Кирилл Казанцев - Смерть без работы не останется

— В мамки? — нехорошо усмехнулся парень. — Я б такую «мамку» повалял. Ишь, кровь с молоком! В твои-то годы многие себя не сберегли. А ты для кого расстаралась?

— Тебе чего надо? Ты кто такой? — стала напирать Валентина, накинув большую шаль на плечи и запахивая ее на груди. — У меня ведь мужик есть. Не ровен час, вернется, так быть беде. Шел бы ты, откуда пришел.

— А я, может, к твоему мужику и пришел.

— Как так? — испугалась Валентина, сразу почувствовав в этом незнакомце опасность для Алексея. От него просто пахло тюрьмой или колонией. От Леши пахло бедой, а от этого грязью, смрадом.

— Кто у тебя квартирует-то, тетя? Мне бы этого человечка повидать.

— А ты адресочек черкни, телефончик оставь. А я ему передам.

— Передашь, передашь, — странно усмехнулся и закивал головой парень. — Куда ты, шалава, денешься.

— Я… — вспыхнула от возмущения Валентина, — ах ты… щенок сопливый. Да пошел ты, пока я тебя не огрела по хребтине…

Валентина так разозлилась, что сама себя убедила в том, что сможет ударить этого наглеца, вытолкать его из дома, отдубасить шваброй по спине. Она хотела схватить скалку, висевшую на стене под кухонными шкафчиками, но не успела. Воспользовавшись тем, что женщина сама подошла к нему так близко, гость схватил ее за руки и рывком притянул к себе. В лицо пахнуло никотином, какой-то кислятиной. Валентину затошнило, и она принялась неистово вырываться.

Однако парень оказался силен. Он так стиснул ее правую руку, так сильно придавил ее за горло, развернув к себе спиной, что у Валентины перехватило дыхание, а от боли из глаз брызнули слезы.

— Ты че, цаца! Рыпаться вздумала? — парень тряхнул Валентину так, что у нее в шейных позвонках что-то хрустнуло. — Ну, быстро давай колись: кто у тебя квартирует, как давно? Давай, давай, а то я от нетерпения тебя прямо здесь на столе оттрахаю!

Валентина заплакала от унижения и бессилия. Вот она, эта чужая страшная жизнь. Она из-за нее Лешу жалела, даже сердилась на него по пустякам, а она вон какая, и ее нашла.

А парень все требовал ответа, спрашивал, как зовут постояльца, какие наколки у него на груди, на руках. Валентина молча плакала и вырывалась, понимая, что не с добром к Леше пришел этот страшный тип, что в нем опасность, беда. И не о себе она думала. А его рука вдруг перехватила ее кисть. И освободившаяся рука поползла под накинутую шаль, нащупала полную грудь, сжала ее больно. Его пах прижался к ней судорожно. Валентина взвыла высоким голосом и забилась в руках насильника. Она почти вывернулась из его рук, уперлась локтем в грудь и…

Леша влетел в комнату как вихрь. Валентина никогда не видела у него такого страшного лица. Это было даже не лицо, а маска, жуткая маска смерти. Женщина почему-то сразу поняла, что Лешка убьет этого типа. И от этого ей стало до того страшно, что желудок свело.

Парень услышал шум, но повернуться не успел. Он только разжал руки, позволив Валентине вырваться и отшатнуться в угол кухни, под защиту стола. Широченные плечи развернулись навстречу Алексею, заполнив собой половину кухни, руки растопырились, норовя размазать первым же ударом по стенке. Но Леша как-то изловчился, пнул его ногой в пах, мазнул по глазам, скользнул юрким телом в бок. И вот уже здоровый парень крутится на месте, с диким воем держась за глаза. По его пальцам течет кровь, а Лешка висит на его спине, вцепившись в голову. Одной рукой он подхватил парня под шею, второй зажал горло как замком и давил, давил. Жилы на руках и шее у Лешки вздулись, как канаты. Валентина и не подозревала, что ее любовник так силен. Парень крутился, пытаясь сбросить Лешку с себя, стукался о стены, о холодильник, о косяки. Потом захрипел, осел на подогнувшихся ногах и повалился на пол, роняя кухонные табуреты.

Зажав рот рукой, Валентина с ужасом смотрела на драку. Здоровенный парень лежал безжизненной тушей, как бык на бойне. Алексей с посиневшим лицом и широко раскрытым ртом отвалился в сторону, откинулся спиной на мойку и с хрипом дышал, широко разевая рот. Он очень долго не мог восстановить дыхание, в одном глазу у него даже лопнули сосуды, и глаз покраснел. Минут пять Леша не мог отдышаться. Наконец его грудь перестала вздыматься с судорожными подергиваниями, он сел прямее и вытер рот рукой. Он отбросил в сторону окровавленное лезвие, которое все еще сжимал в пальцах. Им он и полоснул парня по глазам.

Валентина опомнилась и схватила со стола кружку, налила из крана воды и подала Алексею. Она понимала, что одна беда позади, но за ней придут еще и еще. И ей было страшно. Пока Леша здесь, пока он рядом, а потом? Не будет счастья, не будет жизни… Так и будет Леша кого-то выискивать, а кто-то будет выискивать его.

— Ты, это… — Вертолет, наконец, выдавил из себя первые слова, — не беспокойся. Я сейчас отдохну и все сделаю. Сука, нашел меня, Шило! Как я старался, как хотел, чтобы тебя не замарать, а оно вон как вышло… Прости…

— Боюсь я, Лешенька!

— Не надо, никто не знает еще. Этого я уберу. А Иванов, значит, пронюхал! Через «шестерок» своих пронюхал, что я объявился.

— Это кто же такой — Иванов?

— Это, Валюша, самая гнилая тварь во всем мире. Это гадина, которую надо удавить. Ты не бойся, он мне и за тебя ответит. Мою женщину трогать руками никому не позволено!

За остаток ночи Лера постаралась пройти как можно больше. Ее сафьяновые туфельки, годные для хождения по домашним коврам, довольно быстро стали расползаться. Лера с сомнением осмотрела местность вокруг себя и приуныла. Из-за забора дома она видела только, как оказалось, рукотворный ландшафт. Увы, это были искусственные насаждения. Все эти пальмы, апельсиновые и лимонные деревья, инжир-сады. В остальном местность представляла собой безжизненную каменистую пустыню.

Лера не знала, сколько ей придется идти на восток, прежде чем она выйдет к каким-то цивилизованным местам, где есть европейцы. Ей был нужен город, может, какие-то нефтяные вышки, где работают европейские инженеры, может, военные. Девушке было наплевать, кого она встретит. Лишь бы это были европейцы, и лишь бы они поняли, что она в беде, что ей нельзя оставаться среди местного населения. Как-то она это объяснит.

Существовала, на взгляд Леры, и еще одна проблема. И после того, как поднимется солнце, ее придется решать. Одинокая, бредущая по камням мусульманская женщина непременно привлечет к себе внимание. Ей обязательно предложат помощь, ее не оставят в покое, пока не убедятся, что у нее все в порядке. Надо изменить внешность… Маленьким осколком зеркала, заранее припрятанным ею в тайнике вместе с едой, она очень старательно распорола свое мусульманское платье. Теперь у нее получилась блуза и юбка. Еще одна оторванная полоса превратилась в пояс. Обрезанные рукава вполне соответствовали климату.