Сью Графтон - «Б» – значит безнаказанность

– Сдается мне, здесь он дал маху. У нас с ним одна и та же страховая компания, но его страховка, кажется, невелика. После этого пожара и смерти жены он практически разорен. У него что-то со спиной, получает пенсию по инвалидности. Марти была его единственной опорой, понимаете?

– Боже мой, какая жалость, – машинально пробормотала я, обдумывая, как бы получше воспользоваться предоставленным мне шансом. – А что это за компания?

– Да "Калифорния Фиделити".

Ага. Я почувствовала, как екнуло мое сердечко. Передо мной забрезжила надежда. Мне была знакома эта компания – я на них работала.

"Калифорния Фиделити" – небольшая страховая компания, промышляющая обычными видами страхования: страхование на случай болезни, страхование жизни, личной недвижимости, автомобилей, отдельных коммерческих рисков. Имеются отделения в Сан-Франциско, Пасадене и Палм-Спрингсе. В Санта-Терезе находится головная контора; они занимают второй этаж трехэтажного здания на Стейт-стрит – это в самом центре города. Там же находится и мой офис, состоящий из двух комнат – приемной и кабинета, – с отдельным входом. На заре своей карьеры я работала на "Калифорния Фиделити" – вела дела о пожарах и страховых исках по подложным документам о смерти. Теперь, когда я вполне самостоятельна, мы поддерживаем партнерские отношения. Они предоставляют мне помещение, а я каждый месяц выполняю для них кое-какую работу.

Войдя в офис, я первым делом проверила автоответчик. Огонек мигал, но никаких сообщений на пленке не было, если не считать какого-то шипения и пары пронзительных гудков. Некоторое время я пользовалась услугами секретарей-телефонисток, но они обычно все перевирали. К тому же не думаю, что потенциальные клиенты горели желанием делиться сокровенным с двадцатилетней особой, которая двух слов связать не может, не говоря уже о том, чтобы правильно запомнить номер телефона. Автоответчик, конечно, действует на нервы, но по крайней мере с его помощью человек может узнать, что я женщина и что, если я на месте, то беру трубку после второго звонка. Мою корреспонденцию еще не приносили, и я прошла в соседнюю комнату, где сидела Вера Липтон, координатор из "Калифорния Фиделити".

Офис Веры представлял собой тесную клетушку, отделенную перегородками от точно таких же "садков", в которых сидели другие координаторы. В каждом отсеке стояли металлический стол с выдвижными ящиками, шкаф для документов, пара стульев и телефон. В общем, смахивало на контору букмекера. Посетителю, впервые попадавшему в офис Веры, прежде всего бросалось в глаза висевшее над столом густое облако табачного дыма. Она единственная курильщица в компании и предается этому занятию с самозабвением – ее пепельница вечно забита окурками с коричневыми разводами на кончиках белых фильтров, похожих на ампулы с чистым никотином. Еще она фанатик кока-колы; на полу обычно выставлены батареи пустых бутылок, количество которых прибывает со средней скоростью одна штука в час. Вере тридцать шесть лет, она не замужем и любит мужчин, хотя ни один из них ее, видимо, не устраивает.

– Что это у тебя на голове? – первым делом спросила я, заглянув к ней в офис.

– Всю ночь не спала. Это парик, – процедила она сквозь зубы, прикуривая очередную сигарету. Меня всегда восхищала ее манера курить. В манере этой было что-то щегольское и в то же время изысканное, грациозное и вместе с тем хулиганское. Вера ткнула пальцем в крашенный "перьями" парик, уложенный нарочито небрежно, – эффект растрепавшихся на ветру волос. – Думаю выкраситься в такой цвет. Я уже несколько месяцев не была блондинкой.

– Мне нравится, – сказала я.

Обычно Вера красилась в золотисто-коричневый; она подбирала собственный колер, смешивая различные гаммы "Клэрол" – от игристого хереса-до огненно-рыжего. На ней были очки в черепаховой оправе с большими круглыми затемненными стеклами. Она носила очки с таким шиком, что многие женщины, глядя на нее, жалели, что не близоруки.

– У тебя новый мужчина, не иначе, – предположила я.

Вера равнодушно пожала плечами:

– Вообще-то у меня их целых два, но я занималась вовсе не тем, о чем ты подумала. Я читала книгу про новые технологии. Всякие лазеры, аналого-цифровые конвертеры и все такое прочее. Знаешь, вчера я вдруг задумалась о том, что представляет собой электричество. Оказывается, никто толком не знает, что это такое на самом деле. Меня это беспокоит. Хотя термины, конечно, еще те. "Амплитуда импульсов", "осцилляция". Встретить бы человека, с которым можно было бы об этом поговорить. А у тебя что новенького? Хочешь кока-колы?

Вера выдвинула нижний ящик шкафа, где держала небольшой охладитель со льдом, и извлекла оттуда бутылочку кока-колы, похожую на рожок с детским питанием "Плэйтекс". Сунула горлышко куда-то под ручку металлического ящика и отработанным движением открыла бутылку. Протянула бутылку мне, но я только покачала головой, и тогда она залпом опустошила ее и с грохотом поставила на стол, предложив:

– Присаживайся.

Я обошла огромную стопку папок и села в кресло.

– Ты что-нибудь знаешь о женщине по имени Марти Грайс, которую убили полгода назад? Я слышала, она была застрахована в вашей компании.

Вера большим и указательным пальцами вытерла уголки губ.

– Разумеется. Я сама этим занималась. Дня через два после того, как все это случилось, побывала на месте пожара. Страшное зрелище. У меня еще нет оценки ущерба, но Пэм Шарки обещала, что подготовит через пару недель.

– Она агент?

Вера, не вынимая изо рта сигареты, кивнула. Она затянулась и выпустила к потолку облачко дыма.

– Генеральная страховка там просрочена, остался только полис на две с половиной тысячи долларов. В наше время на эти деньги и собаку не похоронишь. Есть еще какая-то компенсация ущерба владельцу, но бедолага здорово продешевил. Пэм божится, что советовала ему сделать переоценку, но он не пожелал нести дополнительные расходы. Такой уж у людей характер. Им жаль потратить лишние шесть баксов – в итоге, попадая в серьезный переплет, теряют пару-другую сотен тысяч. – Она постучала сигаретой о край бутылочного горлышка, стряхнув туда пепел.

– А почему это тянется так долго? – спросила я.

Вера поджала губки, словно желая сказать: "Подумаешь, какая важность" – хотя я и не поняла почему, – а вслух произнесла:

– А кто его знает? У этого типа год, чтобы подать заявление о возмещении убытков. А Пэм говорит, что после смерти жены он совсем подвинулся рассудком. Имени своего написать и то не в состоянии.

– Марти оставила завещание?

– Я не слышала. Как бы там ни было, эта проблема вот уже пять месяцев находится на рассмотрении суда по делам о наследстве. А почему ты спрашиваешь? Ты что, расследуешь обстоятельства ее смерти?