Сергей Мартин - Кукловоды

–– Лицо не трогайте. Товарный вид попортите, – руководил экзекуцией мужик. Минут через пять, когда Катя уже не сопротивлялась, а только стонала, он резко приказал. – Хватит! Сломаете куклу, что за веселье будет? Кобылка теперь присмиреет. Дай–ка пойла, Валерик.

Валерка протянул ему откупоренную бутылку, и мужик, присев на корточки над Катей, перевернул её на спину. Взяв Катю за волосы, он приподнял ей голову и сказал, приложив горлышко к губам:

–– Пей, рыбонька, пей. Ты же больше не будешь брыкаться?

–– Не бу–ду… Не бей–те меня… – с мольбой прошептала она.

–– Хо–ро–шая девочка. Ну, выпей и расслабься.

От парализовавшего страха и абсолютной беззащитности Катя не сопротивлялась и выпила с полбутылки, давясь и кашляя. Потом мужик поднял её на ноги и стал снимать с неё сначала майку, потом юбчонку. Вадик стоял в столбняке, во все глаза следя за происходящим, и его сердце лихорадочно билось от возбуждения, когда незнакомец медленно, словно смакуя, стал стягивать с Кати трусики. Они соскользнули к её ногам, и она стояла перед мальчишками голая, даже не пытаясь прикрыть руками большие, не по возрасту созревшие, красивые груди и тёмный треугольник лобка. Мужик обхватил её сзади и стал ощупывать своими синими от татуировок волосатыми лапами груди и ягодицы девушки, довольно кривясь в похотливой ухмылке.

–– Вкусная девочка! Сиськи – просто персики! Ну–ка, милка, повернись, покажи нам свои сиси–писи.

Он подтолкнул её вперед, и Катя покорно стала поворачиваться на месте, дрожа от страха и краснея от стыда. По щекам текли слезы, и она судорожно всхлипывала. Несколько минут мальчишки пожирали её глазами, а кто–то, сгорая от нетерпения, спросил нервно:

–– Ну, чего ждем? Кто первым–то будет? Давайте вытянем на спичках?

–– Цыц, щенки! Я сам распечатаю эту п… – с ухмылкой сказал мужик, и его рука, ещё раз ощупав упругую грудь, скользнула по телу Кати вниз, ненадолго задержавшись на лобке. Потискав его, мужик сжал кулак и, демонстративно выставив указательный палец, стал вводить его внутрь влагалища. Катя дёрнулась и вскрикнула, но не посмела отстранить руку. Вадик заворожено смотрел, как по ноге Кати медленно потекла капелька крови, и в фирменных "вранглерах" ему стало тесно.

–– И впрямь – целка! – довольно и притворно удивленно крикнул мужик, вынув, наконец, свой окровавленный палец из девственного тела. – Пора запускать п… в эксплуатацию. Идём, рыбонька, тебя подружка заждалась.

–– Что за подружка? – удивленно спросил Вадик Валерку, шагая вслед за остальными пацанами, которые подхватили Катю и потащили куда–то за котлы.

–– Да мы тут затащили ещё одну сучару. На всех хватит, х… сотрёшь, – ответил тот и похотливо хохотнул.

Они вошли в какую–то подсобку, и Вадик увидел на большом грубо сколоченном из досок столе белеющее в полумраке голое тело ещё одной девочки. Её ноги свешивались с края и были широко разведены в стороны, привязанные к стойкам стола кусками веревок и проводов.

Руки девушки тоже были связаны за головой, а во рту белел кляп из трусиков. Шайка так же обманом заманила её сюда раньше, чем пришли Вадик с Васькой и Катей, и уже приготовила к употреблению, но ещё не тронула.

–– Эту оставим на десерт, – распорядился мужик по–хозяйски, указав на лежащую на столе жертву. – А с тобой, рыбонька, начнём показательный урок.

Он взял девочку за плечи и поставил её на колени, а потом, расстегнув штаны, весело сказал, обращаясь к пацанам:

–– Учитесь, щенки. Сейчас она сделает минет. Это – любовь по–французски. Ну–ка, рыбонька, открой ротик…

То, что увидел Вадик и другие "ученики", было отвратительно, и оттого ещё больше притягивало алчущие взгляды пацанов, кривящихся в презрительных гримасах. В их мозгах словно что–то закоротило, и теперь они видели в Кате не человека, а только лишь игрушку, с которой можно делать всё, что угодно, для удовлетворения самых низменных своих желаний.

Совершив оральный половой акт, бывший "зык" предложил сделать то же самое мальчишкам, которые уже мастурбировали, совершенно ошалев от происходящего. Когда настала очередь Вадика, он дрожащей рукой достал свой набрякший член и ткнул им в губы Кати. Но едва тот коснулся пухлых влажных губ девушки, покорно стоящей на коленях с закрытыми от стыда и ужаса глазами, как тут же сперма изверглась наружу, забрызгав их. Увидев это, он с отвращением содрогнулся, и внезапная ярость охватила мальчишку.

–– Соси, тварь! – закричал он и впихнул свой пенис в её приоткрытый рот. Схватив Катю за волосы, Вадик прижал её голову к себе и стал остервенело конвульсивно дёргаться, инстинктивно подражая своим дружкам. Он долго пытался достичь того первого, непередаваемого словами, ощущения торжества плоти над плотью, но удовлетворения так и не получил. Измучив себя и девушку и не добившись своего, он впал в истерику и стал бить её. Его оттащили от Кати, дали выпить портвейна, а её подняли с грязного пола и разложили на столе, крепко держа за руки и за ноги. Вся шайка облепила девушку со всех сторон, словно мухи сахар, грубо тиская груди, живот и ноги, а потом началось извращённое надругательство. Вадик злобно кривился, слыша крики и вопли насилуемой Кати, и злорадно шипел, сидя в углу на ящике и наблюдая за ее страданиями:

–– Так тебе и надо, сука… Так тебе и надо…

Дикая страшная оргия продолжалась до глубокой ночи. Юные насильники ненадолго прерывались, чтобы отдышаться и выпить вина, и снова принимались терзать девушек, насилуя их во всех мыслимых и немыслимых формах. Жертвы уже не кричали, а только глухо стонали, временами впадая в беспамятство, но их снова приводили в чувство и принимались за ещё более изощрённые издевательства. Незнакомый мужик, "кореш" Валерика, и в самом деле был специалистом по части обхождения с женским полом. За одну ночь пацаны получили столько познаний в сексе, сколько не знали никогда. Потеряв интерес к Кате, уже не реагирующую ни на какие мучения, вся шайка переключилась на более свежую жертву, перенеся её в другой угол на топчан.

Вадик всё ещё был раздосадован своей неудачей, и в нём кипела дикая ненависть к объекту своего фиаско. Воспользовавшись тем, что Катю оставили в покое, он подошёл к столу и долго разглядывал обнажённую, растерзанную девушку, лежащую на столе на боку и поджавшую колени к груди. Её крутые бёдра и соблазнительные ягодицы вновь пробудили в пацане первобытное желание обладать ею, но бесу, проснувшемуся в нем, простого совокупления было уже мало. Он отчетливо помнил, как она дёрнулась и скривилась от боли, когда палец мужика вошел в неё, помнил он и ту первую капельку крови, медленно стекающую по белой гладкой коже бедра…