Сергей Гайдуков - Вендетта по-русски

Евгения медленно кивнула. Ее жизнь рушилась в эти мгновения, и не было волшебной палочки, чтобы восстановить разрушенное.

— Вдова Леонова, — сказал я. — Ольга Петровна, она потеряла мужа и сына. Она сказала мне, что такие вещи нужно просто прожить. Дать времени идти…

— К черту вашу Ольгу Петровну! — неожиданно взорвалась Евгения и выбежала из комнаты, едва не опрокинув сервировочный столик. Сливки в кувшине беззвучно плеснулись и вернулись в состояние покоя.

Я дал ей десять минут, чтобы выплакаться. Потом подошел к двери ванной комнаты и постучал.

— Да, — услышал я сдавленный голос. — Сейчас я выйду и выпущу вас.

Извините, что не сдержалась…

— Мне кажется, что вы как раз сдержались, — возразил я. — Из квартиры я и сам как-нибудь выберусь, а у вас я хотел вот о чем спросить…

— Я слушаю, — донеслось из-за двери, — спрашивайте.

— Ваш муж звонил в Город по двум номерам, — напомнил я. — Первый номер — это домашний телефон Кожухова. А вот второй…

— Что такое?

— Это домашний телефон некоего Лернера Александра Исаковича. Кто это?

— Лернер — это юрист, нотариус. Он работал вместе с Олегом в Городе, когда Олег только начинал заниматься бизнесом, помогал с налоговыми декларациями и так далее. Но это было давно, еще в Городе… Зачем Олег ему звонил? Почему он вспомнил про Лернера?

— Вы меня спрашиваете? Это я вас хотел об этом спросить…

Дверь приоткрылась, и Евгения вышла из ванной комнаты. Я не смотрел ей в лицо, чтобы не видеть покрасневших глаз, смазанную косметику… Я и без того хорошо знаю, как выглядят женщины, после того как оплачут любимого человека.

— Если вы предупредили Олега, — сказала она, по-детски шмыгнув носом. — Если он узнал, что этот самый Кожухов убит… Может быть, завещание?

— Что? — Я почувствовал, как моя интуиция, обычно благополучно спящая триста шестьдесят четыре с половиной дня в году, мгновенно пробудилась, отреагировав на это слово. Завещание? Какое еще завещание?

— Перед тем как переезжать в Москву, Олег составил свое завещание.

Лернер ему в этом помогал. Я удивлялась, зачем это нужно, а Олег полушутя-полусерьезно говорил, что Москва опасный город и что там нужно держать свои дела в порядке, то есть быть готовым к смерти в любой момент.

Говорил, что старше меня, поэтому ему пора уже задумываться о таких вещах…

И он составил завещание.

— Вы читали его?

— Нет, не читала, — растерянно произнесла Евгения. — Я не думала, что это нужно делать. Впрочем, это можно сделать хоть сейчас. Завещание лежит в верхнем ящике стола Олега. Принести?

— Несите, — кивнул я. — Хотя все это довольно странно: человек переезжает в Москву, а завещание составляет с юристом, живущим в другом городе. И звонит этому юристу в тот день, когда чувствует нависшую над собой опасность… Зачем? Посоветоваться? Внести изменения в завещание? — Кстати, у вас, то есть в столе у Олега — единственный экземпляр завещания?

— Кажется, у Лернера тоже был экземпляр. Олег как-то пытался мне объяснить, почему нужно держать завещание в другом городе… Но я ничего не поняла. Так я принесу завещание?

— Я утвердительно кивнул, и Евгения скрылась в глубине квартиры.

Некоторое время не доносилось ни единого звука — очевидно, кабинет Олега Петровича находился на дальнем конце этой огромной квартиры. На ее окраине.

Потом я уловил слабый, еле слышный голос Евгении. Я пошел на голос и, к счастью, не заблудился. Она сидела на полу в окружении разбросанных бумаг.

Это напомнило мне картину в квартире Леонова. И сходство оказалось куда более серьезным, нежели просто внешнее.

— Я не могу его найти, — удивленно сказала Евгения. — Оно куда-то пропало.

— Вы уверены, что оно было здесь?

— Конечно! Олег мне сам много раз напоминал, что завещание здесь, в ящике стола, в такой кожаной папке, закрытой на замок.

— На замок? А ключи у вас?

— Нет, ключи были у него.

— Чтобы вы не могли прочитать завещание до его смерти, да?

— Я и вообще не слишком любопытна…

— Но завещание пропало. А кроме завещания? Другие ценные вещи?

— Вы думаете — кража? — всполошилась Евгения. — Но я бы заметила!

— Вы уходили сегодня из дома?

— Я была утром в супермаркете… Это полчаса, не более. К тому же квартира стоит на охране, внизу, вы сами видели, консьержка, она не пускает посторонних…

— Тем не менее завещания нет, — констатировал я. — Тогда звоните Лернеру. Говорите, что муж исчез, что вы хотите знать, о чем они разговаривали позавчера… И спросите о завещании — где оно и что с ним.

— Понятно. — Евгения взяла себя в руки, а потом взяла в те же руки телефонную трубку. Я не стал проявлять деликатность и выходить из комнаты.

Какая уж тут к черту деликатность. Разговор продолжался около пяти минут.

Евгения закрыла крышку, бросила трубку на диван рядом с собой и развела руками:

— Он сказал, что совершенно не представляет, что могло случиться с Олегом. Сказал, что Олег звонил просто так, справиться о здоровье… И что завещания у него нет. Посоветовал обратиться в милицию.

— Сначала я обращусь в милицию, — сказал я. Лернер врал, и это было ясно как Божий день. С ним надо было что-то делать. Что именно — я не знал.

И сделал самое простое, что пришло мне в голову. Я позвонил в город, Гарика на работе не оказалось, он отлеживался дома.

— Ни сна ни отдыха измученной душе, — отреагировал он на мой звонок.

— Тебе же ляжку прострелили, а не душу. Так что не преувеличивай.

Ладно, мне нужно от тебя вот что: немедленно распорядись, чтобы нотариус Лернер Александр Исакович был задержан и изолирован.

— Вот почему так происходит — стоит человеку попасть в Москву, так он сразу начинает отдавать приказы в провинцию? — философски заметил Гарик. — Ты в своем уме? Кто такой Лернер? За что его задерживать? С какой стати?

— Это нотариус, я же тебе сказал, его нужно поместить в камеру и не давать ни с кем видеться. До моего приезда.

— Мания величия у тебя прогрессирует, — скорбно произнес Гарик. — Придумай хотя бы повод для задержания. Переход улицы на красный свет? И вообще, задержание ограничивается несколькими часами, потом я его выпущу.

Если не будет предъявлено обвинений, достаточных для ареста. Они у тебя есть?

— Их у меня нет, но мне нужно, чтобы Лернер сидел под замком. Вот что… А если ты получил информацию, что жизни Лернера угрожает опасность?

Что ты будешь делать?

— Она ему действительно угрожает или…

— Какая тебе разница! Что ты будешь делать в таком случае?

— Дам охрану. Помещу в охраняемое помещение.

— Вот и помести! В следственный изолятор, в отдельную камеру со всеми удобствами.

— Он юрист, — напомнил Гарик. — Он выйдет и подаст на меня в суд.