Николай Шахмагонов - Месть рогоносца

– Не помешал? – спросил тот.

– Нет-нет. Мы уже закончили разговор, – ответил Хрусталёв и, ещё раз поблагодарив нас обоих, пошёл к лифту.

– По твоей части что ль приходил? – поинтересовался приятель, когда мы остались одни, и, заметив, что я не спешу с ответом, тут же прибавил: – Не хочешь, не говори…

– Ты же знаешь, вопрос деликатный, – сказал я. – К тому же он ведь твой начальник.

– Жалко мужика, – вздохнул Кудрявцев, – на работе у него тоже что-то не ладиться. Как ни зайдёшь, сидит хмурый, задумчивый. Видно, ревность гложет.

– А ты откуда знаешь, что так его огорчило?

– Чай не в столице живём. Все на виду и всё про всех известно. И про Бориса Петровича давно уже разговоры шли. Я хоть и не принимал в них участия, сторонился, поскольку сплетен не люблю, но кое-что краем уха слышал. Говорили многие, мол, загуляла у нашего шефа красавица жёнушка, крепко загуляла.

– С кем?

– Откуда мне знать? – пожал он плечами.

– А кто-то может подсказать, как ты думаешь? – попытался выяснить я хоть какие-то моменты и пояснил свой интерес: – Неохота мне за это дело браться. Ну уж если возьмусь, хотелось бы обойтись без всяких обычных наших методов, которые не слишком одобряю.

– Значит, всё-таки попросил, – проговорил Алексей, – я понял, что попросит, когда работой твоей интересовался. Эта работа много разговоров и острот вызывает. Даже слух прошёл, что ты не просто так приехал, а по вызову жён наших пилотов. И теперь – всем крышка: всех на чистую воду выведешь. И не каждому понятно, что это глупые шутки.

– Стал бы я пилотов на чистую воду выводить… Мужская солидарность бы сработала, – посмеялся я. – Ну и как в такой обстановке я смогу ему помочь? Попробуй-ка теперь проследи?! Нет, не буду отпуск на эту чушь тратить, – решительно заявил я приятелю.

– Для Хрусталёва это не чушь и вопрос не пустяшный, – возразил Алексей. – Такая семья была, такая пара они с Инной Аркадьевной. Любо-дорого смотреть. А теперь мужика не узнать. Да ты что, не понимаешь, что ль? Или никогда не приходилось ревновать?! Помню, как в школе ты не одному ухажёру нос расквасил за свою Наташку. Хотя там и ничего не было. Но расквасил так, ни за что, по подозрению.

– То было в детстве, – улыбнулся я.

– Да ладно, в детстве, – передразнил он. – Ты б и сейчас не сдержался, если что. Недаром тебе службу оставить пришлось. Я понял, что где-то перегнул палку. Так ведь?

– Не совсем, – уклонился я от прямого ответа.

– Да слышал я, слышал. Дыма ведь без огня не бывает.

– Там разные были причине, – проговорил я. – Да и сокращения пошли. Придумали же демократы… Мол, теперь в армии следственные органы не нужны. Теперь свобода. Дисциплинарные батальоны расформировали. Все, мол, теперь пушистые без советской то власти. Свободу, свободу дать надо. Вон один певец так от свободы ошалел, что орёт со всех подмостков, как он свежий ветер давно хотел. Зоофил.

– Ладно. Не будем ворошить твои дела. Помню, сам говорил, что по горячности твоей конфликт вышел. Так ведь и Хрусталёв мужик-то горячий и резкий.

– Не заметил, – удивился я.

– Это он сейчас каким-то пришибленным выглядит. Перед тобой так себя вёл. Очень хочет, чтоб ты помог, вот и прикинулся тихоней. Впрочем, действительно в последнее время какой-то надломленный. Но прежде был крутым начальником. Спуску разгильдяям и бездельникам на службе не давал.

Я пожал плечами, а приятель мой неожиданно попросил:

– Слушай, может всё-таки попробуешь помочь? Ведь отличная была семья до самого недавнего времени, – снова сказал он: – И детишки славные. На глазах же у меня растут.

– Завтра решу, – пообещал я и спросил: – Кстати, ты о школе упомянул. Из одноклассников наших видишь кого?

– Многие разбрелись. Ты ж после восьмого класса в суворовское подался, а другие – кто в ремеслуху, кто в техникум. Немногие остались из тех, с кем ты учился. Иль гульнуть решил? Они ж теперь для нас с тобой вешалки старые. Ба… Совсем забыл. Наташка то твоя здесь. Вернулась недавно из дальних странствий.

– Что ж ты сразу не сказал?! Что ж и она старая вешалка? – с некоторой обидой поинтересовался я, покосившись на Алексея. – Вот уж во сто никак не поверю.

– Она нет… Ещё краше стала.

– Кто муж то у неё? – спросил я.

– Развелась она с ним, кажется. Так во всяком случае слышал. Так, что какая теперь разница, кем он был.

– Развелась? Неужели? Ты её видел? Расспрашивал? Что случилось? Почему развелась? – забросал я вопросами.

– Ну как такое спрашивать можно? – развёл руками Алексей. – Неловко. Да и виделись мы мельком. Сказала, что не захотела в хохляндии оставаться, когда всё в тартарары полетело, вот и вернулась. А муж вроде как прижился там при новой власти. Живёт теперь она в своём старом домике, тебе известном. Раньше чисто дачное место, ну, когда мы в школе учились, а теперь почти окраина. Родители здесь осели, даже вроде как квартиру где-то в центре получили. А она дачу предпочитает.

– Боже мой! – воскликнул я. – Надо же… Давно вернулась то? Почему же ты не сообщил?

– Ты, почитай, года три здесь не показывался – все по санаториям мотался. Вот в эти годы – точно не помню, когда – и вернулась. А встретил её не так давно. О тебе спрашивала, о школе вспоминали.

– А что обо мне спрашивала?

– Ну что можно спрашивать-то при короткой встрече? Так, самое общее. Как, мол, поживаешь?

Но я слушал и не слушал, повторяя:

– Развелась, надо же, развелась. А я-то и не знал. Скажи, как её найти, как повидать?

– Как найти? Ты меня удивляешь. Или адрес забыл? – удивился приятель, – Говорю ж, в том, в дедовском домике поселилась, как вернулась. Там и живёт.

– Ах, да, конечно. Адрес. Да я без адреса дом этот найду с закрытыми глазами. А удобно в гости заглянуть? – с волнением спросил я: – Как думаешь, удобно?

– Отчего же старому приятелю и не заглянуть?

– У неё кто-нибудь есть, не знаешь? – поинтересовался я с замиранием сердца и дрожью в голосе.

– Ха-ха, а говоришь ревность – пустяки, – заметил Алексей. – Вон как разволновался! Есть ли кто у неё? – переспросил он. – У всех кто-то есть. Хотя бывает, что и нет, – загадочно проговорил он, возможно, чтоб немного меня подзадорить.

Он ведь совсем не одобрял мой очень давний мой поступок в отношении Наташи. Даже осуждал меня.

– Говори же! – вскричал я в волнении. – Не томи, – и прибавил недоверчиво: – Может ты сам к ней…

– Да-а, нужно ж такое придумать! – перебил он. – Умнее не найти. Повторяю, один раз её видел. А у меня этакого добра всякого вполне хватает, чтоб за школьными подругами гоняться. Школа позади и всё, что там было, для меня святое, – и вдруг прибавил: – А ты проследи, используй свою специальность, так сказать, в личных целях.

– С ума сошёл, – отмахнулся я.