Александр Саблин - Запомните нас такими

– Тёлок с такой фактурой трудно не запомнить.

Тут она была права: женщин с правом на главные роли на улицах, действительно, встретишь нечасто.

Бросив взгляд на бутылку, девица пересилила искушение и поднялась. То, что она рассказала, теперь позволяло трактовать убийство Смирнова совсем в другом свете. Но верить в такую трактовку не хотелось. Я встал и пригласил девицу к выходу. Та не шелохнулась:

– А вторую половину?

– Я ещё не видел твоего укреп-гнезда, – сказал я. – Может, ты мне здесь просто уши трёшь.

– У меня муж ревнивый, – заупрямилась она.

– Если твой рассказ не будет подтверждён другими свидетельскими показаниями, – пригрозил я, – то твои сто баксов так сотней и останутся.

Такой поворот дел её не устраивал:

– Ладно, чёрт с тобой. В конце концов, с меня не убудет.

Не знаю, что она имела в виду под этими словами, но через десять минут мы уже подъезжали к её кирпичной пятиэтажке.

И дом, и подъезд требовали ремонта. В воздухе витал тот особый неистребимый запах, который по прошествии определённого количества лет неизменно пропитывает подъезды многоэтажных домов.

Женщина открыла квартиру и, прежде чем войти, подбородком указала на дверь слева:

– Вот там они и упражнялись.

Коричневую металлическую дверь соседей без болгарки было не взять. Впрочем, снимая квартиру, Смирнов вряд ли задумывался о таких деталях.

Впустив меня в прихожую, девица глянула на себя в зеркало и поинтересовалась:

– Ну что, достаточно для принятия решения, или будешь отпечатки снимать?

– Путем телать праферка фаш такумент, – старательно коверкая слова, произнёс я.

Она повернула ко мне ошарашенное лицо:

– Ты это что, серьёзно?

– Любовь приходит и уходит, – сказал я, – а паспортный режим всегда даёт возможность воскресить необходимые для следствия детали.

– Может, мне ещё и анкету заполнить? – ехидно предложила она.

– Если ксива окажется фальшивой, то придётся поработать и над анкетой, – не исключил я.

Едва сдерживаясь, чтобы не послать меня куда подальше, (господи, сколько же нас там уже перебывало?!) женщина нырнула в комнату и через минуту появилась с паспортом, держа его перед собой, словно икону.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Ташлыкова Анна Фёдоровна.

Я внимательно ознакомился с документом. Меня интересовали только данные. Всё совпадало.

– У следствия больше нет вопросов, – сказал я.

Женщина забрала паспорт и, скрестив на груди руки, торжествующе улыбнулась. Я бы здорово удивился, если узнал, что она считает свой поступок верхом добродетели. Я достал бумажник и дал женщине ещё сто долларов. То, что она рассказала, стоило таких денег.

– Надеюсь, что в суде твоя версия не будет здорово отличаться от первоначальной! – сказал я.

– За триста зелёных, – ухмыльнулась она, – я бы могла придумать для суда и более убедительную историю.

– Постарайся не забыть за двести хотя бы эту, – сказал я.

То, что рассказала Ташлыкова, требовало проверки. Когда за женщиной захлопнулась дверь, я подошёл к квартире напротив и нажал на звонок. Через какое-то время в дверном проёме возник крупный черноволосый мужчина со спокойным взглядом и плотно сжатыми губами.

Чтобы избавить его от ненужных вопросов, я сразу представился:

– Министерство внутренних дел, капитан Павлов.

Мужчина молча кивнул. Я ткнул пальцем себе за спину и сказал:

– Ваша соседка Ташлыкова жалуется, что в последнее время на лестничной клетке стало слишком шумно.

Мужчина удивлённо приподнял брови:

– А я-то тут при чём?

– Она имеет в виду своего соседа слева, – уточнил я.

– Трубников уже полгода живёт в другом районе.

– Ну тогда, значит, его квартирантов.

Сосед Ташлыковой отрицательно помотал головой:

– Исключено.

– А два дня назад?

– А! – Мужчина хлопнул себя по лбу. – Вы, вероятно, имеете в виду скандал, который тут недавно устроила одна чокнутая?

– Не я, ваша соседка. Вы видели ту женщину?

– Нет, о скандале мне рассказала жена.

– А квартирантов Трубникова?

– Пока тоже не приходилось.

– А ваша жена?

– Во-первых, моя жена от природы не любопытна, а во-вторых, для этого надо иметь хотя бы дверной глазок или видеокамеру. А лучше – и то и другое.

– Может, тогда подскажете, как связаться с вашим соседом?

– Попробуйте узнать в домоуправлении.

Пока мы беседовали, до моих ушей действительно не донеслось ни одного резкого звука. Вероятно, подъезд на самом деле был тихим.

– Ладно, – сказал я, – спасибо. Кажется, ваша соседка и впрямь погорячилась.

Утро следующего дня я встретил на пороге домоуправления. Там знали не только телефон Трубникова, но и его новый адрес. Я выпил с девчатами пару кружек чаю, съел половину принесённых с собой конфет и, пообещав сделать новую встречу более творческой, отправился к арендодателю.

Так долго, как Трубников, мне не открывали двери даже должники. Глядя на меня карими, по-восточному узкими глазами, он несколько раз провернул свой заржавевший «арифмометр» и голосом, которым пытаются разговаривать с клиентами роботизированные системы, произнёс:

– Смирнова я видел дважды: когда подписывал с ним договор и когда вручал ключи от квартиры. Больше мы с ним не встречались. Что касается его жены и любовницы, то ни с той, ни с другой не знаком, – махнул рукой, видимо, прогоняя воображаемую муху, и добавил: – Это всё, что вас интересовало?

– И за это время вы ни разу не проверили, как эксплуатируется ваша собственность?

– А зачем? Деньги он мне платил исправно, а все остальные вопросы при необходимости всегда можно решить через суд.

Его непоколебимая вера в суд сразила меня наповал. Я мысленно осенил его лоб крёстным знамением и попрощался.

Увы, но Ташлыкова как была моим единственным источником информации, так им и осталась. Вернувшись в машину, я допил остатки приправленного земляничным варением чая и, стараясь слишком не нарушать ПДД. отправился к Соколову. Того по-прежнему не было дома. По каким-то причинам главный инженер упорно не хотел ни встречаться, ни отвечать на мои звонки. Чтобы не терять время на домыслы, я купил торт и, оживив в воображении немного потускневший образ Обручевой, настроил себя на ещё одну встречу с ней.

На этот раз она не забыла запереть дверь. Я позвонил. Моя озабоченная физиономия заставила её улыбку уменьшиться до стандартного размера. Обидно, даже учитывая тот факт, что пришёл я к ней не на свидание.

– Памятуя о прошлом, – сказал я, – не мог не заскочить. Впустишь?

Её улыбка засияла в полную силу:

– Проходи.

В зелёной тунике и чёрных леггинсах Екатерина выглядела на твёрдую пятёрку даже по шкале успевшего состариться раньше времени Зайцева.