Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Если вы не можете поверить в мою невиновность, тогда поверьте в мою невежественность. Я понятия не имею, о чем вы толкуете.

Сэнки покачал головой:

— Вы умеете убеждать, Флинн. Всегда умели.

— Мне это легко… особенно когда я говорю правду.

Вот тут Сэнки впервые улыбнулся:

— Почему вы здесь, Флинн?

— По очень простому вопросу. Я даже сомневаюсь, что мне нужна помощь столь компетентного специалиста, как вы.

— Я все равно хотел повидаться с вами… когда услышал, что вы попросили о встрече с… я решил… — Сэнки уставился в угол кафетерия, словно пытался вспомнить, о чем говорил, — …вновь встретиться с вами.

— А теперь, раз уж вы удостоились редкой возможности повидаться со мной, позвольте спросить, чем занимается Особый отдел Федерального резервного банка? Люблю, знаете ли, забивать голову всякой ерундой.

Сэнки быстро огляделся, прежде чем ответить:

— Мы разрабатываем новые системы циркуляции денежных потоков.

— А-а-а, — протянул Флинн. — Вот это для меня точно темный лес.

Флинн предполагал, что человек, который в тридцать три года, восемнадцать лет тому назад, представлял государство на действительно важной встрече финансистов в Гааге, будет занимать более ответственный пост.

Затем Флинн вспомнил, что он сам в данный момент всего лишь бостонский полицейский, хотя и присутствовал на той же конференции в свои двадцать два года.

Он достал из кармана три купюры — сто, пятьдесят и двадцать долларов, протянул их Сэнки:

— Я хочу, чтобы меня заверили в том, что эти крошки — родные дети папы Казначейства и мамы Юстиции. Есть серьезные подозрения, что это подкидыши.

Сэнки взял купюры, на его лице читалось разочарование.

— Вы хотите узнать, не подделки ли это?

— Совершенно верно.

Сэнки понюхал купюры, вновь оглядел их.

— По-моему, нет, но я отдам их на экспертизу. — Вновь он улыбнулся. — Я вспомнил, как мы как-то обедали в Гааге. Не помню, что еще мы заказывали, но нам точно приносили гору сосисок. — Он убрал деньги в карман. — А в чем дело, Флинн?

— Какое дело?

— Вам не было нужды обращаться в Особый отдел, чтобы проверить подлинность нескольких купюр.

— А, вы об этом. Я все равно ехал в Вашингтон. Мне надо кое с кем встретиться в Пентагоне.

— Нет уж, — покачал головой Сэнки. — Свой урок я выучил восемнадцать лет тому назад. Вас абсолютно не волнует, фальшивые эти сто семьдесят долларов или нет.

— Так и не волнует?

— Абсолютно.

— Возможно. — Флинн поднялся. Ни к кофе, ни к рогаликам оба не притронулись. — Загадочные происходят в Америке события.

— Могу себе представить, — кивнул Сэнки.

— Значительные суммы денег внезапно появились в самых неожиданных местах.

— Значительные суммы?

— Порядка четырехсот миллионов долларов.

Сэнки встал:

— Купюры проверят, Флинн. Где мне вас найти?

— Отель «Дорланд». Надеюсь пробыть там до завтрашнего утра.

— Хорошо.

— Сообщение оставьте у портье. С номерами там какая-то путаница. Я не знаю, в каком буду.

— Неужели? Разве такое возможно?

— Как видите.

Сэнки открыл Флинну дверь.

— Я бы очень хотел понять вас, Флинн. Да и вам неплохо бы понять меня.

— Конечно. Такие же мысли часто посещают и меня.

— Я повторял все это уже раз двадцать, мистер Флинн.

Подтянутого, без единой жиринки майора Уильяма Колдера Флинн нашел в спортивном зале Пентагона, где тот разминался с тяжестями. Принял его предложение провести часок в сауне.

Компанию им составлял только сухой пар.

Флинн улыбнулся:

— Как военный человек, майор, вы привыкли к повторениям.

Лицо Колдера напоминало каменную маску: никому не дано лицезреть истинных чувств военного, разве что другим военным.

— Мне приказано отвечать на ваши вопросы, мистер Флинн. Я на них отвечу. И лишь говорю, что мне все это обрыдло.

— Почему так?

Майор скривился, словно ему ради обеспечения национальной безопасности приказали съесть живую змею.

— У нас был хороший отдел. Крепкая команда. И все разлетелось вдребезги.

— Вы говорите про Отдел авиационной разведки 11 В.

Лицо майора дернулось: ему не понравилось, что Флинн знает внутренние обозначения структурных подразделений Пентагона, тем более занимающихся разведкой.

— И работали мы хорошо, — добавил майор.

— Чем конкретно вы занимались в то время?

Взгляд майора затуманился.

— Вы знаете, что вам разрешено отвечать на все мои вопросы.

Чуть раньше Флинн получил всю необходимую информацию от специальной группы, которую создали в Пентагоне для расследования этого происшествия.

— Мы вели постоянный контроль за авиационными подразделениями по обе стороны советско-китайской границы.

— Очень ответственная работа, — покивал Флинн. — Хотя события на той самой границе редко привлекают пристальное внимание общественности. Майор, может, в тот момент там происходило что-то экстраординарное и именно оттуда тянется ниточка…

— Что-то я вас не понимаю.

— Как по-вашему, накануне того печального для вашего отдела происшествия на советско-китайской границе жизнь не выхлестнулась из привычного русла?

— Войска по обе стороны границы находятся в постоянном движении. Словно идет беспрерывный тренировочный матч. Первые переводят батальон на тысячу двести километров к северу, вторые — два батальона на две тысячи километров к югу. Первые перебрасывают на юг целую дивизию. И так далее.

— И что все это означает?

— Война нервов. Учения как для войск, так и для штабистов.

— Как вы это воспринимаете?

— Просто. Русские играют в шахматы, китайцы — в маджонг.

— Дорогие игры.

— Они затянулись на годы.

— То есть вы говорите, что ничего необычного тогда не происходило?

— Почему вы спрашиваете, мистер Флинн?

— Элементарно, майор. Если выводится из строя ваш отдел, вполне разумно задаться вопросом: может, кому-то не хочется, чтобы вы что-то увидели?

— А. — Майор разглядывал свои стоящие на полу ноги. Должно быть, сравнивал, одного ли они размера. — Нет, ничего экстраординарного не происходило. Насколько мне известно. — Он вскинул глаза на Флинна, просиял. — Обе стороны повторяли одни и те же маневры с периодичностью в восемнадцать месяцев. Мы еще гадали, а известно ли им об этом.

Улыбнулся и Флинн:

— Может, вам стоило позвонить им и рассказать об этом? Чтобы они зря не гоняли людей.

— Может, и стоило.

Флинн полотенцем стер пот со спины.

— И в один прекрасный день, субботним утром, вы выходите из дома, насвистывая веселую мелодию, с клюшками для гольфа, и обнаруживаете на переднем сиденье большой конверт из плотной бумаги, а в нем — сто тысяч долларов.

— Совершенно верно.