Джеймс Чейз - Честнее не бывает

Внимательно посмотрев на меня, Дженни беспомощно пожала плечами.

– Ах вон оно что. Взгляните на горожан. Серое платье – это мимикрия. Помните, я попросила вас надеть джинсы и толстовку? Нужно одеваться согласно своей роли.

– Да. – Я понял, о чем она. – Спустя восемь дней я начинаю видеть всю картинку. Вы и правда думаете, что этим людям можно помочь? Нет, погодите. Я же сказал, что начинаю видеть картинку. Ваши подопечные – обычные попрошайки. Постоянно что-то выгадывают. Только и умеют, что брать. Разумно ли тратить на них столько сил? У вас не складывается ощущения, что вы бежите вверх по эскалатору, который едет вниз?

Подумав, Дженни тихо ответила:

– Ну, кто-то должен этим заниматься. Одному из пятидесяти действительно нужна помощь. Если смогу ему помочь – значит работаю не напрасно.

Прибыл наш автомобиль. Я расписался в договоре, и мы уехали из города.

Ресторан «Плаза» стоял на склоне холма с видом на огни Люсвилла. Роскошное, дорогое заведение с приличной кухней. Оркестр исполнял негромкий свинг. Народу было множество. Тучные мужчины преклонного возраста и заплывшие жиром дамы старательно перекрикивали друг друга. В общем, все как в Парадиз-Сити.

За едой разговор особенно не клеился. Думали про испорченную машину, про Жупела и беспросветную жизнь Люсвилла, но держали эти мысли при себе.

Когда я отвез Дженни домой, на часах было 23:00.

Она поблагодарила меня за приятный вечер. По глазам было видно, как она встревожена.

– Ларри, будьте благоразумны. Прошу, поезжайте домой.

– Я об этом подумаю. Давайте как-нибудь повторим. – Я коснулся ее руки. – В следующий раз повеселимся на славу.

От Дженни я поехал в гостиницу. Переоделся в толстовку и джинсы. Спустился в фойе и спросил грустного цветного паренька, как мне искать Десятую улицу. Он посмотрел на меня так, будто я спятил. Я повторил вопрос, и он ответил, что дотуда полчаса пешим ходом. Начал было рассказывать дорогу, но я не дослушал. Вышел в жаркую, припорошенную цементной пылью ночь и поймал такси.

В 23:35 я был на Десятой улице. Расплатился с таксистом и пошел по тускло освещенному тротуару, уставленному мусорными баками. Смрад стоял такой, словно в каждом баке было по гниющему трупу.

По улице слонялись люди – в основном пожилые пьянчужки, старухи, бездомные. Я прошел чуть дальше, и картина изменилась. На грязном тротуаре появились едкие белые лужицы: отражение неоновых огней. Я сдвинулся в тень и продолжил путь мимо сомнительных заведений, стриптиз-клубов, порнокинотеатров, кафе и баров. Эта часть города была наводнена молодежью. Длинноволосые парни и девчонки распутного вида бесцельно шатались по улице и горланили. Почти у всех были транзисторы. Из динамиков гремели зубодробительные поп-мелодии.

Я прошел еще дальше и увидел мерцающую вывеску: «КАФЕ „У СЭМА“».

Держась в тени, миновал кафе.

Возле здания рядком стояли восемь мотоциклов: блестящие мощные «хонды». На рулях висели защитные шлемы. В кафе было полно молодежи в модных шмотках. И там было очень шумно.

Я дошел до конца улицы, развернулся и направился обратно. Проходя мимо темного зловонного подъезда, шагнул внутрь. Оттуда мне было видно кафе. Прислонившись к стене, я ждал. Тлевший внутри гнев обратился в лесной пожар. Я все думал о гудроне на карточках и о своей машине.

Около полуночи публика высыпала из кафе на тротуар. Подростки с криками забегали по улице. Следом вышли восемь парней щеголеватого вида. Жупел был у них за главного.

Все были одеты одинаково: желтые рубашки, отороченные мехом штаны и широкие шипастые ремни. Усевшись на «хонды», парни надели шлемы. Ночь разорвал дьявольский рев моторов. Мотоциклисты умчались прочь с таким грохотом, словно началась Третья мировая война.

Я запомнил номер «хонды» Жупела, а потом вернулся к началу улицы, сел в то же самое такси и поехал в гостиницу. Растянулся на неудобной кровати и принялся ждать. Выкурил бессчетное количество сигарет. Пожар внутри меня разгорался все сильнее. Около трех ночи я встал с кровати и тихонько спустился в фойе.

Дежурный администратор крепко спал. Я вышел на душную улицу и отправился искать такси. Пришлось шагать до главной улицы. Водитель дремал за рулем.

Я велел ему отвезти меня в Лексингтон. Поездка заняла минут десять. Люсвилл погрузился в сон, и дорога была совершенно свободной.

Возле нужной улицы водитель остановился.

– Не уезжайте, – попросил я. – Скоро вернусь.

Думаю, на таких улицах крысы плодятся особенно хорошо. По обеим сторонам дороги – многоквартирные дома со старомодными пожарными лестницами, такие высокие, что неба почти не видно. Повсюду смердящие мусорные баки, тротуар завален обрывками газет, а в сточной канаве – использованные презервативы и гигиенические прокладки.

Шагая по тихой пустынной улице, я добрался до здания с табличкой «245». Логово Жупела. Увидев у бордюра блестящую «хонду», я остановился и взглянул на номерной знак.

Вот она, Жупелова гордость и отрада.

Оглянувшись, я убедился, что свидетелей нет. Разве что тощий шелудивый котяра, да и тот шмыгнул в переулок.

Я завалил «хонду» набок и открутил крышку бензобака. Когда вокруг мотоцикла натекла порядочная лужа, я отступил, зажег спичку и бросил ее в бензин.

Следующим утром по пути на работу я зашел в скобяную лавку и купил черенок для тяпки. Принес его в кабинет и поставил сбоку от стола – так, чтобы не было видно, но я мог бы схватить его одним движением. Решил, что такая штуковина мне не помешает.

Около десяти в кабинет влетела Дженни в своем сером платье, зажав в руке желтые формуляры. Даже не верилось, что с этой же дамой я вчера сидел в ресторане.

Она еще раз поблагодарила меня за ужин и спросила, хорошо ли мне спалось. Я соврал, что хорошо, хотя на самом деле почти не спал. Дженни глянула, чем я занят, и на лице ее мелькнуло удивление: ведь сейчас я был только на третьей букве алфавита. Я не собирался рассказывать, что Жупел угробил всю мою работу. Потом Дженни ушла.

Навострив уши, я колотил по клавишам пишущей машинки.

Часов в одиннадцать объявился Жупел, а с ним – семеро дружков. Они пришли так тихо, что застали меня врасплох. А ведь я их ждал и прислушивался очень внимательно.

Если бы не садистская страсть к выпендрежу, Жупел не оставил бы мне шансов. Его подвела уверенность в собственных силах. Тем более что за спиной у него было семеро крепких парней.

Встав перед столом, он злорадно смотрел на меня. Его крошечные глазки лучились злобой и ненавистью.

Он начал медленно снимать ремень.

– Ну что, Дешевка, пробил час расплаты.

К этому моменту я уже совладал с шоком.

Если бы Жупел вошел в кабинет, размахивая ремнем, я не успел бы среагировать. Но ему хотелось посмотреть, как я буду молить о пощаде.