Анастасия Калько - Сентябрь в Алустосе

– Это ее проблемы, а не мои, если ей одного парня мало, – начал злиться Морской, – я ей в этом ничем помочь не могу. Но не ожидал от тебя такой реакции… Тем более, что мне оправдываться не в чем.

Его глаза блеснули сталью, и Вероника запоздало вспомнила, что перед ней – Витька-Святоша, человек, которого знают и боятся далеко за пределами его родного города. И на сколько хватит его терпения? До сих пор Морской при ней не становился "Святошей", и она в пылу гнева забыла о его второй ипостаси. Да, она знает его как Витю – но другие люди, и их больше, знают именно Витьку-Святошу… И если тигр позволяет гладить его по голове и щекотать под шейкой, все равно, наверное, пинать его или дергать за усы не стоит. Но как стерпеть и смолчать сначала Глафиру, а теперь еще и эту зубастую кобылу?

– Ника, – взгляд Виктора снова потеплел, – да зачем мне нужна эта особа? Эта ряженая вертихвостка, которая и в подметки тебе не годится! Ты могла бы больше мне доверять и знать, что когда ты рядом, я даже Мисс Вселенную в упор не замечу.

– Я видела, как она к тебе прижималась, – тихо сказала Вероника, – а тебя это как будто забавляло и тешило твое мужское самолюбие: "Ого, какой я крутой, все бабы от меня без ума". Я это выражение лица хорошо знаю…

– С таким же успехом она могла бы флиртовать с Атлантом у Эрмитажа, – Виктор отодвинул лэптоп. – И вообще, я уже сказал: оправдываться мне не в чем. Если эта аферистка что-то себе возомнила – ее проблемы, не мои!

Зазвонил его телефон.

– Морской слушает! Да, Андрей Яковлевич, говорите.

Ника отошла. В гостиной было большое, от пола до потолка, зеркало. Девушка посмотрела на себя и увидела усталую женщину в ярком топе и блестящих брюках, уже без макияжа и с усталым лицом. А в коротких волосах у висков появились первые седые ниточки. Голова отяжелела от музыки, громких голосов, духоты в клубе и смеси запахов алкоголя, закусок, маринадов, парфюма и скандалов.

Сунув ноги в удобные балетки и прихватив с собой сумку, Орлова вышла из номера, видя, что Виктор занят разговором со своим начальником службы безопасности и забыл о ней. Надо проветриться перед сном, а заодно и успокоиться. А то так они и поссориться могут. Да, глупо было ревновать Виктора к этой крикливой, стервозной и вульгарной бабе. А вот поди же, зацепило!

***

– Вы не можете вот так взять отказаться! Вы же обещали! Вы мне заплатите неустойку! Я с вас по суду стребую!

Парочка на опустевшем ночью пляже явно не предполагала, что рядом на парапете сидит Вероника, и они устроились как раз неподалеку от нее.

Нагулявшись по набережной, даже ночью оживленной и расцвеченной всеми огнями, Ника решила найти более или менее тихое место и подышать свежим морским воздухом, а не приевшимися за день курортными ароматами… И вот пожалуйста! Даже сюда уже добрались, а она специально искала местечко на отшибе. И голоса она узнает!

– Требуйте, – ответил Наум, – требуйте на здоровье. Но договор мы еще не заключали, и у меня перед вами никаких обязательств нет. А ваши доказательства родственных связей со Степновым-Морским не убедят даже солдат Урфина Джюса. Если то, что я видел – все, что у вас есть, то я не хочу выглядеть смешно, когда приду в суд с такой, простите за экспрессию, туфтой. Да и еще, мне не понравилось два раза за вечер разруливать устроенные вами скандалы.

– Туфта?! – Розалия поперхнулась от возмущения и закашлялась. – Да как вы смеете?! Учтите, я ничего не забываю и не прощаю. Вы хорошо подумали?

– Очень хорошо, – щелкнула зажигалка. Потянуло дымком "Кэптен Блэк".

– Ладно же, – негромко и почти весело сказала Розалия. – Я не расстроена. Я легко найду другого адвоката, который не откажется от дела, которое сделает ему имя. И не "кинет" меня. А вас я уничтожу. Так и знайте. Я! Вас! Уничтожу!

– Займите очередь. Таких желающих знаете, сколько? – хмыкнул Наум. – В первую тысячу вы уже не попадете. И в пятую – тоже.

– Очень повезет, если вам доверят защищать алкаша, побившего жену, или бабку, ворующую соседские простыни с веревки в коммунальном дворе!

Наум откровенно посмеивался, слушая угрожающее шипение Розалии и невозмутимо курил.

– Вы в последний раз отдыхаете в приличном месте и тусуетесь в клубе! Вам и койка в курятнике непозволительной роскошью покажется!

– Я на койках в курятнике свое уже отночевал… Не худший вариант, кстати. А вот вы, сударыня, если не оставите этот спектакль, можете оказаться на куда менее приятном ложе… Знаете ли, я от клиентов своих наслышан, как неудобны тюремные нары.

– Кто надо мной смеётся, потом горько плачет, – процедила Розалия. Ника не видела их, но готова была поручиться, что дамочка ощерила все свои зубы, как крокодил. – И даже дружба с этим бандюгой вам не поможет на этот раз…

– Ого! – присвистнул Наум.

– Я называю вещи своими именами! Да, бандюга, которому на зоне уже давно прогулы ставят! В "Черном дельфине"!

– Розалия Михайловна, лучше остановитесь. Пока не наговорили СЛИШКОМ много лишнего…

– А, вы боитесь его гнева? Лучше бы меня боялись! К вам больше ни один приличный клиент не обратится, вы без штанов останетесь, бутылки будете собирать! И ваша подружка тоже пожалеет, эта, так сказать, журналистка! Я ей еще припомню, как она чуть не подняла на меня руку. И мне плевать, с кем она тр…ся. Хоть со всем бандитским сходняком! Она тоже поплатится! Будет блицы в "Срочно в номер" строчить и получать три копейки! В последний раз спрашиваю: вы не передумаете? От вашего ответа зависит ваша судьба и карьера этой борзописицы…

– Сударыня, – ответил Наум, – я уже сказал: отжимать государственное достояние по липовым документам я не намерен. И выбивать из городских властей отступные – тоже. Мне доброе имя тоже важно. Не все продается и покупается. Могу посоветовать вам другого юриста. А могу и к хорошему врачу устроить… К психиатру или наркологу. И мой вам совет: если вы сейчас начинаете бракоразводный процесс и намерены предстать на нем потерпевшей стороной, то последите за своим поведением. Если ваши перформансы в боулинге попадут в интернет, то это будет такой диссонанс с задуманным вами образом оскорбленной в лучших чувствах жены и нежной матери! С одной стороны вы оберегаете свое дитя от тлетворного влияния богемы, а с другой – зажигаете в клубе так, что, так сказать, хоть святых выноси…

Розалия ответила не сразу.

– Это… – она закашлялась. – Это был эпизод. Единственный… Я просто сорвалась. Один раз…

– А суду будет достаточно один раз увидеть подобные фото или видео, чтобы усомниться в вашем образе кроткой страдалицы. Да еще если узнают, с кем вы прикатили в Алустос! Вы не можете терпеть похождения своего мужа с натурщицами, но на глазах у ребенка веселитесь с молодым человеком весьма специфического вида. Очень похож на тех, – не удержался адвокат, – которые зарабатывают на жизнь, поигрывая мускулатурой перед состоятельными дамами постарше.