще шесть месяцев. Левое колено было фиолетовым, торс — темным от синяков.

Расчесывание волос заставило меня морщиться и втягивать воздух сквозь зубы.

Я вернулась в комнату и долго одевалась, отдыхая между предметами одежды. Процесс был изнурительным, но я была упорной. Какую бы боль я ни выдерживала, травмы брали свое.

Я снова растянулась на кровати, взглянув на часы. Ровно полночь. Теперь Диц может появиться в любую минуту. Каким-то образом я решила, что он сразу же захочет уехать, что вполне мне подходило. Если у меня и было сотрясение, то слабое. Я даже не была уверена, что теряла сознание, и у меня не было амнезии, хотя, конечно, если я и забыла что-то, откуда мне это знать? Голова до сих пор болит, ну и что? Это может продолжаться неделями, а сейчас я хочу выбраться отсюда. Я хочу, чтобы кто-то взял на себя ответственность, предпочтительно, кто-то с большим пистолетом и без колебаний в его использовании. Это желание у меня появилось после известия о судье Джарвисоне.

Следующим, что я услышала было мягкое гудение больничной системы оповещения и громыхание в коридоре тележек с завтраком. Было утро, и какая-то женщина обращалась ко мне. Мне потребовалась минута, чтобы вспомнить, где я нахожусь.

— Мисс Миллоун? Пора измерить температуру.

Я автоматически открыла рот, и она засунула холодный мокрый термометр мне под язык.

Я почувствовала вкус лабораторного спирта, который не был как следует смыт.

Женщина начала измерять мне давление, прижав к себе мою руку, пока надевала манжету. Она приложила стетоскоп к сгибу моего локтя и начала накачивать воздух. Я открыла глаза.

Я ее раньше не видела: тоненькая мексиканка, с ярко-красной помадой на полных губах, с длинными каштановыми волосами, завязанными в хвост. Ее глаза были прикованы к шкале прибора. Я решила, что мое давление в норме, потому что она не ахнула вслух. Было бы лучше, если бы они всегда сообщали нам сведения о нас.

Я повернула голову к окну и увидела мужчину, который стоял, облокотившись о стену, скрестив руки на груди. Диц. Ему под пятьдесят, рост примерно 180 см, вес — 75–80 кг.

В джинсах, ковбойских сапогах и твидовой спортивной куртке, с торчащей из кармана на груди голубой зубной щеткой. Он был чисто выбрит, волосы средней длины, с сединой на висках. Он смотрел на меня серыми глазами без всякого выражения.

— Я — Диц.

Хрипловатый голос среднего тембра.

Медсестра сняла с меня манжету и сделала запись. Освободившейся рукой я вынула изо рта термометр.

— Во сколько вы приехали?

— В час пятнадцать. Вы спали, как младенец, так что я не стал вас будить.

Медсестра взяла термометр и изучала его, нахмурившись.

— Вы его не додержали.

— У меня нет температуры. Я попала в аварию.

— Мне попадет от старшей медсестры, если я не измерю температуру.

Я сунула термометр в угол рта, как сигарету, продолжая разговаривать с Дицем.

— Вы поспали?

— Здесь?

— Как только придет доктор, мы сможем убраться отсюда к чертям. Мужик с ребенком останавливались со мной в одном мотеле. Думаю, нам нужно вернуться туда и расспросить клерка. Может быть, мы узнаем номер машины.

— Сэр, я должна попросить вас подождать в холле.

— Машину нашли. Я звонил шерифу, когда приехал сюда. Ее бросили неподалеку от Сан-Бернардино. Они поищут отпечатки, но он, наверное, слишком умен, чтобы их оставить.

— Можно поискать место, где он ее взял.

— Можем попробовать, но я думаю, это тупик.

Медсестра начала нервничать.

— Сэр…

Я пыталась возразить, но Диц оттолкнулся от стены и направился к выходу.

— Пойду покурю.

В 10.30 он помогал мне пристроить мои несчастные косточки на пассажирское сиденье ярко-красного «порше». Я смотрела, как он обошел машину и уселся на водительское место.

— Вы взяли это напрокат?

— Это моя. Я на ней сюда приехал. Не захотел дожидаться приятеля с самолетом. Он не мог вылететь достаточно быстро.

Я пристегнулась и расположилась в низком сиденье из черной кожи. Диц выехал с парковки и включил кондиционер. В машине пахло кожей и табачным дымом. Я чувствовала себя изолированной от жара пустыни и суровой реальности.

— Куда мы едем?

— В мастерскую, куда отвезли вашу машину.

— Она открыта по воскресеньям?

— Теперь да.

— Как вам это удалось?

— Я дозвонился до хозяина. Он нас там ждет.

Мы приехали в Браули, в автомастерскую, которая располагалась на бывшей заправочной станции, рядом с главной улицей. Мой «Фольксваген» стоял на площадке, за проволочной оградой. Когда мы подъехали, из офиса вышел хозяин, со связкой ключей в руках. Он отпер замок на ограде и открыл ворота. Диц въехал на площадку, припарковал машину и остановил мою руку, когда я хотела открыть дверцу.

— Подождите, пока я подойду.

По его тону я поняла, что хорошие манеры в правила игры не входили. Я сделала, как велено, наблюдая, какую позицию он занял, открыв дверь, чтобы прикрыть мой выход.

Владелец мастерской, кажется, не заметил в нашем поведении ничего необычного.

Диц протянул ему сложенную купюру, но я не увидела, какого достоинства. Наверное, достаточно большого, если человек согласился с нами здесь встретиться в день, когда обычно все закрыто.

Мы обошли мою машину, осматривая повреждения. На ней не было живого места.

— Похоже, ей здорово досталось, — сказал хозяин Дицу. Не знаю, машину он имел в виду, или меня. Я открыла помятую дверцу с пассажирской стороны и опустошила бардачок, засунула в сумку регистрацию и выкинула коллекцию древних чеков за бензин. На заднем сиденье до сих пор лежали мои вещи: книги по юриспруденции, несколько инструментов, фотооборудование, мелочи из одежды и пара туфель. Многие вещи во время атаки оказались на полу и теперь пропитались грязной водой из канавы. Я проверила коробку со старым фарфором и была обрадована, обнаружив, что ничего не разбилось.

Я погрузила, что могла, в багажник дицевского «Порше». То, что не выбросила сразу, упаковала в большую картонную коробку, которую владелец любезно притащил из мастерской. Туда же поставила коробку с посудой. Выписала чек за буксировку машины и организовала, чтобы мне все переслали в Санта-Терезу. Напишу заявление в страховую компанию сразу, как вернусь, хотя не думаю, что мне выплатят много.