Татьяна Самойлова - Любовь с изъяном

Очнулся он от жуткого холода, которое окутывало все тело. Трясясь в сильном ознобе и не открывая глаз, он стал проматывать в голове последние события. Вспомнив разрубленное им тело, Борис содрогнулся, но понимал, что это не сон, хотя так хотелось на это надеяться. Повернув медленно голову, он слабо приоткрыл глаза и тут же отпрянул и закричал. Почти совсем рядом, находилось мертвое Лерино лицо и смотрело на него, как и прежде широко открытыми глазами. Вблизи оно казалось еще ужасней. Жуткая синева стала сильнее, рот еще сильнее перекосился, а те самые мелкие появившиеся морщины стали еще глубже и отчетливее. Борис вскочил, но, не успев подняться, поскользнулся на липкой луже крови. Упав на пол, он зарыдал в голос и попытался подняться. Но это оказалось очень непросто. Руки и ноги скользили по багровой жидкости, запах крови бил в нос. Борис делал странные движения, пытаясь вырваться из этого ужаса, но у него ничего не получалось. Наконец, ему удалось подняться. Но идти он побоялся. Ему казалось, что если он сделает хоть шаг, то вновь упадет и окажется в этой липкой жидкости и будет опять барахтаться в чужой крови. Тяжело задышав, он все-таки сдвинулся с места и взял в руки окровавленный топор. Сев перед Лерой на колени, он зажмурил глаза и попытался сделать удар по шее. Мертвая голова содрогнулась и из шеи тоже заструилась кровь. Лицо словно перекосило, рот дернулся, и ему показалось, что Лера оживает. Испугавшись, он нанёс еще один удар по шее. И опять та же картина. К горлу Бориса подошел сильный ком тошноты. Его начало выворачивать изнутри. Рвотные массы выходили, смешиваясь с Лериной кровью. Он опять поднял топор. И опять, в глазах потемнело, и мужчина снова провалился в темноту. Затем он опять очнулся и все его мучения продолжились. Такие обморочные состояния происходили с ним несколько раз. Но были они достаточно короткими. Когда начало светать, Борис уже все сделал. Он сидел на полу, весь в крови и, очумевши, смотрел на свою «работу». Лерино тело напоминало странный конструктор. Особенно тяжело было смотреть на внутренности, которые так же лежали на полу. Посмотрев на лицо и видя все тот же жуткий взгляд, мужчина снова схватил топор и стал им бить по лицу. Когда от изрубленной головы не осталось почти ничего, на нее похожую, он бросил топор и молча, пошел к шкафу. Но посмотрев на окровавленные руки, Борис снял с себя забрызганный дождевик, снял испачканную обувь и пошел в коридор к умывальнику. Умыв лицо и руки, он снял с себя всю остальное и отправился в душ.

Хорошенько помывшись, Борис вернулся в комнату и ужаснулся от увиденного. Все стены, пол, постель и остальная мебель были забрызганы кровью. На полу лежало расчлененное тело, а за окошком вовсю поднималось солнышко. Времени на уборку у него почти не оставалось. «Но надо же еще и алиби себе обеспечить» – прокручивал в голове Борис. Подойдя к шкафу, он достал от туда Лерину длинную юбку, туфли и яркую футболку. Переодевшись в жену, он надел на голову шляпу с широкими полями, натянул на нос большие солнечные очки и вышел из дома. Идти мужчине, в его диком состоянии, да еще и в женских туфлях, которые оказались порядком малы, давалось очень нелегко. Спотыкаясь и прихрамывая, его шатало из стороны в сторону. «Ну и хорошо», – думал он. «Пусть думают, что пьяная». Выйдя из калитки, он пошатался в сторону небольшого леса, который вел напрямик к автобусной остановке.

– Доброе утро, Лерочка, – услышал он радужный голос соседки. – Ты куда это в такую рань собралась?

Борис ничего не ответил, а лишь кивнул головой, в знак приветствия и слегка помахал рукой.

– Пьяная уж с утра, – расслышал он голос женщины. – Подумать только, еще солнце не до конца встало, а она уже наклюкалась.

Борис ликовал! Теперь эта соседка скажет, что видела, как пьяная Лера уходил с утра из дома. А значит, один из моментов алиби, он себе обеспечил. Дойдя до леса, он огляделся и вытащил из прихваченного с собой пакета свои штаны, футболку и шлепки. Облачившись в свою одежду, аккуратно сложил одежду жены и закопал под елкой. Сделав на дереве небольшую пометку, Борис пошел в обход лесных посадок. Он шел достаточно долго, так как пришлось обойти кругом весь поселок. Выйдя с другой стороны, Борис зашагал к своему дому. Обнаружив в кармане брюк смятую сторублевую купюру, мужчина обрадовался и зашел в магазин. Купив батон хлеба и пакет молока, самодовольный, он пошел к своему дому. Тетя Лида, которая с утра видела «Леру» стояла напротив его дома и через забор разговаривала с Ниной Павловной.

– Ой! Борьк! – услышал он снова знакомый голос. – А я то и не видела, как ты выходил.

– Здра-а-а-асьте приехали, – артистично развел руками Борис. – Я вышел десять минут назад. За хлебом, – он демонстративно показал купленный батон. – Я ж поздоровался. Думал, вы меня видели.

– Ты, наверное, проходил, когда Нинку звала. Вот и не увидела, – попыталась оправдаться соседка.

– Да, ладно. Чё уж, – махнул рукой Борис, и уже было направился в свой двор, как неугомонная Лидия Степановна, перегородила ему дорогу и начала расспрос:

– Борьк, я вот что хотела спросить… У вас с Леркой как дела?

– А что?

– Слушай, может ее к врачу или бабке, какой показать. Жалко девку, совсем пропадает.

– Вы о чем, теть Лид? – насторожился Борис.

– О пьянках ее, о чем же еще. Только сегодня видела, как она шаталась здесь. Утро только наступило, а она уже в драбадан шла.

– Да не обращайте внимания.

– Как же не обращать-то? Мне тебя жалко. Вон посмотри, совсем лица нет. Глаза все красные. Видно, что всю ночь не спал. Отправь ты ее лечиться-то. Глядишь, поможет.

– Не надо ничего, – грустно ответил Борис. – Она мужика себе другого нашла. Вот я ее и выгнал.

– Да ты что!? – всплеснула руками душевная бабушка. – Это как же, так? – и схватившись за голову начала причитать, о том, что Лера дура, и что пьянка ей мозги затмила, и что надо было детей рожать.

– А может оно и к лучшему. Зачем мне жена гулящая. Другую найду. Баб, что ли на свете мало? Она и матери никогда не нравилась.

– Да матери твоей никто не нравится, – махнула рукой назойливая соседка, но тут же осеклась, увидев укоризненный взгляд Бориса. – Я имею в виду, мало она общается с кем. Ну ладно, я пойду, а то мне еще стирать надо и уборки полно. Услышав про уборку, Борис нервно передернул плечом, вспомнив окровавленный дом. «А если мать заходила туда и видела там всю картину…», – промелькнуло в голове у мужчины, и быстро попрощавшись с Лидией Степановной, он побежал к дому. Так как мама проживала в гостевом доме, то могла и не заходить в основной дом, так как все необходимое, она перетащила к себе, чтобы не было причин заходить к молодым. И самое главное, меньше видеть ненавистную невестку. А вот если ей что-то понадобилось, то увиденное приведет ее в ужас. Впрочем, как и любого нормального человека. В ожидании самого худшего, Борис двинулся в сторону дома и увидел Марину Константинову, спокойно развешивающую постиранное белье на веревки. Увидев сына, женщина, не отрываясь от своих дел, поинтересовалась: