Сергей Мартин - Кукловоды

–– Всё в порядке? – осторожно спросила его Джеки.

–– Да, милая, – ответил он и спросил. – А у тебя?

–– У меня тоже…

–– Вот и хорошо. Может, хочешь подремать? Нам еще лететь больше часа.

Она согласно кивнула со смущенной улыбкой и, расположившись поудобнее в кресле, склонила голову к заботливо подставленному плечу мужа. Вскоре длинные густые ресницы Джеки опустились, и она попыталась заснуть.

Брандт появился через четверть часа после возвращения Алекса. Он опасливо проскользнул мимо него к своему месту и тихонько уселся в кресло. Больше Алекс не видел на его лице ни наглости, ни похоти до самой посадки самолета в Шереметьево. Брандт буквально выскочил из салона едва ли не первым, поспешно схватив сумку. Его приятели тоже не заставили себя долго ждать и последовали за ним, косясь и оглядываясь на Алекса, словно на бультерьера без поводка. Это развеселило его и он, не сдержавшись, тихонько рассмеялся.

–– Ты почему смеешься, Алекс? – с удивлением посмотрев на него, спросила Джеки.

–– Да так, ничего особенного. Вспомнилось кое–что… Вот мы и в Москве, малышка. Ну, идём. Максим нас уже ждёт, наверное, – сказал он и помог жене подняться с кресла.

Максим Марьин встречал их в зале прибытия. Завидев шагнувшего навстречу друга, Алекс широко улыбнулся и крепко пожал протянутую руку.

–– Ну, здравствуй, Макс!

–– Здорово, Алекс! – ответил Марьин, заключая его в объятия и по– дружески радостно хлопая по спине. – Наконец– то свиделись! – выпустив друга, Максим с искренним восхищением посмотрел на Джеки и с галантностью кавалера взял её за руку. Поцеловав её в поклоне, он сказал: – Приветствую вас, о прекраснейшая!

Марьин неуловимым движением фокусника материализовал из воздуха алую розу и преподнес её Джеки.

–– Это вам, Женечка.

–– О, Максим!.. Спасибо, – ответила она смущённо и благодарно улыбнулась старому и верному другу. – Ты такой внимательный…

–– Ну, что вы. Мы же не виделись полтора года. Я так рад, что вы, наконец, приехали. Какие у вас планы?

–– Мы планов не строили, – ответил Алекс. – Побудем с недельку в Москве, потом поедем в Тольятти. А дальше – видно будет.

–– Что ж, идёмте. Карета подана, – шутливо сказал Марьин, подхватывая их чемоданы и направляясь к выходу.

Когда они уселись в машину и отъехали от здания аэровокзала, Марьин спросил:

–– А что же Фред не прилетел? Я думал, вы будете втроём.

–– Фред "на хозяйстве", – ответил Клёнов. – Кто–то же должен заниматься делами.

–– Жаль. Собрались бы все вместе, посидели бы где–нибудь на природе у костерка, вспомнили старые времена… – мечтательно сказал Марьин и осекся, виновато посмотрев в зеркало и встретившись с укоризненным взглядом друга. Он вдруг вспомнил телефонный разговор с Алексом, в котором тот просил при встрече не касаться больной темы памяти Джеки, ещё не вполне восстановленной после изуверских опытов "доктора Фауста", и поспешил перевести разговор в другое русло, поинтересовавшись у Клёнова: – Вы, конечно, уже заказали гостиницу?

–– Да. Отвези нас в "Гранд–отель".

–– Исключено. Сейчас едем ко мне. И никакие возражения не принимаются, – твёрдо сказал Максим и, подмигнув им, весело рассмеялся…

Кошмарный сон мучил Марину и не отпускал из своих цепких, липких объятий. Ей снилось нечто омерзительное и ужасное. Вот она с Анжелкой бежит по страшной тёмной аллее, а за ними гонятся какие–то отвратительные монстры с клыками, как у вампиров… Они бежали, что есть сил, но их нагнали, и когтистые, волосатые лапы вцепились в них, а клыки вонзились в шеи. Длинные, раздвоенные, как у змей, языки монстров принялись слизывать хлещущую из ран кровь, и собственный жуткий вопль Марины утонул в их ещё более жутком хохоте… Дёрнувшись в конвульсии, Марина очнулась и ощутила себя лежащей на постели, но почему– то совершенно голой и не укрытой одеялом. Ужасно хотелось пить. Губы высохли и потрескались от жажды, будто из неё и впрямь выпили всю кровь. Голова кружилась от слабости, руки и ноги были какими– то ватными и непослушными, и ей с трудом удалось приподняться на локтях и осмотреться. Тусклый свет лампы над дверью едва освещал крохотную комнатушку без окна с окрашенными белой краской стенами. Она была настолько мала, что здесь помещались только две кровати, разделенные узким проходом. Никакой другой мебели просто не могло поместиться в похожей на купе вагона камере. Марина повернула голову и увидела, что рядом с ней лежит Анжелка. Тело подружки тоже было совершенно обнажённым и неподвижным, погруженным в глубокий сон.

"Где это мы? – с тревогой подумала она и с удивлением обнаружила, что под ней нет ни простыни, ни матраса, а только дермонтиновое покрытие довольно мягкого топчана. Место, где они находились, не было похоже ни на больничную палату, ни на гостиничный номер, ни на что другое, с чем можно было бы сравнить, и это всё сильнее беспокоило Марину. Одно она знала со всей определённостью: это не было её домом. – Как мы сюда попали?.. И почему мы раздеты?.."

Марина интуитивно почувствовала нечто неприятное и постыдное, будто кто–то подглядывает за ней, и вдруг она увидела под самым потолком в углу видеокамеру. Немигающий круглый глаз объектива был направлен прямо на неё, и девушка инстинктивно поспешно прикрыла груди руками. Ей хотелось закричать и растолкать подружку, чтобы предупредить её о своём открытии, но внезапная догадка вызвала в сознании Марины настоящую панику. Она вдруг поняла, что за ними не только наблюдают, но и могут слышать. От страха по телу пробежала дрожь. В памяти смутно всплыли воспоминания о том, как они убегали от хулиганов, приставших к ним, как они сели в милицейскую машину, но что случилось потом… Марина вспомнить не могла. Видеокамера нахально разглядывала её и действовала на нервы. Чтобы избавиться от этого бесстыдного "глаза", она забилась в самый угол под прибором и, поджав ноги к груди, обхватила их руками. "Нас похитили! – со всей ясностью и ужасом осознала она. – Что же теперь будет?! Что с нами сделают?!"

–– Мамочка, спаси–и… Мне страшно… – прошептала она в отчаянии и тихо заплакала, уткнувшись лицом в колени.

Когда слёзы иссякли, а внутри не осталось ничего, кроме леденящего ужаса, Марина попыталась придумать, как выбраться отсюда. Однако, не зная ничего о своем истинном положении и о похитителях, она не могла выстроить сколь–нибудь реального плана спасения и своего поведения в сложной ситуации. Только в подсознании, почти на инстинктивном уровне, в ней лихорадочно пульсировала установка на самосохранение. Это мобилизовало девушку, и она ещё раз попыталась припомнить всё, что могло пролить свет на обстоятельства их похищения. Было ещё нечто, кроме смутных воспоминаний о том, как они оказались в милицейской машине, о чем Марина сохранила обрывочные и очень скудные фрагменты в памяти. Неуверенная в их реальности, она всё же напряглась и постаралась восстановить всю картину происшедшего в целом.