Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

– И обвинение хотело бы предъявить суду первую улику по делу – дагеротипический снимок с места преступления. Прошу моего помощника передать улику его чести.

Судья Джеффирс внимательно оглядел металлическую пластину с изображением и вынес вердикт:

– Темновато, но рассмотреть можно. Секретарь, предоставьте снимок жюри и защите для ознакомления.

– Ваша честь, – обвинитель просто просиял, услышав эти слова, – как вы совершенно верно заметили, снимок темноват. Поэтому специально для участников процесса, у которых слабое зрение, а также для допущенных в зал зрителей на Третьем участке полиции, ведшем расследование, художником участка, коллежским регистратором Доналлом О’Хара, была изготовлена увеличенная копия, к тому же в цвете. Вы позволите внести её в зал для обозрения?

– Любопытно, – произнёс судья. – Не припомню таких прецедентов. Что ж, для обозрения, но не для приобщения к делу – вносите.

Двое констеблей из Главного управления (именно они охраняют присутственные места и поддерживают в них порядок) внесли сначала здоровенную подставку навроде мольберта, а затем упакованный в бумагу плоский предмет, размерами где-то шесть на восемь футов, установили его, аккуратно разрезали бумагу по краям и сняли её.

Зал ахнул. Я тоже. Под простой обёрточной бумагой в золочёной раме скрывалось полотно, изображавшее нутро чайного домика таким, каким оно было в момент, когда мистер О’Кучкинс снял крышку с объектива своего аппарата. Всё было передано в мельчайших деталях, доподлинно, так, как мне и запомнилось, за небольшим исключением: там был я.

Строго говоря, не только я. Инспекторы Ланиган и О’Ларри стояли, чуть согнувшись над столиком, полускрытым от зрителя телом аббатисы, и явно что-то горячо обсуждали, а чуть в стороне, вполоборота, прямой, как телеграфный столб, застыл ваш покорный слуга и олицетворял… ну, то, про что сержант Сёкли говорил – чего-то там к власти и правопорядку.

Старый судья при виде полотна даже снял пенсне, протёр его и снова водрузил на нос.

– Однако… – крякнул он. – Такого в суде ещё точно не бывало. Господа Ланиган, О’Ларри и… вы, констебль?

– Я, ваша честь. – С места для свидетелей меня ещё никто не отпускал.

– Н-да… – Судья Джеффирс вновь перевёл взгляд на картину. – Оригинально. Талантливо. Свежо. Наглядно. Коллежский регистратор О’Хара, говорите? И как он назвал… вот это?

– Насколько я знаю, «Осмотр места преступления», ваша честь, – ответил обвинитель.

– К месту, тут не поспоришь, – кивнул судья. – Но вернёмся к процессу. У защиты или обвинения есть ещё вопросы к свидетелю?

У защиты не было.

– Если суд не возражает, я бы хотел допросить констебля Вилька по ещё одному эпизоду данного дела, – произнёс обвинитель. – Именно он, так уж вышло, задержал обвиняемую Евграфию тогда, когда она, по версии следствия, пыталась задушить обвиняемого Дэнгё-дайси подушкой…

– Протест, ваша честь! – вскочил защитник. – Факт покушения ещё не доказан!

– Протест отклоняется, – флегматично ответил мистер Джеффирс. – Обвинитель ясно сказал: «По мнению следствия». Продолжайте.

– Так вот, я хотел бы допросить констебля и об этом эпизоде, дабы мы больше не отвлекали его от службы.

Последовавшая затем словесная перепалка со ссылками на законы и судебную практику могла бы быть выражена всего двумя короткими фразами:

– Вы запутаете присяжных, да и пока до рассмотрения этого эпизода дойдёт, они всё забудут.

– Ничего, прочтут протокол сегодняшнего заседания и всё вспомнят.

Послушал судья прения, послушал, да и постановил: допросить.

Короче, три часа меня в общей сложности мурыжили, но, поскольку я не врал и в показаниях не путался, отпустили с миром восвояси. Даже про засаду в кабинете не стали опрашивать – решили, что им одних показаний Ланигана хватит. Когда до этого момента дело дойдёт.

Это заседание принесло, кстати, истинную славу мистеру О’Хара, а «Осмотр места преступления» ушёл с молотка за бешеные деньги. Теперь в холле Главного управления полиции в Дубровлине висит, эрл Чертилл приобрёл.

Суд длился три месяца и закончился смертным приговором для сестры Евграфии с лишением её сана, смертным же приговором для Дэнгё-дайси, оказавшегося на деле дай-вьтцем Ли Си Цином, и, о чудо, штрафом для мистера Доу. Он был признан виновным лишь в незаконном проникновении. Там, как я понимаю, старший инспектор с доктором Уоткинсом постарались. Что-то их с этим взломщиком связывает, что-то из старых времён, и не только простреленная нога Джона Доу, но и нечто хорошее.

Ну да мне-то что? Пусть старый медвежатник исполнит свою мечту, коли и правда завязал, – вреда он в этом деле не причинил никому, да и законы больше не будет нарушать.

А на следующий день после оглашения решения мне и нашивки сержанта вручили. Отмечать это дело всем участком мы отправились в «Цветок вишни», к не менее цветущему (от счастья) хозяину. Забегая вперёд, скажу, что всё у него с Ультаной сладилось, и очень скоро, уже осенью он вёл её, облачённую в голубое платье, к алтарю, а я был среди тех, кто нёс над ними чёрный полог [44]. Ну и в традиционном похищении невесты до этого поучаствовал – как без этого.

Но это было впереди, а пока для него только Айтин Гусак миновал, где он произвёл на родителей невесты самое благоприятное впечатление своими рассудительностью, степенностью и быстрорастущим делом – еда навынос оказалась воистину золотым дном для пожилого ниппонца.

Мистер Сабурами подошёл поздравить меня с новым званием и хотел уже было сам нас начать обслуживать, но мы с Леганом ему не позволили, а усадили за стол. Чай, подавальщицы и без него справятся, а еду я заказал заранее – всё было готово.

Коммандер Спок, как раз закончивший очередной свой урок у Хэйхатиро, тоже поздравил. Мы и его хотели усадить – после нескольких чашек саке море нам всем было по колено, – но он вежливо отказался.

– Искренне благодарен, господа, но вынужден вас покинуть. Сдаю дела перед переводом в Киото. Ода-сан, вас же хочу поблагодарить ещё раз. Не знаю, как обживался бы я на новом месте, если бы не ваш сын. Я в вечном долгу перед вашей семьёй.

– Ах, тюса, я дорьжен признаться: Хэйхатиро – не мой сын, – прослезился захмелевший мистер Сабурами. – Это сын моего господина, которого я увёз во время мятежа в Кагосиме. Не мне чета, он знатного рода, но земрьи его захвачены соседями, и появись он на родине – ему не жить. Так и придётся марьчику прозябать под моим жарьким именем.

Коммандер нахмурился на миг.

– Но ведь документы, подтверждающие его происхождение, у вас сохранились?

– Да, Дженкинс-домо, – кивнул ниппонец.

– Тогда… Да, полагаю, что у этой проблемы есть решение. Мой друг, капитан Кирк, в скором времени выходит в море, дабы совершить кругосветное путешествие. Полагаю, что смогу уговорить его взять юного Хэйхатиро мичманом на его фрегат. А когда он выслужит лейтенанта, то сможет предъявить свои права. Флот – большая сила в нашей империи и своих в беде не бросает.