Джеймс Чейз - Нет убежища золотой рыбке

Из соседней комнаты послышался голос моей гостьи:

– Кто там?

– Это я.

Я выбросил лед в раковину, сжал зубы и вошел в комнату. Она сидела в кресле выпрямившись, но, увидев, что это действительно я, успокоилась.

– Господи, как вы напугали меня.

– Что вы говорите! Ну, ничего страшного. – Я подошел к бару и налил себе чистого виски. – Хотите?

– Нет.

Удивленный, я посмотрел на Фреду. Она как-то сразу протрезвела, и лицо ее приобрело жесткое выражение. Я мог догадаться, что последует дальше.

– Ну что, нашли? Все было, как я сказала? – Она подалась вперед и не спускала с меня пристального взгляда. – Теперь вы дадите мне деньги, верно?

Я допил виски и отставил стакан. Голова у меня болела, но я понимал, что передо мной новое затруднение.

Я подошел к ней и сел в соседнее кресло:

– Пленка действительно была там.

Она кивнула:

– Значит, деньги теперь мои.

– Вы достаточно протрезвели, чтобы подняться?

Она глядела на меня, глаза у нее были теперь совершенно трезвые.

– Чего еще?

– Встаньте и подойдите ко мне.

Она встала и приблизилась:

– В чем дело, красавчик?

– Дайте руку. – Я взял ее за руку и приложил к темени. – Пощупайте, только осторожно.

Она провела пальцами по шишке, потом нагнула голову и начала внимательно рассматривать опухоль. Затем отступила назад:

– Что случилось?

– Пленку я нашел, но там кто-то был. Он ударил меня по голове и унес пленку.

Она впала в такую ярость, что я даже испугался. Она стояла надо мной и обливала потоками грязной брани.

– «Честное слово»! – вопила она. – Ведь знала, что врете! Ну-ка выкладывайте денежки! Слышите! Полторы тысячи!

Бог весть как далеко разносились ее пронзительные крики. Я ни за что не поверил бы, что женщина может исторгать из себя столько децибелов. Потом я сообразил, что кто-нибудь из обитателей нашей тихой улицы может вызвать полицию.

Быстро наклонившись вперед, я ткнул ее в живот пальцем. Она пошатнулась, закрыла рот и с размаху села на пол.

– Хотите накликать копов, идиотка вы этакая! – шипел я на нее. Она держалась за живот и смотрела на меня. – Если они явятся сюда, вам будет плохо. Успокойтесь, сядьте вон туда и помалкивайте.

Она сидела на полу и хватала ртом воздух. Видя, что я не спешу помочь ей, она с трудом поднялась, обеими руками держась за зад.

– Ну и мерзавец! Вы перебили мне хребет! – Однако она уже не повышала голоса.

Проковыляв к креслу, она упала в него, издавая жалобное сопение.

Я закурил сигарету и молча ждал. Вскоре Фреда вновь начала соображать:

– Вы меня не дурачите, у вас правда кто-то отнял пленку?

– А вы думали, что я сам себя умудрился огреть сзади по голове?

Секунду она обдумывала мои слова, потом кивнула:

– Ладно, так или иначе этот ублюдок получил только мелкую рыбешку. Та, крупная, ему не досталась.

– Что вы хотите этим сказать?

– Есть две пленки. Та, которую у вас украли, немного стоит. А вот за другую можно сорвать целый миллион. – Она задумчиво посмотрела на меня. – Что, если нам взяться за это вместе, красавчик? Вы получили бы четверть. Я же все остальное. Что скажете?

В этот момент в дверь позвонили.

Я схватил Фреду за руку, поднял и потащил в спальню.

– Оставайтесь здесь и посмейте только пикнуть! – Я закрыл ее там и подошел к входной двери.

Тем временем позвонили еще раз.

В Истлейке имеется собственная полиция. Кто-то позвонил в участок, и через несколько минут патруль был на месте.

На пороге стоял дюжий, рослый полицейский, а возле машины переминался с ноги на ногу другой.

– Что здесь творится? – Он стоял, держа руку на кобуре револьвера.

Я узнал его:

– Здравствуйте, Флинн. Это как понимать, что творится?

Он холодно всматривался в меня:

– Мы получили сообщение, что здесь только что кричала женщина.

– Заходите, – пригласил я его. – Я должен извиниться. Всему причиной мой приемник. Он, должно быть, взбесился. Я слушал радиопостановку – пьесу ужасов.

Он вошел в комнату.

– Я сидел в спальне, приемник был включен, и звук нормально отрегулирован. Вдруг он начал так орать, что едва не лопнули барабанные перепонки. – Я попытался улыбнуться. – Сожалею, что причинил вам неудобство.

Он посмотрел на меня с недоверием:

– Нам сообщили, что здесь попала в беду какая-то женщина.

– Здесь не было никакой женщины.

– Значит, говорите, приемник.

– Да, завтра я отдам его в ремонт.

Он перевел на приемник взгляд, который ясно говорил, что ему хочется проверить его. Но он также хорошо знал, что я главный редактор «Голоса народа».

– Ладно, – сказал он, – но вы беспокоите соседей, мистер Менсон.

– Да, но ведь я сам испугался.

– Говорите, передавали пьесу ужасов?

Он мог легко проверить, но у меня не оставалось выбора:

– Да.

Он кивнул:

– Поздновато слушаете радио, мистер Менсон.

– Разве это запрещено законом?

Мы в упор смотрели друг на друга. Наконец ему пришлось признать, что в этом виде спорта я буду посильнее.

– Времени уже много, – сказал он.

– Я плохо сплю, – объяснил я.

Он кивнул и повернулся к дверям.

– Вы действовали с похвальной быстротой, сержант.

Он холодно кивнул и отчужденно взглянул на меня:

– Это входит в мои обязанности.

Я смотрел, как он идет к машине, как что-то говорит своему партнеру. Потом оба сели в машину.

Фреда вышла из спальни.

– Классно сработано, красавчик, я начинаю вас уважать.

– Бросьте, как будто вы способны кого-то уважать. Ведь вы даже не знаете значения этого слова. Ну-ка, живо обратно в спальню!

– Значит, сообразили наконец. Вам уже ясно, что мое место давно в постели.

Она вошла в спальню. Я погасил свет и отодвинул край плотной шторы. Полицейская машина стояла на прежнем месте. Через несколько минут она отъехала. Голова у меня еще болела, но не так сильно, и мои мысли больше не путались. Две пленки! Пленка, отнятая у меня, уличала в кражах всех этих глупых, ничтожных женщин, включая и Линду… Но другая пленка, которая должна была принести Горди большие деньги… очевидно, на ней была заснята Мейбл Криден. Она могла послужить достаточной причиной для убийства, и из-за нее вполне могли пристрелить Горди. Я стоял в темноте у окна и думал. Я понял, что вторая пленка стоимостью в миллион, пожалуй, приобретает теперь большее значение, чем первая, так как она способна уличить убийцу.

Я вошел в спальню. Странно было видеть чужую женщину в постели, которую я больше года делил с Линдой. Она лежала, прикрытая лишь простыней. Комнату скупо освещала лампа на ночном столике.

– Ну, дружок, забудем сегодняшние дела, – сказала она. – Иди ко мне.

Часы на ночном столике показывали 1.35. Голова болела не переставая, и я чувствовал усталость, но не чрезмерную.