Такэси Сиота - Голос греха

Похоже, Сонэ не знал этого. Взглянув на Акуцу, он показал глазами, что можно продолжать.

— Этот следователь в программе свидетельствовал: «Удалось подтвердить, что мужчина с лисьими глазами что-то старательно наклеивает», — но не на информационный стенд, а с обратной стороны скамейки. Поэтому я предположил, что и инструкций было две, и «лисоглазых» было двое. Поначалу я во многом сомневался. Но, благодаря обнаружению тетради с оперативными записями, расследование сразу продвинулось.

Акуцу наблюдал за реакцией Сонэ. Не может быть, чтобы человек, причастный к преступлению, не клюнул на наживку в виде новых фактов. Сейчас важно заставить этого немногословного человека говорить.

— Продолжайте, пожалуйста.

Акуцу, обрадованной реакцией собеседника, вдохнул поглубже.

— Я попал в дом сына одного покойного следователя, и тот показал записную книжку, содержащую оперативные записи. Данные на странице с событиями четырнадцатого ноября были тщательно стёрты, но мне удалось распознать слова, касавшиеся укрытия злоумышленников. Дело в том, что коллега этого покойного следователя рассказал, что в день преступления их группа в составе трёх человек, занимавшихся в префектурной полиции Сига мафиозными организациями, совершила налёт на укрытие преступников в Киото.

— Там никого не оказалось, не так ли?

— Да.

— Вот как… — Сонэ с суровым выражением лица сунул руки в карманы пуховика.

— Существуют данные о том, что сформированная в префектурной полиции в обстановке строжайшей секретности так называемая особая группа по борьбе с якудзой обнаружила в том укрытии отпечатки пальцев. Однако расследование в тот момент было прервано, и они не доложили об этом факте ни в Национальное полицейское агентство, ни в осакскую префектурную полицию. По моему мнению, отпечатки пальцев принадлежали Икусиме.

Впереди показалась большая площадь. Сонэ, не спросив Акуцу, направился к ней и сел на деревянную скамейку. Некоторое время он сидел молча, потом, вздохнув, сделал вид, как будто что-то пишет правой рукой.

Акуцу достал из сумки тетрадь и автоматический карандаш и протянул Сонэ. Тот начал писать.

«Сонэ Тацуо, Икусима Хидэки, Ямасита Мицуру, Тани Тосио».

Уверенным красивым почерком были написаны, очевидно, имена членов группы Б. Портрет преступной группы стал ещё более чётким.

Акуцу присел рядом с Сонэ Тацуо.

— Первый — это я. Икусима-сан, как вы правильно говорите, — бывший следователь из префектурной полиции Сиги. Ямасита-сан — кохай Икусимы по старшей школе, занимался утилизацией промышленных отходов; он доставал синильную кислоту. Тани-кун был сотрудником японской телефонной компании, поэтому снабжал нас различной информацией о том, как определить местонахождение человека по телефонному разговору, а также о радиосвязи. Большую часть действий планировал я, а Икусима контактировал с Аоки.

Наблюдая за выражением лица Тацуо, Акуцу быстро делал записи. Он был готов к тому, что вот-вот должно последовать признание.

— Мой отец, Сонэ Сэйтаро, был убит левыми радикалами. Это произошло в декабре семьдесят четвёртого года. Он работал в компании «Гинга».

«Вот она, связь», — подумал Акуцу и несколько раз обвёл слово «Гинга».

Возможно, вам известно, что после падения аудитории Ясуда [148] Аудитория Ясуда — известная башня с часами в Токийском университе. 18–19 января 1969 г. во время молодёжных протестов 400 студентов захватили её и забрасывали полицейских, пытавшихся ворваться в башню, камнями и бутылками с зажигательной смесью. в Токийском университете студенческое движение сразу пошло на спад, а новые левые силы стали часто устраивать крупные инциденты. Захват рейса «Японских авиалиний», дело Асама Сансо, дело с беспорядочной стрельбой в аэропорту Тель-Авива… [149] Все три инцидента были совершены членами леворадикальной организации «Красная армия».

1969, 1970, 1972… Акуцу прокручивал в голове все эти события.

— Также в семьдесят четвёртом году леворадикальная группировка взорвала офис «Мицубиси хэви индастриз», погибли восемь человек Народ стал настолько равнодушным, что радикалы взывали к справедливости, используя чисто экстремистские методы. С другой стороны, они направили эту отрицательную энергию внутрь себя. Начиная с семьдесят третьего года внутри ультралевого крыла ожесточились конфликты, и жуткие расправы стали обычным делом.

У Акуцу, который записывал всё, что говорил Тацуо, возникло неприятное чувство, но продолжавшийся бесстрастный монолог последнего не дал ему времени задуматься над причиной этого.

— Тогда, в семьдесят четвёртом году, отец находился в командировке без семьи и работал в токийском филиале…

Отец Тацуо, Сэйтаро, сблизился в Токио со студентами, участвовавшими в левом движении, но враждебная левая группировка, ошибочно решив, что Сэйтаро был членом той группы, напала на него. От удара железной трубой по голове он скончался.

— В газетах сообщили, что причина смерти отца — внутренняя вражда в среде радикалов, и похороны превратились в печальное зрелище. Люди, связанные с «Гинга», твёрдо уверовали в то, что отец участвовал в ультралевой организации, и не хотели иметь к нему никакого отношения. Правда, выходное пособие они выплатили, но отношение ко мне со стороны компании было весьма прохладным. Одного из преступников поймали, и выяснилось, что отец был никак не связан с радикалами. Но не так-то легко очистить однажды опороченное имя. После того как преступник повесился в камере предварительного заключения, я очень злился и страдал, не зная, что делать. Именно в это время студенты, о которых заботился отец, пришли ко мне. Они искренне извинялись и сожалели о смерти отца. Пока я говорил с ними, ещё больше возненавидел тех, кто убил его.

Акуцу пришёл к выводу, что источник неприятного чувства, которое он испытал только что, крылся в том, как тщательно его собеседник подбирает слова и насколько убедительно строит свой рассказ. Ещё до того, как он услышал его продолжение, ему было понятно, что Тацуо после случая с отцом выбрал путь активиста.

— У меня был брат Мицуо, младше на два года, но он никогда не выказывал свой гнев. Окончив колледж кройки и шитья, начал учиться портновскому делу в Киото. Скромно жил с мамой, в двадцать четыре года женился, а в следующем году родился Тосия.

Акуцу сразу уточнил иероглифы в имени Мицуо и записал его.

— Я практически перестал ходить в университет, переехал в Токио и начал жить бок о бок с единомышленниками. Мы верили, что уничтожение врага является необходимым фактором для совершения революции. То есть «использование точечного насилия» для «справедливой мести». На самом деле композиция, которая связывает справедливость и насилие, является уменьшенной копией войны. По мере того как становилось больше жертв, ненависть усиливалась, а чувства у обеих сторон притуплялись. То, что происходило в то время между нами, было не внутренним конфликтом, а «борьбой с антиреволюционной группой».