Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Нам необходима свободная пресса, — возразил Флетч.

— Вы действительно так думаете? Ни любимый вид спорта американцев — политика, ни любимая их еда — булочки с сосиской, нe выдержат объективного анализа. Если выставить напоказ закулисную кухню политики или рассказать читателям, из чего делаются эти булочки с сосисками, американцев вывернет наизнанку, а избирательные участки они будут обходить за милю.

— Вы и против материнства?

Доктор Том постучал ногтем по лежащей на груди книге.

— На шкале эволюции женщина и птица, разумеется, не знают равных, — он откашлялся. — Потому-то мужчины и изобрели телефонную связь.

— Как я понимаю, вы одним из первых оказались у тела Элис Элизабет Шилдз?

— Да.

— Что вы можете мне сказать?

— А с чего столь нездоровое любопытство?

— Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган сидят в автобусе прессы не для того, чтобы подсчитывать голоса избирателей. Они — криминальные репортеры.

— Однако. И преступник, возможно, один из нас?

— Вполне вероятно.

— И вы хотели бы получить необходимую информацию раньше, чем они, чтобы затем подать ее в нужном ракурсе.

— Да еще так, чтобы они этого не заметили.

Доктор Том внимательно разглядывал потолок.

— А полиция этим не занимается? Или они глянули на среднестатистический процент раскрываемости убийств и решили, что портить его не стоит? А потому ограничились взиманием штрафов за стоянку в неположенном месте, где их успехи существенно выше?

— Убийства слишком уж разнесены территориально. Разные юрисдикции. Мы живем в благословенной стране, не имеющей государственной полиции.

— О, да. Дабы гарантировать поимку лишь мелкой рыбешки, не имеющей возможности переплыть границу штата.

— Расскажите мне о том, что произошло прошлой ночью.

— Я сидел в баре. Вошел коридорный… а может, швейцар. Поначалу я даже не понял, то ли он ищет ответственное лицо, скажем, управляющего мотелем, то ли просто хочет выпить. И произнес сдавленным голосом: «Кто-то прыгнул с крыши. Она голая».

— Так и сказал?

— Я, конечно, не помню всего того, что вчера вечером говорилось в баре о сенаторе Аптоне, сенаторе Грейвзе, Ближнем Востоке и «Вашингтон пост», но эти слова отложились в моей памяти. Тем более, что их смысл дошел до меня не сразу.

— Что вы делали в тот самый момент?

— Беседовал с Фенеллой Бейкер и Бетси Гинзберг. Ранее говорил с Биллом Дикманном, но он, кажется, уже ушел. Кто там еще был? Несколько бизнесменов, пьющих в одиночку. Громкоголосые, болтливые водители-дальнобойщики, готовые говорить с кем угодно и о чем угодно. Обычная компания для бара рядового мотеля.

— Это все?

— Все, что я могу вспомнить. Потом, после приезда и отбытия «скорой помощи», в бар потянулись репортеры. Некоторые пришли в пальто, наброшенном на пижаму.

— Расскажите мне о женщине. Вы осмотрели ее?

— Благодаря большому числу судебных исков к врачам, мы, как вы знаете, не стремимся в те места, куда побоится идти даже дурак. Разумеется, если бы мне попался лежащий на тротуаре адвокат, я бы с удовольствием прошел прямо по его физиономии.

— Вы не любите и адвокатов?

— Адвокатов не любят даже их матери. Если провести опрос общественного мнения, наверняка выяснится, что среди различных групп населения наивысший процент выступающих за легализацию абортов — у матерей адвокатов.

Флетч отметил, что речь доктора обладает гипнотическим эффектом.

— Проходя через вестибюль, вы столкнулись с губернатором Уилером?

— Нет. С губернатором я увиделся лишь ночью, в его «люксе».

— Укладывали его спать.

— Укладывал его спать. У тела женщины стояла хорошо одетая пара. Мужчина как раз снимал пальто, чтобы прикрыть тело. Я попросил его этого не делать. Потому что хотел осмотреть ее.

— Она еще жила?

— Нет. Смерть наступила мгновенно при ее соприкосновении с асфальтом.

— Не раньше?

— Думаю, что нет. Она приземлилась на голову, сломала себе шею, затем упала на спину.

— Вы видели доказательства того, что ее жестоко избили, прежде чем она упала или ее скинули вниз?

— Синяки на лице. Левый глаз заплыл. Кровь, струящаяся из носа и губ. Два выбитых передних зуба. Два или три сломанных ребра. Кровоподтеки на груди и животе.

— Коронер объявил сегодня утром, что ее не изнасиловали.

— Так какой же мотив? Ограбление? Кто-то позарился на ее одежду? Разумеется, избиение молодой женщины предполагает изнасилование.

— Пока вы ее осматривали, собралась толпа?

— Небольшая толпа. Главным образом, журналисты.

— Вы помните, кто там был?

— Я окинул их взглядом, чтобы убедиться, что детей среди присутствующих нет. Была Эрбатнот. Весьма симпатичная дама. Фенелла Бейкер пришла из бара вместе со мной. О ее красоте или отсутствии оной распространяться не будем. Стоял кто-то еще. Но помогал мне лишь один водитель грузовика.

— Как я понимаю, погибшую вы видели раньше.

— Да. Встречал ее несколько последних дней. То в лифте, то в вестибюле мотеля.

— А почему вы обратили на нее внимание?

— Потому что она неизменно оказывалась в том же мотеле, что и мы, хотя не имела никакого отношения к предвыборной кампании. Правда, один раз она завтракала с Бетси Гинзберг.

— Вы видели ее с мужчинами?

— Нет. Похоже, она ехала одна в маленьком двухдверном «фольксвагене».

Взревел двигатель. И тут же автобус тронулся с места.

— Эй! — Флетч вскочил. — Мне же нужно в другой автобус!

Доктор Том закрыл книгу.

— А мне пора освобождать кровать хозяину, — и сел.

Флетч протер запотевшее окно.

Губернатор Уилер открыл дверь комнаты отдыха, на ходу снимая красно-черную клетчатую куртку.

— Как жизнь? — спросил он находящихся в комнате мужчин.

— Сколько чашечек кофе вы выпили? — ответил вопросом на вопрос доктор Том.

— Всего лишь две. Но черного, — кандидат хитро улыбнулся, словно ему удалось кого-то провести.

— Тогда не вините меня, если у вас начнется бессонница.

— А что мне делать? Каждый раз просить сгущенного молока? Эти парни не могут без кофеина.

В двери возник Уолш.

— Сегодня утром Вик Роббинс слетел с моста в Пенсильвании. Погиб.

— Понятно, — губернатор повесил куртку на плечики. — Вот уж кто был настоящим кудесником. Я сделал заявление?

— Да.

— Послал венок?

— Пошлешь, как только мы будем знать, куда. И теперь в Уинслоу тебе нужно сказать что-то важное и значительное, чтобы попасть в вечерние выпуски новостей. Этот несчастный случай будет смотреться с телевизионного экрана.

— Естественно. И что я скажу?

— Фил и Пол стараются что-нибудь придумать.

— Каковы результаты?

— Расходы Пентагона.

— Черт, да о них говорят все, начиная с Эйзенхауэра. Только ему хватило ума упомянуть их в прощальной речи.