Асклепий Голубец - Меценат

– Майор, да ты чё? Мы же с Емельянычем верные с-семьянины. Да как можно?

– Ладно, Кретинин, не заливай, знаю я вашу мужскую верность. Ты лучше скажи, откуда бабочки прилетали?

– Да все оттуда. Из цветочных клумб.

– Понятно. И они же навели.

– Да какое «навели»! Это их Бабка Ежка нам выдала. А у Бабки Ежки все девочки – родня, и через ее контроль, скажем даже, мультифильтровальную сеть, ни змея не проползет, ни бронепоезд не промчится. Там такой у нее но пасаран стоит – так что мы ей доверяем, как подтверждает наш многострадальный парильный стаж…

– А расскажите нам, господин Кретинин.., – начал было Константин, но Санек его перебил:

– Костян, не изобретай велосипеда. Я здесь все прошерстил – чисто. И, увы, снаружи тоже чисто. Всю ночь шел привычый предновогодний ливень, и даже то, что могло бы оставить следы, смыло, как в Кретининских независимых туалетах.

– И все-таки, пусть теперь мне расскажет: не было ли чего подозрительного в поведении Мерзавкина, то есть, господина Мерзликина, может, он чего-то боялся?

– Да ничего он не боялся. Был как всегда: пил, жрал, ржал. Парился мало, но в бассейн плюхался. И щупал баб.

– А как он пропал?

– Непонятно. Был-был, потом – раз! – и нету.

– А кто-нибудь из вас во время его исчезновения никуда не отлучался? Может, обслуживал кто вас, может, домработница или сторож?

– Да никто нас не обслуживал, кроме наших красавиц. И ворота заши-ши-шифрованы. И собак нет. И машины, и байки здесь не проезжали, даже если мы их бы не за-заметили – застряли бы в грязи по самый хвост. Асфальта-то тут до сих пор и нет. А обещали, сволочи. А если обещали, зачем я буду за свои кровные его проложить…

– То есть, Вы хотите сказать, что неожиданно пропавший испарился прямо из ваших тесных дружеских объятий?

– Ну да. Был-был, ел-ел, а потом – трык! – и куда-то побежал. И исчез прямо в п-п-по-оростынях…

– А что Вы имели в виду под словом «трык»?

– Да не знаю. Подумалось, что «трык».

Райкин за рукав потянул Константина в сторонку:

– Костян. что ты к нему привязался? Трык, не трык – видишь, у человека голова болит, ему похмелиться надо. Да и я б не отказался, чтобы сонливость сбросить.

– Видишь ли в чем дело, – затеребил левое ухо Константин (что означало математический анализ свершившихся событий), вот если применить метод свободных ассоциаций (да, Фрейд; но я и у Фрейда кое-что взял для своей рациональной психологии!), то спонтанно выскочившее слово «трык» здесь имеет важное значение! Тебе хорошо знакомо это слово. У нас оно было на слуху, когда мы все работали на Базе вместе с Митрофанычем. Когда он говорил слово «трык»? Во-от: когда рассказывал, как его опять настигла врасплох фобическая диарея. А здесь мы имеем что: Мерзавкин «ел-ел, а потом – трык». Предположим, что у него характерно (от пережора) забурлило в животе. Кретин это услышал, и у него это отложилось в подсознании. И, если действительно у Мерзавкина возникли непреодолимые позывы (а он, судя по интерьерам, эстет), он должен был просто спасаться бегством. чтобы не опозорить себя и не испортить аппетит собравшимся. А так как предбанные туалеты, что как в компасе по четырем сторонам света, оказались по воле случая не слишком далеко от пункта питания или заняты. Значит, он должен для утилизации искать другое и, по-видимому, более отдаленное место. Но поджимает! А значит, медлить нельзя и переодеваться некогда. К тому же, разогревшись после парной, выскочить в простыне на свежий воздух не составляет труда. Скажите, господин Кретинин! Кретинин, Вы где? А, опохмелиться сходили. Ну, это свято. Так вот. Скажите: у Вас на дачном участке есть надворный туалет?

– Обиж-жаешь, командир. – Кретинин уже почти не стоял на ногах. – Ну, конечно! И надворный, и задворный – все есть. Да ты иди сюда! Гля, сколько их здесь. О, было четыре, а стало восемь … Размножаются… Выбирай любой, какой тебе улыбается…

– Кретинин! Мне туалет нужен для другой цели.

– А для какой? Хочешь купить? Так не продается…

– Не хочу. Мне его осмотреть надо.

– И чего ты там хочешь увидеть? Да ладно, ладно, он во-он там. Но я не пойду. Вернее, не дойду. Я пошел баюшки, а вы уж лучше как-то сами. Я вам доверяю, твою мать, – хозяин ударился о дверной косяк и, челночным бегом достигнув софы в одной из комнат отдыха, рухнул поперек софы и отсекся от окружения.

«Надворный» тулет был построен в стиле «Ретро», похоже, еще при прошлых хозяевах и никакими признаками не убеждал, что кто-то в него заходил или не заходил в последние несколько дней. Грязь от дождя это убийственно подтверждала. В самом, так сказать, помещении, валялись потускневшие осенние листья, которые чьи-то ноги принесли сюда и затоптали в неизвестный период.

– Да, в это очко Мерзавкин провалиться никак не мог, слишком узко, – разочарованно промолвил «Коломбо». – Хотя, постой. Я кое-что увидел: свежая грязь на пороге.

– Да это я, – смутился Санек. – Вы там пока любовались обстановкой…

– Нет, Александр, тут что-то не то. А ну, принесите-ка мне что-нибудь подстелить и что-нибудь вроде отвертки или гвоздодера. И перчатки. Лучше рукавицы.

Райкин зашлепал в дом, а Константин с Саньком остались созерцать дырку. Райкин пришлепал назад и протянул все, как просили.

– Надо же, Андрей, не прошло и пяти лет, как ты стал отличать гвоздодер от хоккейной клюшки. Если так и дальше пойдет, годика через три сможешь сам забивать гвозди. А теперь дай мне свою маску. Да не волнуйся, не обслюнявлю – я поверх своей надену, как твой дед из электрички. Все-таки индивидуальные средства защиты дыхательных путей – хорошее изобретение!. И многофункциональное, ух, – поднапружинился Константин, и доска с очком легко спрыгнула с устоявшегося места от одного лишь прикосновения гвоздодера. Под ней на глубине метра полтора красовалась обнаженная многолетняя гадь и испачканная нечистотами простыня, из-под которой торчала пухлая кисть мертвеца.

– А вот теперь без официальной части уже не обойтись. Александр, вызывай своих полицаев. Придется им рассказать все (ну, можно без интимной части про монаду; а можно и с ней – все равно обижаться уже некому). Заодно закинем и про дом этого Бреха.

– Пропали наши денежки! – расстроился Райкин.

– Да не переживай! – успокоил Санек. – Остается еще вдова Мерзликина. У нее явно в запасе миллиончиков пятьдесят еще есть. Ей же интересно будет узнать, кто утопил ее мужа. Заодно можно намекнуть, что, мол, если не найти убийцу, ее может постичь подобная участь. Она, хоть баба и крепкая, возможно, самой смерти и не боится, но смерть для нее должна быть красивой, а не последние часы в чане с г.., да еще с чужим. Если даже не так – Коломбо ее убедит. Он же рациональный психолог! Так что, заказ обеспечен. А мы уже себя отчасти проявили – мы же нашли тело.