Сергей Гайдуков - Вендетта по-русски

— Эх вы! — бросил он мне с презрением. — Я-то думал, что вы не такой, как они. Я-то думал, вы мне поможете!

— Я тебе уже помог. Я рассказал обо всем, что помню о той ночи.

Придумывать какие-то вещи сверх этого — уже не по моей части. Делать из мухи слона и превращать обычный наезд в мировой заговор — тоже не мой профиль.

Проведи остаток отпуска с матерью, навести свою девчонку и возвращайся в училище, — посоветовал я. — Занимайся своей жизнью. И не пытайся переписать жизнь своего отца. Она уже закончилась.

— У меня нет девчонки, — мрачно сообщил Юра, по прежнему стоя рядом со столом и барабаня пальцами по светло-коричневому пластику.

— Так заведи.

— Нет времени. Мне нужно просмотреть бумаги отца, — буркнул Юра.

Я тяжело вздохнул. Парень отреагировал неожиданно резко. — А вот не надо! Я все равно докопаюсь до правды! Я докажу, что это был не несчастный случай!

— Ради Бога. — Я пожал плечами и решил, что пора выбираться из этого злосчастного места, которое поначалу казалось мне весьма приятным. Вот уж действительно: не место портит человека, а человек место.

Я встал и застегнул плащ. Юра понял, что я собираюсь уходить, и вдруг стал говорить, быстро и даже иногда нечленораздельно, — стараясь зацепить меня хотя бы одним из сотни произнесенных слов, привлечь мое внимание хотя бы одной фразой.

— Вы сказали, что отец был в баре с двумя бокалами пива, не с водкой и не с коньяком — а кто же берет пиво, если хочет основательно напиться?

Значит, он не хотел напиваться, тем более что он все-таки не был алкоголиком. Он мог запить на два-три дня, но потом держался недели две как минимум. Я спрашивал у соседей — отец вышел из запоя за четыре дня до смерти, и вплоть до той ночи никто не видел его пьяным.

— Я видел, — устало произнес я и пошел от столика к выходу. За моей спиной Юра продолжал говорить, и это напоминало рев водопада. Слова произносились, падали в пустоту и исчезали.

— Он не пришел в тот бар, чтобы напиться, он стал пить уже после драки, то есть вынужденно… Как-то я приезжал к отцу на каникулы, летом, мой самолет прилетел в начале шестого утра, и отец приехал меня встречать.

Я удивился, что у него помятое лицо, и почувствовал запах алкоголя…

Но он не был сильно пьян. Отец сказал, что будильник у него дома не работает, он боялся проспать, поэтому с вечера пошел в пивной бар и просидел там до того времени, когда пора было ехать в аэропорт. Он пил тогда только пиво… И вы, Константин Сергеевич, видели его с пивом. Он пришел в бар провести время до утра, а потом направиться куда-то… И после того как он попрощался с вами, он вернулся домой, прицепил вашу визитку на стену, а затем пошел на ту самую встречу… И его сбили машиной, Я не знаю, с кем он должен был встретиться, я не знаю, из-за чего отец пошел на встречу… Но его там убили!

Я уже слишком устал. Я мало что понял из этого потока слов. Подумал только, что мальчик обладает хорошей фантазией. Бедняга.

Я пропустил его слова мимо ушей. Письма Артура, посредник Рома, предупреждения Гарика — все это было главным для меня в тот момент. Это заслоняло солнце, это заслоняло Ленку, и уж тем более это заслоняло Юру Леонова с его буйной фантазией. Надо было позаботиться о себе.

Поэтому я махнул Юре Леонову на прощание и стал подниматься по узкой лестнице к входной двери. Из динамиков в который раз уже доносился голос Аллы Пугачевой: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь…».

Сопровождаемый этими глубокими мыслями, я вышел наружу. В кафе было душно и утомительно, на улице холодно, слякотно и противно. Моя «Ока» осталась стоять рядом с домом, и поэтому мне предстояло путешествовать на общественном транспорте. Куда? Куда глаза глядят. Как говорил кто-то из классиков: «Главное прочь, а там все равно».

И это было хорошо — запереться на ключ В гостиничном номере, задернуть шторы, лечь на кровать и закрыть глаза. В этом был кайф.

Ради него я мог смириться с вытоптанной до белизны ковровой дорожкой в коридоре, с мерно капающей из крана водой в ванной комнате, с выцветшими обоями на стене и со специфическим запахом, говорившем о недавно проведенной здесь дезинфекции.

В конце, концов, гостиница именовалась не «Метрополь» и не «Хилтон», а «Колос», лет десять назад ее название звучало еще более прозаично — Дом колхозника.

К слову сказать, колхозниками здесь и не пахло. Пахло торговцами с Кавказа. Пахло несколькими московскими бизнесменами, приехавшими расширить свою фирму за счет глухой провинции. На каком-то этаже обреталась, по словам администратора гостиницы, женская сборная Саратова по плаванию, прибывшая в Город на соревнования.

Ближе к вечеру кавказские торговцы впадали в лирическое настроение и начинали искать саратовских пловчих с целью познакомиться. Московские бизнесмены никого не искали. Они выписывали из газет телефоны контор, предлагавших «досуг для состоятельных господ в любое время суток». В Городе заурядный московский коммерческий агент начинал чувствовать себя состоятельным господином. Поэтому диски старомодных телефонных аппаратов крутились, а в гостиничном магазине, что располагался в вестибюле, на «ура» расходились водка и презервативы.

А я лежал на кровати, не сняв ботинок. И мне было хорошо безо всякой водки, потому что никто не звонил мне по телефону и никто не стучал в мою дверь. Никто не знал, что я здесь. Даже Гарик. Даже Генрих. Это было так просто — получить ключ у администратора, подняться на пятый этаж, запереться в номере, лечь и закрыть глаза.

Я убежал от них от всех. Генрих, Гарик, милиция, Юра Леонов, Ленка…

Все они остались за пределами моего номера. Я получил тайм-аут. Как мне казалось, вполне заслуженный.

Хорошо было бы. просидеть в этом номере до тех пор, пока Гарик не вычислит киллера и не запрячет его в камеру. Пока Генрих не подыщет мне такую работу, чтобы не нужно было суетиться, а лишь успевать получать деньги от клиента.

Впрочем, в тридцать лет прекрасно понимаешь, что этакое бывает только в мечтах. Я смогу оплатить номер до конца октября, а потом придется отсюда свалить. Вряд ли к этому времени киллер попадется в руки к Гарику. А попадется один, наймут другого.

Нет, не получится у меня отсидеться. И никогда не получалось. Всегда приходится выходить на улицу и спрашивать у поджидающего тебя громилы с выбритым затылком:

«Какие проблемы?» Ну а далее — возможны варианты.

Рано или поздно все этим кончится, но пока я наслаждался тайм-аутом. Я смотрел в потолок, я спал, я часами лежал в ванной, листая страницы старого журнала с картинками, оставленного прежним постояльцем.

Никто не звонил мне и никто не стучал в мою дверь. Я был переполнен покоем. Иногда это так необходимо.