Картер Браун - Поймай мне птицу Феникс

– Старикан Слейтер боится собственной тени! – Она пожала плечами, потеряв всякий интерес к моим словам, и посмотрела на спиртное. – Что это такое со странной этикеткой?

– Бурбон, – сообщил я ей.

– Из чего его делают? Растворяют в спирте тела бывших французских королей?

– Это, – сказал я, смешивая ей напиток, – самый лучший лимонный коктейль, который тебе доводилось пробовать.

У Лоры вытянулось лицо.

– Похоже на пойло для скота.

Я дал ей бокал, и она, сделав осторожный глоток, выпила затем все до дна.

– Одобряю, – весело сказала Лора, возвращая мне стакан. – Полагаю, можно повторить.

Приготовив вторую порцию и передав ей, я уселся в кресло и закурил сигарету.

– Хочешь узнать кое-что? – медленно спросил я. – Ты околдовала меня, Лора.

– Прекрасно! – Рот ее презрительно скривился. – Всегда мечтала стать ведьмой и заколдовывать людей!

– Ты именно такая, – проворчал я. – Но я говорю о другом. Да, ты действительно красива, изящна, но и расточительна, у тебя есть квартира, а один бензин для этой Джагернаутовой колесницы стоит целое состояние! Откуда все это?

– Это просто! – ухмыльнулась Лора. – Я – самая дорогая шлюха с мотором! За пятьдесят фунтов стерлингов можешь получить удовольствие на заднем сиденье, пока шофер медленно объедет три раза вокруг Пикадилли! Я сделала себе на этом целое состояние!

– Я серьезно, – проворчал я.

– Серьезно? – Она пила бурбон, словно лимонад. – Если серьезно, мой братец Билл был гением в нашем семействе. Он сумасшедший гений, но нельзя одному обладать всем, как я говорила нашей старушке мамочке! Поэтому я – его помощница, его служанка, девочка на побегушках, а эти услуги он оплачивает вдвое выше, чем я смогла бы заработать честным трудом.

– Тебе это нравится? – спросил я.

– Нравится? – Лора коротко хохотнула. – Хочешь нож в горло, Дэнни-бой? Бывают времена, когда Билл становится самым низким негодяем, которого тебе только доводилось встречать за всю свою праздную жизнь! – Она снова осушила свой стакан и протянула его мне. – И не спрашивай, почему я не покончу со всем этим! Мне просто не дано быть толстозадой машинисткой, годами не спускающей похотливого взгляда со своего начальника до тех пор, пока он не пойдет в гору и не женится на модели, а его молчаливой воздыхательнице тем временем уже перевалит за тридцать пять!

– Я просто поинтересовался, – сказал я.

– Ты суешь нос в чужие дела, Бойд! – Лора взяла из моей руки наполненный заново стакан и тяжело вздохнула. – Но теперь, судя по тому, как оборачиваются дела, я ничего не имела бы против судьбы машинистки – пусть даже толстозадой!

Она неожиданно встала, подошла к окну и остановилась, выглядывая на улицу, – спиной ко мне, с жадностью попивая спиртное, будто завтра вступит в действие «сухой закон».

– Пропади все пропадом! – сказала Лора минуту спустя. Она развернулась ко мне лицом и бросила пустой стакан мне на колени. – Еще!

– Ты уверена? – с сомнением спросил я. – Это стопроцентная «кентуккийская фантазия»!

– Уверена. – Она беспокойно повела плечами. – Здесь что-то жарковато, не так ли?

– Не заметил, – честно признался я. – Может, жар у тебя внутри?

Я был занят приготовлением новой порции коктейля, когда услыхал тихий шорох, и что-то опустилось на кресло, которое Лора освободила за несколько минут до того. Это что-то походило на черную кожаную юбку, и, пока я размышлял, какого черта она тут делает, к ней присоединился черный свитер.

– Вот так лучше! – сказал голос Лоры позади меня. – Теперь, во всяком случае, я не зажарюсь.

Я медленно развернулся: на меня с усмешкой, блеснувшей в глазах, смотрела королева всех фетишей. В свое время, лихорадочно подсчитывал я, видел я много брюнеток – одетых, раздетых и даже полураздетых. Но никогда таких полураздетых, как Лора Донаван сейчас. Черный кружевной лифчик, открытый до максимума, только поддерживающий выступающие полные груди; черные шелковые панталончики, туго облегающие крутой изгиб ее бедер; затем – кремовая белизна ее упругих ляжек, разделенных пополам черными резинками, и наконец – верх ее коротковатых черных чулок над черными вычурными сапогами. Я с трудом сглотнул, затем извлек слабый звук из глубины своего горла.

Лора подошла ко мне размашистым шагом, от чего видны были одновременно все изгибы ее тела, взяла бокал из моей окоченевшей руки и выпила содержимое.

– Ну, Дэнни-бой? – В глубоком тембре голоса звучал призыв. – Разве ты не слышишь призывных труб в горной долине? – Она сунула стакан в мою все еще неподвижную руку. – Думаю, для тебя настал подходящий момент!

Мой рот все еще оставался открытым, когда она отвернулась от меня и пошла к постели – изгибы ее крутых бедер колыхались в языческом ритме. Затем, подойдя к кровати, она улеглась на нее, закинув руки за голову, и неторопливо подняла ногу.

– Не хочешь ли сначала снять с меня сапоги, милый? – забулькала Лора злодейским смехом. – Всегда считала, что заниматься любовью, не сняв сапог, это такая тупость, верно?

– Ты права, – хрипло сказал я. – Я всегда полагал, что занятия любовью, пока автомобиль медленно объезжает вокруг парка три раза, – это высокий класс!

– Подозреваю, что это может обернуться самым романтическим увлечением всех времен! – Лора в отчаянии закатила глаза. – Ромео, у которого крыша поехала, и Джульетта с заскоками… Ты, случаем, не знаешь никаких сумасшедших сонетов, которые мы могли бы продекламировать?

– Нет, – сказал я, решительно приближаясь к ней. – Но я – ходячая энциклопедия домашних игр!

– Можешь прочесть мне главу об эксцессах, милый, – забулькала она. – Медленно и приятным голосом прочти мне ее по буквам!..

Мы завтракали в кафе при магазинчике, дружески попивая апельсиновый сок, словно степенная супружеская пара. У Лоры был свежий и оживленный вид, будто она намеревалась предпринять десятимильную пробежку трусцой сразу же после завтрака, в то время как я, сидя с побледневшим и увядшим лицом, был готов для поездки до морга в один конец, – о чем уныло свидетельствовало зеркало на противоположной стене.

Лора заказала оладьи с кленовым сиропом с тем повышенным энтузиазмом, какой все здоровые иностранцы проявляют в отношении американского завтрака, что и сделало производителей таблеток, нейтрализующих кислоту, тем, чем они стали сегодня.

– Ну, – сказала она воркующим голосом, – это была еще та ночка, любимый! Интересно, почему я раньше думала, что все американцы наивны в постели?!

– Голливуд, – сообщил я ей. – Согласно тамошним представлениям о приличиях женатым людям аморально даже спать в одной постели! – Я удивленно посмотрел на нее. – Ты говоришь: одна ночь?! Я считал, что это продолжалось по крайней мере месяц!