Микки Спиллейн - Капкан на наследника

— Ну вы с Харви даете! — сказал я.

— Не было никакой нужды кидаться на меня.

— Урок впрок, никогда не подкрадывайся ко мне.

— Мне казалось, я свистел.

— Ты пил, а не свистел.

— Извини, старина.

— Давай выкладывай, — потребовал я.

— Не могли бы мы чем-нибудь компенсировать пролитое?

— У меня только пиво.

— Плебейский напиток, да уж ладно, сойдет. Сто лет в трущобах не бывал.

Пришлось мне улыбнуться идиоту. Он упустил прекрасную подачу, но все еще продолжал размахивать руками.

— Ну, так пошли в трущобы, — пригласил я его.

В камине весело потрескивал огонь, отбрасывая на нас неясные отблески, и мой подарок небес опустился на голый пол, потягивая холодное пивко с голубой ленточкой на банке, но разговор заводить не торопился. Так прошел час, огонь потух, и только кровавые змейки продолжали весело бегать по остывающим углям.

— Как же тебе удалось найти меня, дружок? — спросил я для начала.

Он открыл очередную банку пива и, не глядя на меня, ответил:

— Тебе больше некуда пойти.

— Теперь это мое.

— Я так и понял.

— Почему же?

— Почему? Кто-то ведь купил его, — сказал он. — Я ни на секунду не поверил во всю эту белиберду про канадского дядюшку, особенно после того, как познакомился с тобой. Так что осталось только сложить два и два и получить в ответ четыре.

— Может, тебе в зубы дать?

— За что? Да и кому нужен такой неудачник, как я?

— Похоже, Пэм на тебе просто помешалась.

— Эта жирная корова? — Он присосался к «Пабст», отставил в сторону опустевшую баночку и расплылся в мечтательной улыбке. — Как бы мне хотелось выиграть! — закатил он глаза. — Хреново жить в мусорном бачке.

— Ладно, Марв, кончай резину тянуть. Выкладывай, чего тебе надо.

— Неужели так заметно?

— Брось, старина. Давай выкладывай, с чем пришел.

И тут совершенно неожиданно выражение его лица резко изменилось. Губы сжались, а в глазах появился нездоровый блеск.

— Может, мне просто хочется вернуть свои яйца.

— Долбаный ты аферист, Марв, — сказал я.

— Ну, не совсем уж, — поднялся он, подошел к ящику со льдом и вытащил себе очередную баночку пива. — Я просто тупой урод, мистер Келли. Это грязное выражение?

— Вполне.

— К несчастью, мне всегда приходилось разыгрывать любовь к своей женушке, особенно после того ужасного происшествия, когда я так по-дурацки попал в переделку. Но после той заварушки я перестал быть хозяином своим яйцам.

— Да ты ведь оскопил себя своими собственными руками, — сказал я ему.

— Что есть, то есть, но история эта стара как мир, не так ли?

— Ясное дело. Особенно в той части, которая относится к оскоплению. — Я прикончил пиво и принялся за очередную порцию. — Давай начистоту, Марв.

— С чего ты взял...

— Кончай размазывать дерьмо по тарелке, дружище, и давай выкладывай. Ты же не пиво мое пришел хлебать.

— Альфред и Деннисон — гомосексуалисты.

— Тоже мне новости!

— Так ты знаешь?! — изумился он.

Я безразлично пожал плечами:

— Но откуда это может быть известно тебе?

— Имеется у меня... э-э-э... парочка-тройка знакомых из их круга, Дог. Так вот, они за версту своих чуют. И указали на обоих братцев. Конечно, ничего определенного, слова к делу не пришьешь, но на их мнение можно полностью положиться. С того самого достопамятного вечера, как ты появился у нас на пороге, я поспрашивал тут и там, но если эти двое и позволяют себе нечто подобное, то действуют очень аккуратно. Все, кого они называют своими друзьями, люди очень достойные, правильные такие, но не раз случалось так, что они задерживались на денек тут, на парочку-другую там, по каким-то никому не ведомым коммерческим делам. После этих загадочных поездок они вдавались в пространные, но совершенно непонятные объяснения. По крайней мере, Деннисон. Альфред предпочитал отмалчиваться, из этого парня фиг что вытянешь, если только поднажать хорошенько.

— Альфреда человеком эксцентричным никак не назовешь, — сказал я.

— У него прямо-таки садистские наклонности. Он один из тех скромников, у которых на уме только грязные штучки.

— Денни, по крайней мере, понять можно.

Услышав это, Марвин вопросительно поглядел на меня.

— Еще в отрочестве одна местная потаскушка наградила его хорошей дозой триппера. Вот, видать, он с тех пор и сторонится женщин, — объяснил я.

— Ну, это причина. — Мой гость глотнул пивка и многозначительно кивнул. — Это многое объясняет. Единственное, что меня удивляет, что ты все знаешь.

— А я и не знал. Просто воспринимал это как грязную шутку, только и всего, особого значения не придавал.

— Ну, утверждать ничего все равно нельзя, так, предположение, основанное на опыте. Я все крутил это в голове, и так обдумывал, и сяк, всякие подходы искал, вот и подумал, что было бы неплохо ввести тебя в курс дела. Может, как-нибудь пригодится в твоей... э-э-э... твоем крестовом походе за мораль.

— Чем же они тебе так не угодили, Гейтс?

Он повертел в руках банку, изучая этикетку.

— Видишь ли, та афера, в которую я влип... идея принадлежала не только мне. Не буду вдаваться в подробности — слишком длинная эта история, — скажу только одно: они меня подставили.

— Не надо было глотать наживку.

— Это точно, но я поддался. Не слишком приятно рассчитывать только на щедрость своей вздорной женушки. Настает момент, когда ты уже сыт по горло ее благотворительностью и готов на все, что угодно, лишь бы получить независимость. Когда я понял, что меня обставили, обвели вокруг пальца, словно какого-то сосунка, было уже поздно. Путей к отступлению не осталось. И с тех пор жизнь моя — ад кромешный. Как я понял, детали тебе известны?

Я кивнул.

Гейтс отставил банку и поднялся:

— Ну, ни пуха ни пера! Извини, что оторвал тебя от дела, и спасибо за выпивку.

— Всегда пожалуйста, — сказал я ему.

Когда тот удалился, я устроил себе небольшой пир из остатков провизии, помылся, приоделся, прыгнул в машину и поехал в сторону Линтона, по пути свернув на дорогу, ведущую к дому Стэнли Крамера.

Весь первый этаж был ярко освещен, и сквозь незашторенные окна я увидел за столом трех стариков, играющих в карты, на каждом пластиковый козырек — непременный атрибут любителей перекинуться в «фараон», руки прижаты к груди.

Откуда-то из темноты появилась какая-то собачка и приветственно замахала мне хвостом, и не успел я подняться на крыльцо, как Крамер был уже на ногах и, радостно улыбаясь, распахнул входную дверь.

— Привет, сынок, заходи давай. Сейчас закончим тур, тогда и поболтаем.

Лысого парня звали Юк, другого Стоуни. Когда-то в стародавние времена эти ребята все вместе работали на моего деда, пока их не списали в утиль. Не проходило ни одной недели, чтобы эти заядлые картежники не собрались на игру, и действо это с годами превратилось в нерушимый ритуал. Однако я был для них чем-то новым, человеком со странностями, и являл собой олицетворение старого мира, который они лелеяли в своей старческой, поросшей мхом памяти, и целый час мы проболтали о «Баррин индастриз», и только потом Стэнли Крамер подошел к делу.