Николай Шахмагонов - Месть рогоносца

Хрусталёв, видимо, отвлёкся от мыслей о своих проблемах, потому что спросил с удивлением:

– Вы, дорогой мой, психолог или частный детектив? Я к вам не как к психологу пришёл, а как к сыщику, который может помочь. А это всё слова. Так, как говорит священник, не бывает. Вот скажите, у вас в семье именно так, как он учит?

– Не обо мне речь, – поспешно сказал я и вернулся к изначальной теме разговора, подумав, что со своими нравоучениями я обратился не по адресу, поскольку тут нужна конкретика, а не слова, пусть даже мудрые.

Хрусталёв молчал, ожидая моего ответа, но я повторил лишь сказанное им самим, облекая всё в форму вопроса:

– Так вы хотите припереть к супругу свою к стенке и таким образом решить дело?

– Дорогой мой, – повторил он, видимо, излюбленную фразу, – Я же не прошу у вас совета, как поступить с необходимыми мне фактами. Я прошу вас их добыть, за что заплачу. А уж я решу, как распорядиться. Наверное, я сам виноват, что спровоцировал вас на обсуждение данного дела. Я прошу помочь добыть нужные мне факты. Поможете? Мне нужно, чтобы вы засняли встречи, записали разговоры.

Я поморщился, но что ж, не надо было идти в частное агентство, если одни заказы нравятся, а другие кажутся несколько неэтичными, как и тот, что пытался сделать мне Хрусталёв.

Пока ещё не объявляя о своём согласии, я проговорил, как бы рассуждая с самим собой:

– Кое-что из необходимой аппаратуры я прихватил с собой на всякий случай. Мало ли, вдруг понадобятся? – и повторил: – Только на всякий случай. Работать я не собирался в отпуске.

Хрусталёв несколько приободрился, а я задал ему вполне резонный вопрос:

– Но как же я буду следить, если ваша жена меня знает в лицо, да и многие в городе знают. Ведь я ж в этом городе частенько бывал и раньше и даже несколько лет в школе здешней учился. А сотрудников у меня здесь нет, таких, которые могли бы выполнить кое какие задания, хотя бы даже по слежке. И никаких зацепок. У вас есть хоть какие-то конкретные факты? Ну, хотя бы, где и с кем Инна Аркадьевна прежде любила проводить время? Это хотя бы вам известно?

Хрусталёв наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, но не вспомнил и огорчённо проговорил:

– Увы, нет, ничего мне не известно. Прежде и предположить не мог, что это понадобиться. Когда бы знал, может, и к вам не обращался. Сам разобрался бы. Сам проследил.

«Резонно», – подумал я и пояснил ему:

– Понимаете, чтобы выполнить подобный заказ, мы устанавливаем наблюдение за домом, слежку организуем. И делает это, как правило, хочу ещё раз заметить, не один человек. Вызывать же сюда кого-то из сослуживцев дорого.

– Я же сказал, заплачу столько, сколько нужно. Пусть вас финансовый вопрос не волнует. – и повторил – Это, простите, моё дело. А ваше – выполнить заказ. Ну а если кто приедет, то, как дело закончите, такой отдых организую! Рыбалку, да и прочее всякое-разное. Места то знаете, какие здесь. Валдай. Рай земной. А у нас базы отдыха по самому высшему классу есть. Уж вы мне поверьте.

Я прикинул, что отдых, тем более нынешним жарким летом, весьма и весьма благоприятствующим этому, может вполне заинтересовать закисших в городской жаре сотрудников агентства.

– Хорошо. Позвоню шефу, но не уверен, что он пойдёт навстречу, – пообещал Хрусталёву.

– Вы уж постарайтесь, а то мне хоть в петлю. – с оттенком мольбы в голосе проговорил он. – А то ведь в глазах темно от обиды, а она всё повторяет – ревность, мол, заела, слепая ревность. Ревнив, не спорю, но ведь как тут не ревновать?

Он помолчал, а потом вдруг в глазах его точно огонь сверкнул, и я услышал:

– Поймать бы мерзавца, который её охмурил.

Вспомнив его рукопожатие, и ещё раз оценив крепкое телосложение, я подумал, что действительно кому-то может несдобровать, а потому сказал твёрдо:

– Если и возьмусь за ваше дело, то с одним неукоснительным условием – никаких разборок!

– Не будет разборок, – сказал он и, хоть и нехотя, но прибавил, – Обещаю. Да и вообще меня здесь слишком хорошо знают. Сам заинтересован, чтобы всё осталось строго между нами.

– Так-то лучше, – кивнул я.

И всё же не лежала у меня душа к этому делу, не знал тогда почему, но не лежала. Единственное, что заставляло подумать о необходимости помочь этому человеку, так надежда на сохранение семьи. Хотя в такую возможность я, признаться, совсем не верил. Впрочем, Хрусталёву, вероятно, виднее. Несомненно, он хорошо знал характер своей жены, потому и уверен был в том, что она одумается, если фактами к стенке припереть. В конце концов, он далеко не последний человек в городе. Должность весьма приличная, ну и достаток и всё такое. А что у неё там? Не шалаш ли, как говорят, в котором современным барышням уже не рай на постоянной основе, а временный такой маленький раёк, пока страсти играют необузданные.

Захотелось в какой-то момент прояснить некоторые вопросы. Почему, к примеру, не уходит, если полюбила и почему боится разоблачения? Может, опасается, что сам Хрусталёв возьмёт да подаст на развод?

– Скажите, только честно, – попросил я. – Вы Инну Аркадьевну, действительно сильно любите?

Он ответил не сразу, но ответил так, что я понял, что ответил вполне искренне:

– Люблю! Иначе бы не обращался к вам, не срамился бы, – сказал он с надрывом и прибавил вполне резонно: – Иначе бы подал на развод – и дело с концом.

«Да уж, срам немалый, – подумал я, – установить слежку за женой, да ещё платить за это деньги. С другой стороны, что делать, если боится потерять её и не может найти никакого выхода. Смириться? Позволить гулять, пока не нагуляется? Нет, это просто невозможно. Вряд ли кто-то сможет подобное выдержать. Это что же, как в давние времена Нарышкин? Но так он терпел, потому, что его сделал рогоносцем император. Там другое и времена другие. А как бы я поступил? Я бы в любом случае развёлся и постарался всё забыть как кошмарный сон».

Частенько мне приходилось задумываться над подобными делами. Скорее мог понять и оправдать женщин, обращавшихся с таковыми просьбами, нежели мужчин. Уж коли ты мужиком родился, так наведи сам порядок в семье, сделай так, чтоб жена на сторону не смотрела, а коли она такова, что не может без этого, брось её и забудь.

Так думал я, но понимал и другое – нельзя мерять общей меркой человеческие отношения.

Ну и размышлял: «Что же мы имеем? Поздно приходит, иногда дома не ночует и старается избегать близости? Такие аргументы не выставишь. Но, наверное, он всё-таки прав – она изменяет, причём совершенно беспардонно и бессовестно».

Вслух же сказал:

– Ничего не могу обещать, но помочь попробую. Всё будет зависеть от разговора с шефом. Завтра позвоню ему и попрошу помощи, а тогда уж сообщу вам своё решение.

– Спасибо, – сказал Хрусталёв и, уже покидая квартиру, в дверях столкнулся с Кудрявцевым.