Эд Макбейн - Моя смерть

– Я повторять не буду, Кеннон, – прошептал парень. – У меня под мышкой – тридцать восьмой, и я знаю, как им пользоваться. Если ты сделаешь еще шаг, – отправишься кормить червей.

Я остановился и повернулся, чтобы взглянуть на него. Это был верзила с бычьей мордой, усеянной веснушками. На глазах – темные очки, и я угадал в нем наркомана, но, вполне возможно, что у него были просто больные глаза.

– В чем дело? – спросил я.

– Поворачивайся и иди к «бьюику». Тридцать восьмой пока еще сдерживается, не серди его. Потом поговорим.

– Что ж, козыри у тебя на руках, – сказал я.

– Пики. Пошевеливайся, Кеннон.

Я подошел к «бьюику», и верзила открыл передо мной дверь. Я сел на переднее сиденье, взглянув на тощего водителя, который даже не повернул головы в мою сторону. Верзила уселся справа от меня и, как только он захлопнул дверцу, машина тронулась с места.

– Ну как, сыграем сейчас или позднее? – спросил я.

– Расслабься, – ответил верзила.

И все. Но что-то в его голосе подсказывало мне, что мы едем не на прогулку со стрельбой. Я откинулся и расслабился. «Бьюик» катил, пробираясь сквозь утренний поток машин. Мы свернули вправо, на Бродвей, миновали верхнюю часть города и наконец остановились перед особняком на Восточной тридцать третьей.

– Приехали, Кеннон.

Верзила открыл дверцу, и я последовал за ним на тротуар. Водитель встал справа от меня, и мы вместе поднялись на крыльцо. Водитель позвонил – два коротких и один длинный – дверь отворилась.

– Наверх, – скомандовал верзила.

Мы поднялись по внутренней лестнице. Третий парень встретил нас на площадке первого этажа.

– Легавый? – спросил он.

– Да, – отозвался водитель.

– Чарли ждет. Идите скорее.

Они подвели меня к последней двери в коридоре, открыли ее и пропустили вперед. Комната была прекрасно обставлена – множество обтянутых кожей стульев и крытый кожей стол. Стены от пола до потолка закрывали шкафы с книгами в богатых переплетах, сплошь покрытые пылью. Человек с пепельными волосами и сигарой во рту сидел за столом. Перекатывая сигару во рту, он внимательно изучал меня. Я не смотрел в его сторону. Я смотрел на блондинку, которая расположилась в кожаном кресле. Она была одета в шерстяное платье, которое начиналось с шеи, переходило на богатые округлости грудей и обтягивало талию. Она сидела, поджав под себя ноги, и колени выглядывали из-под подола. Она сбросила туфельки, и они покоились на полу. Голову она слегка склонила набок, и белокурые волосы спадали на щеку. Глубокие карие глаза сонно смотрели на меня.

– Кеннон? – спросил мужчина за столом. Что-то неприятное было в его голосе, словно его раздражал мой слишком заметный интерес к блондинке.

– Кеннон, – ответил я.

– Чарльз Семмлер.

– Я думал, что вы еще все на Рикерс-Айленд, Семмлер.

Его глаза сузились, рот сжался, затем он расслабился и улыбнулся:

– Вы знаете меня, не так ли, Кеннон?

– Знаю. Сколько детей вы развратили на этой неделе?

– Не дерзи, Кеннон. Я оказываю тебе любезность...

– Небольшая прогулка в машине? Большое спасибо за нее.

– Этот бродяга, которого нашли с дыркой в голове, – им мог быть ты.

– А бездельник в мелкую полоску – один из твоих мальчиков?

– Нет. Он приезжий. Его имя Бак Графтон. Это тебе что-нибудь говорит?

– Нет.

– Ну, а Бенни Мэллоу?

– Уже теплее. Значит, все это связано с ним?

– Ты точно помнишь Бенни?

– Конечно. Я дал показания, из-за которых его отправили в тюрьму. Пять лет назад. Так это все связано с ним?

– Бенни все еще тянет срок. Бак Графтон нет. Бенни попросил его повидать тебя.

– И мертвый бродяга в подъезде...

– Подарок от Бенни.

– Чудесный подарок.

– Верно. Он должен был быть еще чудеснее, но достался не тому.

– Над этим стоит подумать... Что тебе надо от меня, Семмлер?

– Одолжение.

– Я думал – это ты мне делаешь одолжение.

– Ну тогда взаимное одолжение. Может получиться очень мило.

– Слушаю, – сказал я.

– Отлично. Так вот, Графтон и не узнает, что попал впросак. Он не будет больше искать Кеннона. Он отправится обратно к Чи Суну. Если, конечно, не узнает, что ты все еще жив...

– Ну и?

– Он может обнаружить это очень легко.

– До сих пор я ничего еще не услышал.

– Есть парень, которого мы хотим убрать с дороги. Он находится в Бауэри. Если я пошлю кого-нибудь из своих, они не смогут до него добраться. Ты не прогадаешь, сделав это дело. А кроме того, мы ручаемся, что Графтон отправится на следующем самолете к Чи Суну...

– Кто этот парень, которого нужно убрать?

– Ты не знаешь его.

– Почему ты хочешь устранить его?

– Это мое дело.

– Отлично. Оставим это. Мне ни к чему знать лишнее...

– У тебя нет выбора, Кеннон.

– Нет? А с чего ты решил, что я испугаюсь Графтона? До того, как вы схватили меня, я шел к нему. Рано или поздно он обнаружит, что я все-таки жив, так ведь? Я сам скажу ему об этом.

– Может быть, к тому времени, как ты соберешься сказать, ты уже не будешь таким живым...

– Стало быть, так?

– Стало быть, так. Это означает: Курт Кеннон уже мертв. И у полиции достаточно хлопот и без того, чтобы разбираться, откуда появился другой труп Кеннона. Мы же ничего не теряем. К тому же копы не очень-то интересуются мертвыми бродягами.

– Ты, должно быть, держишь меня за дурака, Семмлер. Допустим, я соглашусь убить нужного вам человека. Но что помешает мне, выйдя отсюда, бросить все к черту?

– Не глупи, Кеннон. Бауэри не так велик, да и мир тоже тесен. Я могу послать десять человек, и они доставят тебя через полчаса.

– Если десять парней такие крутые, почему ты не пошлешь их к этому типу?

– Он знает всех моих мальчиков. Им не удастся незаметно его выследить.

– Но у тебя есть мальчики за пределами города?

– Они не годятся для серьезной работы.

– А как насчет Бака Графтона? Он уже, похоже, замаран – все время катается, убивая людей.

– Он не подходит.

– Почему?

– Это мое дело.

– Когда ты просишь меня убить кого-то, то это тоже мое дело. Почему Графтон не может сделать эту работу для тебя? По-моему, он-то как раз подходит.

– Графтон работает на синдикат Чи. Я не хочу, чтобы кто-то со стороны стрелял на моей территории. Это будет плохим примером. К тому же, он не знает Бауэри так хорошо, как ты.

– Да, у тебя сложное положение.

– Что ты хочешь сказать, Кеннон?

– Хочу сказать, что не работаю на подонков.

Наступила мертвая тишина. Лицо Семмлера побелело, он уперся пальцами в крышку стола. На его лице проступила ярость, и я стал прикидывать, что сейчас произойдет.

– Браво! – послышался возглас.

Я быстро обернулся.

Блондинка не без труда выбралась из большого кожаного кресла. Когда она наконец опустила ноги вниз, ее шерстяное платье задралось до бедер. Она одернула его и прошлась по комнате. И я увидел, что она пьяна в стельку. Подойдя ко мне, она остановилась в нескольких шагах, неуверенно покачиваясь.